Командор - Волков Алексей Алексеевич
Больше никто не помешал беглецам. До порта было рукой подать, а на улицах царила такая суматоха, что никому не было дела до группы женщин и нескольких мужчин. С десяток бывших заключенных тоже пристроились к процессии, причем практически каждый из них успел прихватить оружие убитых в коридорах тюрьмы солдат.
Неприятности начались уже в порту. При свете пожара на спешащую группу обратила внимание толпа разномастных моряков. Догадались ли они, что идущие являются виновниками случившегося или решили под шумок поживиться – неизвестно. Просто добрых два десятка человек напали на беглецов – вернее, попытались напасть.
Четырьмя выстрелами в упор Кабанов уложил четверых. Барабан его револьвера опустел, но тут громыхнул мушкет кого-то из экс-арестантов, а когда десантники и шевалье бросились врукопашную и несколько нападавших сразу полегли под ударами их шпаг, нервы остальных не выдержали, и они бросились врассыпную.
Их не преследовали. До заветной бригантины оставалось совсем немного, и Кабанов повел туда женщин бегом.
И тут на пристани появился отряд солдат. Они на редкость быстро разобрались в обстановке и бросились наперерез беглецам. Когда же стало ясно, что оба отряда добегут до корабля почти одновременно, солдаты по команде офицера замедлили шаг и вскинули ружья.
Кабанов попытался что-то крикнуть, но не успел. На бригантине зорко наблюдали за происходящим. Одно из орудий с громом и дымом стегануло картечью по изготовившимся к стрельбе солдатам. Многие попадали, остальные смешались, и этого оказалось достаточно, чтобы беглецы достигли цели.
Последними на борт поднялись Кабанов и д’Энтрэ. Их встретил громкий голос Флейшмана:
– Навались!
Гребцы двух заранее спущенных на воду шлюпок налегли на весла, и тяжелая бригантина стала медленно отходить от причала. Чтобы увеличить царящий в порту хаос, ее орудия одно за другим выплевывали картечь, а едва расстояние до пристани увеличилось, ловкие руки новой команды проворно подняли наполнившиеся утренним бризом кливера.
Начинало светать. В нарождающемся свете нового дня бригантина легко скользила к выходу из бухты. За кормой оставались взорванный форт и бушующий в гавани пожар. Количество поставленных на корабле парусов постепенно увеличивалось, и в открытое море вышли при полном вооружении. Практически все на борту провели на ногах больше суток, однако никто не испытывал усталости. Приказы выполнялись мгновенно, никто и не пытался отлынивать от работы. Даже Лудицкий старался вовсю, пытаясь время от времени с собачьей преданностью заглянуть в глаза своему бывшему телохранителю. Ярцев, и тот сумел на время стряхнуть апатию, о прочих не стоит и говорить. Ямайка по-прежнему маячила за кормой, и каждому хотелось как можно скорее уйти от нее подальше.
Грустными были лишь некоторые из женщин. Им уже успели в нескольких словах рассказать о судьбе мужей, о перипетиях собственной судьбы и услышать в ответ их повесть. Все встало на свои места, а потери… Что ж, потери тоже неизбежны.
Рук едва хватало, но работали дружно. Русские, французы, семеро английских матросов, благодаря Кабанову сбежавших из тюрьмы и в общей суматохе решивших пуститься в плавание со своим спасителем… Звучал разноязыкий гомон. Едва выпадала свободная минута, почти каждый пытался поделиться с кем-либо пережитым за последние сутки. Некоторые французы уже поглядывали на спасенных женщин, ловили в ответ их благодарные взгляды, и было ясно, что скоро завяжутся новые романы.
– Простите, дорогой друг, кто эта очаровательная девушка? – спросил командора тоже не устоявший перед женскими чарами шевалье.
– Рита Носова, – ответил тот и добавил, предугадав следующий вопрос: – Она свободна. Могу познакомить вас в любое время. Хотите прямо сейчас?
– Нет, что вы? Мне надо хотя бы привести себя в порядок. В таком виде неудобно.
– Нормальный вид воина. – Кабанов уже успел избавиться от камзола и форменной куртки. – Я в тельняшке – и ничего.
– У вас, наверное, совсем другие нравы. Было бы интересно побывать в вашей стране, – покачал головой француз.
