Непокорная Зая (СИ) - Грерсту Мария
— Там много что носят. Всё зависит от вкуса и возможностей, — обиделась я на её пренебрежительный тон.
— Значит, у тебя или нет вкуса, или возможностей, — с милой улыбкой подытоживает та. — Разрешишь мне придумать тебе наряд?
— Как хотите, — равнодушно пожимаю плечами, — лишь бы мне понравилось.
— Пройди сюда, — показывает на небольшую кабинку.
Покорно захожу внутрь.
— Можешь выходить.
— И зачем я туда заходила?
— Чтобы мерки снять. Теперь у меня есть твои данные. Посидите немножко. Я скоро вернусь, — с этими словами женщина удалилась.
В помещении, где мы находимся, нет ничего, кроме кабинки, в которой я уже побывала, и одной скамейки, как будто растущей из пола.
Мы с Эльвирой садимся рядышком и погружаемся в обоюдное молчание. Разговаривать не хочется. Минут через пятнадцать бесцельного созерцания пола до меня доходит, что нас со швеёй не представили друг другу. У них, что, так заведено?
— А как зовут эту женщину? — задаю вопрос.
— Арона.
— А как называется её профессия?
— Она художник. Создание одежды, это одно из проявлений её таланта. Являясь творческой личностью, она освоила много направлений. И ты ещё много раз с нею встретишься.
— Ну, что же, приступим к примерке! — раздаётся радостный голос Ароны, шедшей за парящей в воздухе вешалкой. — Итак, ты любишь брюки, но у нас они приветствуются только в полётах и путешествиях, из-за удобства. Здесь же, в тёплом климате, они будут неуместны, но ради личного удобства совместим твоё и наше.
Она протягивает мне дуэт, состоящий из лёгких бриджей и рубашки-туники небесно-голубого цвета. При этом туника полностью прозрачна. С таким же успехом её можно было бы вообще не одевать. О чём я и уведомила модельера.
— А что плохого в прозрачности? — спрашивает удивлённо.
— Ну ведь под ней всё видно, она ничего не скрывает.
— А зачем тебе скрывать своё тело? Оно молодо и красиво. Зачем его прятать?
Опять обнаруживаю недопонимание и начинаю злиться. Но наставница не даёт моей злости дойти до точки кипения и вклинивается в диалог.
— Арона, Зая выглядит молодой после трансформации. На самом деле ей по их возрастной шкале недолго до смерти осталось. Поэтому она щепетильно относится к своей внешности. Дай ей что-нибудь под тунику.
— Зая? Это её имя? — Модельерша удивлённо смотрит на меня, хотя обращается к Эльвире.
— Да. Тебя это удивляет?
— Но, это же имя разиянки. На Тала-Верне тоже есть такие имена?
— Не знаю. Зая его выбрала. Значит, есть. Да? — обратилась ко мне Эльвира.
Молча пожимаю плечами. Чего пристали?
— Не нравится мне портить её образ, ведь она так юна и прекрасна, что любое дополнение будет излишним, — переключается художница. — Но раз новообращённая — будет ей дополнение, — с этими словами она покидает нас, а когда возвращается, царским жестом протягивает маленький топик, не уступающий по прозрачности тунике.
Принимаю дополнение и смотрю на дарительницу с возрастающим возмущением. Но Эльвира перехватывает инициативу, поспешив сообщить, что одна прозрачная вещь с другой такой же создадут плотность, скрывающую тело. И после данного напутствия, она спешно благодарит Арону и выпихивает меня за дверь.
— Твоя чёрная неблагодарность просто зашкаливает! — начинает мне выговаривать, как только мы садимся в аэромобиль. — Нельзя же быть такой занудой. Следующий раз она откажется от моделирования для тебя.
— Следующего раза не будет! Она ведь не единственный модельер на вашей планете? Обратимся к другой.
— Моя семья одевается у неё уже много лет. Ты теперь член нашей семьи и на тебя распространяются те же правила.
— Я не буду одеваться у неё! — чувствую необъяснимое упрямство в данном вопросе. — Буду теперь ходить только в этой одежде, раз другого модельера нет.
Когда не получаю ответа, поворачиваю голову и наталкиваюсь взглядом на улыбающуюся Эльвиру. Сначала тихо, а потом всё громче она начинает смеяться.
