Командор - Волков Алексей Алексеевич
– А что? Зато станешь первым русским пиратом! – поддел его Флейшман. – Правда, не знаю, найдутся ли у тебя последователи. Признаться, я плохо знаю нашу морскую историю. Что, кроме денег, может интересовать бедного еврея?
– А вот интересно: в великом и могучем есть сочетание «бедный еврей», а сочетание «бедный русский» неизвестно, – усмехнулся Кабанов.
– Вы – нация богатая, – серьезно ответил Флейшман. – Талантами, природными ресурсами, землей. Что по сравнению со всем этим значат какие-то деньги? Кстати, – в его глазах промелькнула ирония, – приняв предложение, можешь стать не только первым русским пиратом, но и первым «новым русским», не превратившись при этом в старого еврея. Талантами Бог тебя действительно не обидел.
Командор неспешно набил трубку, раскурил ее и, выпустив клуб дыма, заметил:
– Между прочим, мне до того надоели британцы, что скоро я, пожалуй, могу созреть и согласиться. Не ради денег, черт с ними, а чтобы как следует поквитаться с соотечественниками покойного сэра Джейкоба. Как вспомню «Некрасов», кулаки так и чешутся. Меньше сорока из восьмисот. Пять процентов. Вот пристроим женщин где-нибудь в спокойном местечке да наведем тут шороху. Пусть тогда англичане на своей шкуре узнают, что на любую силу всегда найдется другая сила. И если бог почему-то медлит с наказанием, то его функции может взять на себя человек. Или разгром города – достаточная им расплата? Там мы тоже вели себя не самым вежливым образом. Но другого языка они не понимают.
– Можно? – Поднявшийся на квартердек шевалье вежливо остановился чуть в стороне от беседующих.
– Что за вопросы, Мишель? Всегда рад вас видеть! – искренне ответил Кабанов.
Француз успел немного привести себя в порядок и теперь был одет с претензией на элегантность.
– Извините за беспокойство, командор, но вы мне кое-что обещали. Если это, конечно, не составит труда.
– Мишель, разве вы видели, чтобы мне хоть что-то представлялось трудным? Тем более такой пустяк.
Он скептически посмотрел на свою порванную в нескольких местах тельняшку, усмехнулся и, подхватив шевалье под руку, увлек его на палубу, где звучал разноязычный говор.
53
Из дневника Кабанова
Все получилось как нельзя лучше. Правда, пришлось немного поуламывать Мишеля, чтобы он со своими людьми присоединился к нам. Бежать французы были согласны, но сильно сомневались, что это возможно вот так, внаглую. Я же считал наоборот: если действовать тихо, ничего не получится. Даже если бы нам удалось незаметно сбежать каким-нибудь темным вечером, с утра начались бы поиски, и фора получилась бы совсем небольшой. Допустим, нам бы повезло, и мы украли бы достаточно крупную лодку, способную вместить нас всех. Я уже болтался в такой скорлупке посреди моря, спасибо. Попробуй, доплыви на такой до Гаити, да еще практически без воды и провианта – где и когда его раздобыть, если на пятки наступает погоня? Мы или сгинули бы без следа в море, или нас настиг бы посланный вдогонку корабль. А у нас даже не было бы возможности отбиться!
Нет, бежать так бежать! У нас имелся козырь, надо было лишь им воспользоваться. Все-таки и меня, и Костю, а отчасти и Гришу когда-то специально готовили для диверсий во вражеских тылах. Осталось лишь применить знания на практике.
…Хотелось бы, чтобы британцы надолго запомнили полученный урок. Хотя горбатого только могила исправит. Я ничего не имею против нации в целом, но все-таки во времена Робин Гуда и Львиного Сердца они мне нравились гораздо больше. Кстати, с нами оказались несколько английских матросов, коротавших время в тюрьме, и это неплохие ребята. Немного грубоватые на мой взгляд, однако не оценивать же их по законам совсем другого века. Какая разница, кто ты по национальности? Был бы человеком, а большего не требуется.