– Мне тоже, – улыбнулся Кабанов. – А что до нравов, то со временем люди везде станут свободнее.
Остров наконец-то утонул за горизонтом, и люди вспомнили об усталости. Пришлось разбить мужчин на две вахты и одну сразу же отправить спать. Почти все женщины давно отдыхали, и лишь некоторые никак не могли заснуть после пережитого.
Кабанов предпочел пока оставаться на ногах. С момента появления в тюрьме он ощущал на себе горячие взгляды обеих любовниц, но лишь теперь смог уделить им немного внимания.
– Знаете, девочки, – после первого короткого рассказа о последних днях признался Кабанов. – Не обижайтесь, но я абсолютно не знаю, как нам быть дальше. Нет, я не собираюсь вас бросать, я о другом. Официально в Европе многоженство запрещено.
– Мы согласны и неофициально, – призывно улыбнулась Наташа. – Но только чтобы всегда быть вместе… втроем.
– Всегда вместе не обещаю, – предупредил командор. – Мужчина – это прежде всего охотник, воин. Не могу же я брать вас с собой на войну!
– На какую войну? – сразу насторожилась Юля. – С кем ты опять воевать собрался? Или еще не настрелялся?
– Жизнь сейчас такая. Телевизора нет, и потому мужчины убивают время на войне. – Лицо Кабанова украсилось доброй улыбкой. – Не забывайте, что это единственное, что я умею делать. Так уж получилось. Не волнуйтесь – если мне и придется вернуться к своей профессии, то на этот раз я оставлю вас в каком-нибудь по-настоящему безопасном месте. А вы уже убедились, что со мной ничего случиться не может.
– Как же! Все тело в шрамах, а сколько новых прибавилось, – с легким укором произнесла Наташа.
– Шрамы украшают мужчину, – отмахнулся Кабанов. – Должен же я чем-то пофорсить, раз внешностью не вышел. Ничего, доберемся до Гаити, а там отдохнем по-настоящему. Все-таки курортное местечко. Здесь везде сплошной курорт.
Немного в стороне сидел Ширяев со своим семейством, но о чем они говорили, было не разобрать. Маленький Маратик почти не покидал колени отца и лишь изредка показывал, как он будет побеждать пиратов, когда вырастет. А Вика глядела на своего мужа без прежнего недовольства, но было неясно, на время это или насовсем.
Вечером, когда Кабанов успел немного вздремнуть и, проснувшись, поднялся к Флейшману на квартердек, то увидел там мирно беседующую с подшкипером его бывшую секретаршу. Кабанов замер, не зная, удобно ли встревать в их нежный разговор, но тут к нему подошел Зайцев.
– Хочешь порадую, Сережа? – не без тени иронии спросил его секретарь.
Кабанов внимательно посмотрел на своего бывшего сослуживца. За время пребывания на архипелаге Заяц постепенно отошел от политики с ее пустопорожней болтовней и из парня незаметно превратился в молодого мужчину. Воином он был пока посредственным, сказывалось отсутствие опыта, но новые обязанности выполнял добросовестно и никаких нареканий не вызывал.
– Наши новые английские друзья вкупе с друзьями французскими всерьез задумались, а не поднять ли нам самим Веселый Роджер? – словоохотливо сообщил Заяц в ответ на кивок командора.
– В смысле? – не понял думавший совсем о другом Кабанов.
– В прямом. А не заделаться ли нам пиратами? Попадись мы после ночной проделки британцам, все равно петли не миновать, а так, семь бед – один ответ. Не все же заканчивают пеньковым галстуком. Многим удается сколотить весьма приличное состояние.
– Так… – Кабанов нахмурился, словно прикидывал план очередной стычки. – Час от часу не легче! Теперь – бунт.
– Да не переживай так, командор! – усмехнулся Зайцев. – Ни о каком бунте и речи нет. Наоборот. Команда так свято уверовала в твою удачу и непревзойденное воинское мастерство, что хочет предложить тебе пост капитана.
Мужчины (к ним подошел заинтересовавшийся разговором Флейшман) переглянулись и дружно стали хохотать.
– Гроза Карибского моря капитан Кабанов. Странный поворот судьбы! – отсмеявшись, воскликнул Сергей и, не удержавшись, продекламировал: – «Гаснет ветер озорной в парусах фрегата. Провожала на разбой бабушка пирата».