— Зая, ты неподражаема. Говоришь, что тебе уже много лет, а ведёшь себя, как маленькая, — веселится похитительница. — Чувствую, с тобой не придётся скучать.
С возмущением смотрю на эту ненормальную, предчувствуя, что проигрываю ей в чём-то неуловимом, но неприятном для моего эго: «Меня, взрослую женщину в преклонном возрасте, обозвали ребёнком. Это очень оскорбительно!»
Пробую обидеться и по привычке надуться, но ловлю себя на том, что действительно веду себя по-ребячески. Разве взрослая умудрённая жизненным опытом дама так поступает? Уж если мне что-то не нравится, то надо решительно это пресекать и делать всё по-своему. А не устраивать шоу под названием «Я обиделась!»
Сделав такой умный вывод, с облегчением выдыхаю и весело обращаюсь к Эльвире:
— Что у нас дальше по плану?
— Нас ожидает обувных дел мастер, — отвечает, но смотрит с подозрением на меня весёлую.
— А почему Арона не создаёт обувь?
— Ей нравится одежда, этим она и занимается.
В следующий раз мы останавливаемся на большой платформе с огромным зданием в три этажа. Вокруг дома раскинулся парк с миниатюрными полянками. Но ни людей, ни зверей, ни пташек я не увидела.
— Это, что, административное здание? Такое большое?
— Нет. Это жилой дом для мужчин и женщин, желающих жить отдельно от семьи.
Входим в здание и я в потрясении замираю. Просторное фойе с высоким прозрачным потолком. Стены, как живые полотна с разнообразными пейзажами, сменяющими друг друга. Светло и зрелищно.
Эльвира не торопит, давая возможность осмотреться.
В восторге от увиденного, не утерпев, я раскидываю руки в стороны и кружусь вокруг себя, как любила делать в детстве.
Остановившись, восторженно восклицаю:
— Это потрясающе!
— У тебя талант к танцам, хорошо двигаешься. Запишемся на конкурс начинающих, — озвучивает свои планы сопровождающая.
— Я люблю танцевать, но не для публики. И не надо меня никуда пихать!
— На нашей планете много таких, как ты — избранных. И тебе будет полезно с ними познакомиться. А выступление на конкурсе — самое подходящее для этого место, — упорствует зануда.
— Танцы — это состояние души. И я не признаю никаких конкурсов. Соревноваться в них глупо!
— Интересно, ты в чём-то бываешь уступчивой? Или это твоё постоянное состояние, всё оспаривать?
На себя бы посмотрела, прежде чем других обвинять!
— Не нравится, верните меня назад.
— Не дождёшься, — со смехом отвечает женщина и направляется к ближайшей двери, которая разъезжается в стороны при её приближении.
В просторной комнате у окна стоит мужчина. Когда мы входим, он степенно направляется к нам, а я, в очередной раз, застываю статуей. Мне уже приходилось восхищаться представителями этой расы, но этот образчик неподражаем. Внешний возраст — лет сорок. Лицо будто вылеплено из мрамора: белое, гладкое, с чёткими линиями и пропорциями, без единого изъяна. То же самое можно сказать о его фигуре.
Когда незнакомец улыбается моей спутнице, как будто всё озаряется солнечным светом.
Я пропускаю «вдох-выдох». Опять дежавю: «…его смеющееся глаза цвета аквамарина с любовью смотрят мне в душу…».
Чувствуя себя глупо, не могу отвести взгляда. Но только до момента, когда его внимание переключается на меня. Сначала — удивление, как будто увидел что-то знакомое. Потом глаза суживаются, словно узнавание не в мою пользу, и с высокомерным пренебрежением он обращается к Эльвире.
— Завела воспитанницу? Какая-то слишком юная.
— Осторожно, если посчитает, что ты намерен обидеть, может укусить, — со смехом реагирует похитительница. — Это она с виду юная и безобидная. По их летоисчислению, ей уже много лет.
— После трансформации? — продолжает сверлить меня взглядом.
— Мы сюда на посиделки пришли или к сапожнику обувь мне шить? — вступаю на тропу войны.
— Посейдон, познакомься с моей воспитанницей Заей, — видимо решив не провоцировать дипломатический скандал, вмешалась Эльвира. — А также — она Избранница твоего сына.
