Вдохновение с побочкой, или Через строчку – в другой мир - Юлианна Клермон
И да, он точно будет носить чёрный плащ с изящной серебряной вышивкой.
Я писала до самого утра. Пальцы бешеными блохами скакали по клавиатуре, идеи рвались на передовую, обгоняя друг друга, и даже иногда приходилось хватать телефон и записывать их голосовыми, чтобы не забыть. Мозг кипел не хуже зелья в котелке у хорошей ведьмы.
И только когда за окном забрезжил рассвет, я осознала, что так и не легла спать.
– Вот это я, конечно, гений, – пробормотала, закрывая ноутбук.
Гений, который весь день будет выглядеть как оживший мертвец.
Я встала, потянулась, и только тогда почувствовала, что спина ноет, шея затекла, а глаза будто натёрли наждачкой. Оттащив своё тело в ванную, я вяло почистила зубы и умылась.
Но это не спасло.
Из зеркала на меня смотрела женщина, прошедшая через все круги ада. Ну или через одно посещение ночного клуба.
Красные воспалённые глаза, тёмные круги под ними – боже, они же глубже, чем кратеры на Луне.
Я покачала головой.
– Ну всё, Разумовский, теперь ты будешь не только обыскивать меня на выходе, но и обнюхивать на входе.
Издав короткий смешок, я решила немного поколдовать с косметикой. Но, если зеркало меня не обманывало, лучше не стало.
– Алкоголик в гробу выглядит краше, – мрачно вынесла окончательный вердикт и махнула рукой.
Времени на сборы оставалось совсем мало – работа сама себя не прогуляет.
Натянув куртку и схватив сумочку, я пулей вылетела из квартиры, надеясь успеть на маршрутку. Потому что если опоздаю, утро начнётся с особо пристального досмотра со стороны Глеба Сергеевича.
Возможно даже, получу фаерболом в лоб.
Но, как оказалось, сегодня можно было не приводить «покойницу» в благопристойный для прощания вид и без угрызений совести опаздывать, хоть десять раз курсируя мимо ошарашенного охранника на вход и выход, потому что ледокол «Разумовский» в фойе так и не появился.
День прошёл по заезженному сценарию: селекторное совещание по итогам недели, взбучка от главбуха за не вовремя сданные отчёты, бесконечные цифры, сводки и попытки разгадать, куда же исчез мой персональный мучитель. Пара минуток на безмятежные сплетни с коллегами и...
О, обед – моя единственная отрада в серых бухгалтерских буднях, во время которого под размеренное жевание макарон с сосиской я придумала пару новых эпизодов для книги.
А дальше – снова цифры и сводки, и странное недоумение от загадочного исчезновения начальника службы безопасности.
И вот уже пять вечера, и я свободна до понедельника.
Прощай, скучная бухгалтерия!
Здравствуй, мой фэнтезийный мир!
Спускаясь в лифте, я с тайной надеждой мечтала о встрече с прототипом своего антигероя. Даже на всякий случай сунула в сумочку карандаш и ластик – не потому что собиралась воровать, конечно. В понедельник верну. Но если Разумовский – моя муза, то мне срочно нужна была дозарядка на все выходные.
Но надеждам не суждено было сбыться.
Фойе всё так же зияло отсутствием РГС – ручной гранаты самонаводящейся (он же Режимный Грозный Смотритель, он же Раздражающий Грозный Страж и далее по списку).
Ну вот...
Ни тебе холодного пристального взгляда, ни язвительных комментариев, ни привычного громобойного: «Сумку!»
– Предатель, – пробормотала я, выходя на улицу.
На улице было не ах. Холодный ветер прожигал насквозь, и ещё, кажется, на все выходные грозил зарядить мелкий противный дождик.
Вошедший в последнее время в привычку недосып не улучшал настроение и начинал пробивать на странные эмоции.
– Вот ты ж гад... редкостный, – сказала, подняв лицо к затянутому свинцовыми тучами небу. Вот только к небу моя фраза никакого отношения не имела, а касалась кое-кого другого.
Я шмыгнула носом и, пока шла к остановке, напряжённо размышляла.
Разумовский на моей памяти вообще ни разу не брал отгулы, не болел и иногда казалось, вообще был не человеком, а неутомимой машиной, питающейся исключительно моими мучениями.
А тут исчез.
Без предупреждений.
Без прощальных фраз.
Без унизительного шмона на предмет «понабрала ли я ещё ручек в закрома».
Может, он весь день спокойно сидит в своём кабинете, а я действительно переоценила его страсть к бюрократическому террору?
Я нахмурилась и плотнее закуталась в тонкую куртку. Что-то было не так.
В груди не жгло от злости, в мыслях не пульсировало обиженное «да кто он вообще такой?!», не было привычного выброса адреналина от словесной перепалки в фойе и поединка взглядами насмерть. Я не закатывала глаза, не вспыхивала, не фыркала раздражённо и не уходила, пыхча от негодования как выкипающий чайник.
И это было… странно.
Стоп.
Мне что, этого не хватало?
Я ускорила шаг. Нет, бред. Просто привычка. Как зубная боль: сначала она тебя долго мучает, а когда проходит, первое время ощущается слишком резкая пустота, будто её даже не хватает.
Я вдруг подумала, что именно благодаря Разумовскому я хоть как-то просыпалась по утрам. И даже почти никогда не опаздывала. Он действовал на меня как чашка крепкого кофе – бодрил, бесил, но зато помогал сбросить весь накопленный за день негатив.
Сев в подошедший автобус, я достала из сумочки злополучный карандаш и начала машинально крутить его в пальцах. Неужели все выходные придётся работать без вдохновения?
Эх, куда же ты запропастился, мой кареглазый архимаг?
Глава 6
Марго
Три дня пути, и вот мы уже на новом месте.
Опасаясь, что маги смогут обнаружить нас с воздуха, облетая границы леса на драконах, в этот раз поляну не искали, разбив палатки в тени густых крон деревьев.
Алексис по-прежнему считал идею настолько приблизиться к столице и нападать на обозы практически под носом у принца слишком безрассудной и опасной.
Но Шалай горел местью, а близнецы так и вовсе всегда были любителями поучаствовать в какой-либо заварушке, поэтому тревогу моего эльфа никто не разделял. Кроме Верины. Но она свои мысли не озвучивала.
И я тоже.
Хотя с каждым днём всё больше впадала в отчаяние, ведь, несмотря на все усилия целительницы, малышка-фейри всё ещё не очнулась.
Я сидела рядом с Вериной, наблюдая, как она вновь протянула ладонь над крошечным телом элементали, пытаясь влить в неё несколько капель силы. На лице целительницы не отражалось ни капли раздражения от бесполезности своих действий, но я знала – её это тревожило не меньше моего.
Внутри меня всё сжималось от беспомощности. Малышка угасала прямо на глазах, а я ничем не могла помочь. Я не спасла свою семью, позволив Эдариуну
