Хрен с Горы - Изяслав Кацман
Сектант, например, худо-бедно владел именно этим презираемым по-настоящему грамотными и культурными людьми вариантом письменности. Ну а я чем хуже вохейского плотника, переквалифицировавшегося в моряки? Так что под надзором тузтца потихоньку осваиваю грамоту.
Но наконец последний знак с горем пополам выведен. И я вышел из хижины, дабы принять гонца. Тот сидел в компании нескольких свободных от тренировок и работ «макак», о чём-то степенно беседуя. Для туземца весьма высокий, при этом худой, но жилистый.
– Сонаваралинга, таки Хона и Вэя, «пану олени» братства «пану макаки», приветствует тебя, регой, – обратился я к гонцу-кесу.
– Отукоме приветствует Сонаваралингатаки, – ответил чужак.
– Как дела у моего друга Ботуметаки, – соблюдая туземный этикет, спросил я. – Велик ли урожай на его полях, исправно ли плодятся свиньи?
Гонец бодро оттарабанил, что всё в порядке, и в ответ поинтересовался видами на урожай в Хоне, а также состоянием моего свинского поголовья.
Успокоив посланника, что и у нас сельское хозяйство развивается ударными темпами, решаю сразу перейти к делу:
– Что привело тебя, Отукоме, к порогу моего жилища?
– Наш вождь, Ботуметаки, велел передать славному Сонаваралингатаки, что большие лодки чужаков собираются у устья Бонме, что на самом севере Кесу, – сказал посланник. – Староста Бонме-Поу сказал ему и всем нам, что возле его деревни уже восемь лодок.
– И что же делают чужаки?
– Чинят свои лодки, и больше ничего. Берут воду из местных источников. Подарили жителям Бонме-Поу топор, нож и четыре браслета. Те им принесли коя и дали две свиньи. Они о тонопу спрашивали. Но где Бонме впадает в море, их мало попадается, там дно глубокое, а тонопу любят мелководье.
– Неужели чужаки ничего не говорят?
– Говорят, что подождут ещё несколько дней, пока не соберутся все, кто обычно приплывает в Мар-Хон.
– А почему они не плывут сюда как обычно, по одному?
– Никто не знает, – озадаченно ответил регой-кесу. – Поэтому Ботуметаки и правители деревень и решили послать человека к Сонаваралингатаки, который славится своей мудростью по всему Пеу.
– Сегодня ты, Отукоме, можешь отдыхать и веселиться с моими людьми, – отвечаю, – а я буду спрашивать совета у духов и морского владыки Тобу-Нокоре.
Угу, так они мне и ответят, черти несуществующие. Хотя в сложившейся ситуации я не отказался бы от совета даже и каких-нибудь мифических сущностей. Потому что совершенно не понимаю, чего ради вохейцы, прежде добирающиеся до мархонской гавани поодиночке, вдруг вздумали собираться кучей.
Обычно каждый торговец старался опередить конкурентов, чтобы первым распродать бронзовое оружие и утварь, набить трюмы ракушками-тонопу и поскорей убраться домой в Вохе. Так что, как правило, из пары десятков кораблей, каждый год приплывающих к нашим берегам, одновременно в Мар-Хоне находилось от силы пять или шесть. А нынче… Торчат в нескольких днях пути от Мар-Хона… Уже восемь кораблей… Если исходить из среднего экипажа торгового судна в три десятка, получается двести сорок человек. Знать бы, что они затеяли. И как назло, самый главный эксперт, который мог бы просветить меня насчёт психологии заморских чужаков, сейчас отсутствует и неизвестно, когда вернётся.
Я дал Тагору крайне ответственное задание: проверить подходы вглубь Бунсана-Тинсока со стороны побережья. Формально к югу от последнего вэйского селения сразу начинаются земли бунса, но по факту на морском берегу болотные обитатели не появляются – все стычки и конфликты между ними и вэями случались на реке Веуме и по её притокам. Вот и решил я проверить возможность ударить по бунса-тинса там, где они не ждут нападения. Поэтому рекогносцировку поручил самому грамотному и имеющему хоть какое-то представление о картах.
Где сейчас тузтец, можно лишь догадываться – четыре дня назад он передал с отправляющейся на мархонский торг делегацией из самого южного селения весточку, что со своими двумя десятками бойцов достиг края моих владений и намерен двигаться дальше, взяв подкрепление и проводников из местных добровольцев. Хотя тинса-бунса, конечно, будут гораздо опаснее сувана и рана, которых мои орлы с набедренными повязками гоняли на востоке острова, но надеюсь, бывший наёмник, имеющий под началом самых опытных рубак из числа «макак», сумеет в случае столкновения с врагом выкрутиться.
Сектант же не смог сказать ничего вразумительного, когда я спросил о непонятном поведении его земляков. Да и откуда знать человеку, успевшему только однажды сплавать в один конец по маршруту Вохе-Тагира-Пеу, о том, что на уме у торговцев. Так что оставалось только ждать да аккуратно, дабы не создавать паники, оповещать «сильных мужей» и старост деревень о возможных неприятностях со стороны чужеземцев. Ко времени появления гонца от Ботуметаки в Мар-Хон подтянулось уже несколько отрядов общей численностью в полторы сотни бойцов. Правда, непонятно: это результат моих усилий по мобилизации населения или же мужики припёрлись на торг с участием заморских гостей?
Кстати, сегодня предстоит пиршество с участием наиболее уважаемых людей. Ванимуй, по долгу советника по хонско-вэйским делам, довёл до моих ушей перечень тех, кого следует пригласить: кроме двух десятков уже знакомых мне местных крутых парней, он порекомендовал позвать девятерых из пришедших в последнюю пару дней. Папуасские большие люди в одиночку, наверное, ходят только удобрять продуктами своей жизнедеятельности окрестные кустики. Так что к трём десяткам гостей следует прибавить ещё сотню их сопровождающих. Плюсуем сюда всех «питарасу» и верхушку формально не принадлежащих к «макакам» вооружённых формирований – тех же регоев Ванимуя и сонаев с бонхойцами.
Подсчитав требуемое количество припасов, я понял, что не зря у туземцев существует такой способ наказания и подрыва экономической мощи слишком независимых деревенских предводителей, как частые визиты вышестоящего начальства со всей своей свитой – пара-тройка обязательных при приёме гостей пиршеств разорит не хуже войны. Причём, в отличие от явной агрессии, и сделать-то ничего нельзя: будешь добросовестно накрывать поляну – прожорливые визитёры рано или поздно опустошат твои кладовые; попробуешь зажилить харч – приобретёшь репутацию сквалыги. В любом случае сторонники разбегутся – или от обнищавшего вождя, или от жадного. Итог всё равно один.
Ну, допустим, мои финансы сегодняшний пир как-нибудь выдержат. Правда, после него карательная экспедиция против болотных обитателей, причём успешная, с захватом богатой добычи, а не её жалкого подобия, как у Пилапи Старого, становилась уже не только вопросом авторитета
