Живи в свое удовольствие! - Алим Тыналин
— Кстати, спасибо за пятьсот тысяч солидов, что твой человек притащил моим воинам! Они пригодились очень кстати. Если хочешь, я могу передать ему привет, твоему Донатине, если он жив еще, конечно!
Глава 37
Бремя императора
Толпа закричала так оглушительно, что у меня заложило уши. Я хотел даже зажать их, но потом подумал, что императору не к лицу стоять с руками, приложенными к ушам и вынужден был стоять и улыбаться.
Сегодня, в этот проклятый день я должен был с раннего утра стоять и улыбаться, так, что мои лицевые мышцы уже раскалились от напряжения.
Сейчас уже наступил полдень и толпа вокруг бесновались, потому что начались состязания квадриг и настали самые ответственные заезды за весь день. Прасины, потерпевшие вчера поражение, теперь сражались за победу, как бешеные, используя все способы, чтобы достичь ее, в том числе, самые грязные и запрещенные.
Уже несколько раз возмущенные болельщики венетов выбегали на дорожки и бросались драться с фанатами прасинов. Как и говорил вчера Таник, повсюду текла кровь и валялись раненые люди, а также трупы убитых.
Точно так же я хотел поступить с дядей сегодня утром, когда узнал новость про Донатину. Когда дядя сообщил, что захватил моего советника и все его деньги, которые предназначались для подкупа, я на мгновение потерял дар речи. Но затем, хотя удар был очень силен, я сумел собраться с силами, взял себя в руки и ответил:
— О чем это ты говоришь, любезный дядя? Может, вчерашнее вино еще не выветрилось из твоей башки?
Дядя перестал качаться, встал крепко на обе ноги и посмотрел на меня мутными, но трезвыми глазами, в которых читались насмешка и отличное понимание ситуации.
— Ты что же, щенок, думаешь, что сможешь меня обмануть? Я сразу понял, что ты отправишь свою церковную крысу, чтобы он подкупил моих воинов на бунт против меня. Как только Донатина появился на горной дороге, мои люди захватили его вместе со всеми деньгами, которые ты так любезно предоставил мне. Спасибо большое, племянник, но ты мог бы так не торопиться.
— Отпусти его, — сказал я. — Он тебе не нужен.
Дядя покачал головой.
— Он слишком ловок и слишком много видел. Как только он расскажет про твои дела, ему отрубят голову, потому что тебе не нужны слишком умные и преданные помощники. Ты, Ромул, становишься слишком сильным и неуправляемым, а нам это совершенно ни к чему. Лучше отдай остаток денег, что заработал вчера за счет обмана и мы позволим тебе сохранить часть войска для забавы. Неужели ты не можешь понять, что ты всегда проиграешь, как бы не старался, потому что на моей стороне опыт и сила, а у тебя только глупый юношеский задор, да и тот мы скоро укротим?
Я промолчал, потому что в тех немногих случаях, когда проигрывал, старался сохранить спокойствие и выдержку, а это очень трудно, когда ты разговариваешь. Когда слова вылетают из твоих уст в ярости или в страхе, это сразу видно и лучше было бы этого не показывать собеседнику, особенно врагу.
Поэтому я, как уже говорил, стараюсь молчать и переваривать негативные эмоции внутри себя. Знаю, что это вредно и психологи в двадцать первом веке не рекомендуют так делать, но лучше уж так, чем в результате ругательств и гневной речи противник догадается о моих планах.
— Ну что, ты сам разрешишь взять твои денежки или мне прислать войска, чтобы заставить тебя сделать это, ты слышишь, мой любимый племянник? — продолжал допрашивать дядя. — Я могу дать тебе время только до окончания Эквирий, а потом все, извини, мое терпение тоже не долговечное.
Меня так и подмывало ответить ему, что он может засунуть эти деньги себе в задницу, что он никогда их не увидит, если умертвит Донатину и что я сам вспорю ему когда-нибудь брюхо, то есть вылить все то, что накипело у меня в душе, но я продолжал упорно хранить молчание. Затем, понимая, что находиться рядом с ним, это значит подвергать тяжким испытаниям свою психику, а также здесь я все равно не смогу думать адекватно, я развернулся и пошел прочь, обратно в свои покои.
Как же я мог забыть уйти сюда без своего телохранителя? Если бы Марикк или Камахан был сейчас при мне, я бы приказал взять дядю в плен и сделал бы его своим заложником и плевать, что там скажут мои родичи и даже отец. Но нет, сейчас я был совершенно один и когда я поднялся на свой уровень, навстречу мне вышла только Лаэлия.
— Где ты шляешься, Моммилус? — сердито спросила она, нахмурив тонкие брови. — Я тебя всюду ищу.
Вот тогда-то, глядя на ее милое и смуглое лицо, я понял, что надо делать, чтобы попытаться вытащить наши задницы из той катастрофы, в которую все мы угодили.
Для начала надо было, как ни в чем не бывало отправиться на Эквирии, поскольку сегодня проходил второй день соревнований и император обязательно должен был там присутствовать. Кроме того, мне все равно надо было проследить за тем, чтобы сегодня опять победили венеты и дать распоряжение Парсанию сделать ставки, но только тогда, когда я разрешу ему сделать это. В общем, горевать времени не было, нужно было действовать и как-то выправлять всю ситуацию.
Дав, кое-какие распоряжения Лаэлии, Лакоме и Родерику, я отправил их на задание, а сам, едва позавтракав, поспешил на гонки, которые сегодня должны были начаться раньше, чем вчера.
Поэтому я сейчас, в полуденное время и находился в своей ложе, обозревая ипподром, как военачальник осматривает поле битвы. Впрочем, сражение здесь действительно сейчас и велось, только вместо солдат выступали колесницы и возницы, а выигрышем являлась самая большая сумма денег, которую удастся выручить по итогам гонок.
Поступить мне пришлось проще, чем вчера и, возможно, чуточку тоньше. Поскольку вчера я то и делал, что вводил всех в заблуждение, сегодня все воспринимали мои слова с точностью до наоборот. Парсаний вчера помогал Донатине договариваться с возницами, сегодня этого делать не пришлось, разве что только с несколькими ключевыми игроками.
Кроме того, дошло до того, что прасины приставили к своим колесничим охрану и пробиваться к ним пришлось через девушек из лупанарий, римских публичных домов. Следуя моим указаниям, Парсаний нанял около двух десятков жриц любви и те быстро растопили суровые сердца охранников, а также и смогли договориться с возницами о вознаграждении, если они сдадут завтрашнюю гонку.
Колесничие с радостью