Я дописываю свои записки на борту угнанной нами бригантины. Погода стоит хорошая, словно по заказу дует почти попутный ветер, и завтра-послезавтра, если (тьфу-тьфу!) ничего не произойдет, доберемся до вожделенных берегов Гаити. Хочется верить, что Порт-о-Пренс окажется для нас гостеприимнее Порт-Ройала. Во всяком случае, до сих пор с французами мы не воевали, а Мишель после всех передряг стал моим другом. Хороший парень, этот шевалье. На него можно положиться в любом деле, а шпагой он владеет будь здоров! Кажется, он влюбился в нашу журналистку. Что ж, дай бог им счастья…
Ему легче. Одна – не две, а я по-прежнему не знаю, что делать с Наташей и Юлей. Девчонки цепляются за меня, да и мне, признаться, легче, что они существуют на свете. Но с другой стороны… Ладно, будущее покажет.
Мы так и не узнали, благодаря какому капризу природы оказались в далеком прошлом. События разворачивались настолько стремительно, что было не до выяснений. Впрочем, сейчас это уже неважно. Мы не ученые, да и они, если не ошибаюсь, так и не ответили на вопрос: что же такое время? Бессмысленно строить догадки. Для нас важен сам факт, а не причины. Тем более что самое главное ясно: мы никогда не сможем вернуться в знакомый нам мир. Долгой или короткой станет наша жизнь, но мы проведем ее здесь. Наши желания ничего не изменят.
Почти все, кто был на лайнере, погибли. Нас осталось очень мало, чтобы оказать заметное влияние на ход истории. Да и возможно ли такое в принципе?
Опять философский вопрос, на который нам не найти ответа. Да и не такие уж мы знатоки истории, чтобы с уверенностью сказать, что именно было, а чего не было. Вдобавок история полна умолчаний и фактов, которые можно трактовать всяко. Человек в ней – песчинка, и вряд ли кто из ученых найдет упоминание о нашей судьбе. Тем более что мы по молчаливому уговору ничего не рассказываем о своем появлении. Может, что-нибудь понял или догадался, побывав на «Некрасове», сэр Джейкоб, но он и все его люди мертвы.
Я по-прежнему надеюсь вернуться в Россию. Мне довелось стать свидетелем ее упадка и потому вдвойне хочется увидеть своими глазами ее бурный взлет. Пусть я заранее знаю, чем все это закончится, но два века расцвета – срок не такой уж и малый. В конце концов, служить своему отечеству – разве это не долг каждого уважающего себя человека? Знаю, что будет трудно, что не ждут меня там молочные реки с кисельными берегами, да и Петр – мужик крутой, но не все же сразу. Видно, надо было пройти и через это, чтобы выбраться из застойной трясины. Лучше так, чем как во времена другой перестройки! Государство сейчас начнет крепнуть и расти, а не уменьшаться из-за склок безответственных политиков. На этих условиях и самая тяжелая служба покажется счастьем. И потому – вперед!
Вот только чем дальше, тем больше отдаляется моя цель. Порою кажется, что мне целый век суждено мотаться среди здешних островов по надоевшим волнам флибустьерского моря. То одно, то другое, и так без намека на счастливый конец.
Сейчас, пятого июня тысяча шестьсот девяносто второго года, когда мы, немногие уцелевшие, так счастливо и нежданно соединились, закончился один из этапов нашей невольной фантастической одиссеи. У нас есть корабль, мы снова свободны, но не поднесет ли нам судьба очередную, круто меняющую жизнь пакость? А если и нет, то найдутся сотни других причин, способных на какое-то время задержать нас здесь. Не зря матросы шушукаются между собой, не поднять ли нам Веселый Роджер? Самое смешное, что капитаном они почему-то видят меня. При этом и французы, и присоединившиеся при бегстве из тюрьмы англичане зовут меня Командором и смотрят как на своего единственного начальника.
Не знаю почему, но что-то шепчет мне: приключения не закончились. Случившееся – лишь прелюдия. Одиссей возвращался в Итаку добрых двадцать лет, если мне не изменяет память. Но неужели наша одиссея продлится столько же?
Как бы то ни было, моя записная книжка подошла к концу. Осталась последняя страница. Как ни экономь… Были моменты, когда я и не думал, что мне суждено дописать ее до конца. Поэтому старался, излагал все подробно и лишь потом спохватился и стал экономить слова и страницы. Но вот ведь – и дожил, и дописал.
