Невестка слепого барона (СИ) - Полина Ром
Я с минуту задумчиво смотрела на него, согласно кивая: он был абсолютно прав. А потом сообразила, что меня смутило в его жесте, и спросила:
— Освальд, а вот ты сейчас перекрестился… ты как-то неправильно это сделал…
Он усмехнулся и пояснил:
— Я знаю. К сожалению, когда я сильно волнуюсь, то крещусь именно так. Я католик.
Раньше я как-то не задумывалась о религии. Тем более, что местный крест ничем не отличался от обычного православного. Да и телу Клэр был привычен этот самый жест: сверху вниз, справа налево. А католический крест, оказывается, кладется наоборот: сверху вниз и слева направо.
Для меня выполнение местных религиозных заморочек было несколько нудновато и неинтересно. В общем-то, так же, как и в моем мире. Но вот бабушка у меня была верующей. Потому из далекого детства я помню и разноцветные крашеные яйца, и пасхальные куличи, и даже единственный поход в храм, где мы ставили кому-то свечки.
Мама уже не ходила в церковь, но по традиции на Вербное воскресенье в вазе появлялись веточки вербы, а куличи и крашеные яйца всегда присутствовали в доме весной. Впрочем, точно так же, как и на языческую Масленицу пеклись блины.
Сама я, пожалуй, верила в некую высшую сущность, но сильно себя размышлениями на этот счет не напрягала.
Если подумать, в том кресте, которым я иногда машинально осеняла себя дома, таком, как и на Земле, больше было не веры, а просто привычки. Именно поэтому здесь я просто бессознательно эту привычку начала в себе культивировать. Крестились тут все часто и помногу. А вот крест Освальда меня смутил.
— Ты верующий?
— Да, Искра. Не сказать, что я слишком уж воцерковленный человек, но в Господа я верую.
Я немного напряглась от таких новостей и уточнила:
— А тебя не смущает, что я…
Саша ласково улыбнулся и ответил:
— Не пугайся, Искра, меня это не смущает. К Господу много дорог, и неважно, по какой ты придешь к Нему.
Важно, что ты уже на пути…
Глава 16
КЛЭР
Четыре пистолета курьер привез из Дольфенберга уже по весенней распутице. И Саша плотно занялся моим обучением. Дважды в день, сразу после завтрака и спустя час после обеда, он выводил меня за ворота замка и вел к обустроенному во влажном снегу стрельбищу. Обучал заряжать пистолеты, требовал, чтобы я сама занималась чисткой. Но главное: натаскивал попадать в цель.
— Не жди, когда придется стрелять в упор… Руку! Руку тверже! Целься в туловище, меньше шансов промахнуться…
Я поняла, почему порох зовут не только черным, но еще и дымным. Этим противным запахом я пропиталась насквозь. А Саша только поторапливал меня:
— Клэр, скоро начнется весенняя пахота. Я буду занят целыми днями. Поэтому спрашивай сейчас все, что не понятно. Дальше ты будешь тренироваться одна.
Мишени стояли на разном удалении от линии огня. Раньше я думала, что эта самая линия огня – это то место, куда летят пули. Оказалось, все совсем не так. Линия огня – это то место, откуда производится выстрел и пересекать эту линию, просто выкопанную в снегу узенькую канавку, Освальд мне запрещал.
— Скорее всего, ты будешь стрелять из кареты. Думаю, на это стоит сделать поправку.
Следующие тренировки были еще более странными. Я училась стрелять уже стоя на возведенных ступеньках, имитирующих откидную лесенку кареты. Я училась стрелять через окно: передо мной возвели деревянную дверцу с отверстием “под окно”. И вот в него я стреляла, изрядно сгибаясь. В целом моими упражнениями граф был доволен. Но когда снег окончательно стаял, и Освальд практически перестал появляться днем дома, мои тренировки не прекратились. Хорошо хоть осталась только утренняя.
Приехавший из Хагенбурга мастер слегка переоборудовал карету. Теперь там на дверце и стенках были прикреплены удобные короба под оружие. Одну из коробок занял кнут. Увидев, как я им владею, Саша остался доволен. Более того, мое мастерство весьма высоко оценили и постоянно сопровождающие меня капрал с солдатами. Даже прислуга в замке стала кланяться ниже. А возражать моим приказам больше и вообще никто не осмеливался. Я не была в восторге от того, что меня стали бояться. Пару раз мы с Освальдом даже спорили.
— Это не страх, Клэр. Точнее: не чистый страх. Это уважение. Уважение к силе и твоему искусству.
— Какое уважение, Освальд?! Они тупо меня боятся, – я была изрядно раздражена. Мне вовсе не хотелось выглядеть монстром в глазах окружающих.
— Это был бы страх, если бы ты свое умение тренировала на людях. Но ты ни разу, ни разу ни на на кого даже не замахнулась, Клэр. Так что это именно почтение к мастерству.
Впрочем, особо спорит нам было некогда. Мы теперь виделись только за завтраком и ужином. Обед Освальд брал с собой. Он целыми днями пропадал в полях. У крестьян были свои земли. А графские поля все это время были заброшены. Многие из них уже позарастали. Земля была настолько запущена, что Освальд даже нанимал по деревням работников за деньги.
— Некоторые поля чуть ли не заболочены, Клэр. В дренажных канавах полно мусора, стенки частично обрушились. Все это нужно ремонтировать. В этом году денег мы не заработаем совсем. Дай Бог, если хватит урожая, заплатить налоги. Мне не хотелось бы с первого же года ходить в должниках у государства.
