Британский вояж (СИ) - Соловьев Роман Васильевич
— Неплохо придумано. Но вам, мистер Мельбурн, как только подвернется подходящая возможность, вместе с Грегори Добсоном — нужно возвращаться в Россию. Это приказ Генштаба. Теперь я буду думать о безопасном маршруте.
— Извините, мистер Редклиф. Но я все же спрошу. Неужели в Генштабе беспокоятся о моей безопасности? Почему именно сейчас, когда я внедрился в британскую разведку и даже стал доверенным лицом королевы — требуют моего возвращения. Не поймите меня неправильно. Я безумно хочу домой, очень скучаю по жене и сыну. Но сейчас, когда Восточная война в самом разгаре — я так много могу сделать для пользы России, находясь в логове врага.
Редклиф вздохнул.
— Вы еще не знаете, но похоже, в российском штабе завелась крыса. В прошлом году погибли два опытных русских разведчика в Лондоне. Мистер Мельбурн, особенно эта информация касается вас. Секретная служба уже устраивала вам проверку, значит за вами наверняка приглядывают. И если они вцепятся в горло, то поверьте, уже намертво… Молите Бога, чтобы за это время, пока я ищу безопасный маршрут, ничего не случилось… и сами не лезьте на рожон.
— Предатель в российском штабе? — удивился Разумовский.
— Достоверно известно, что были изменены данные о составе коалиции. Меншиков поджидал, что в Крым высадятся 24 тысячи солдат и офицеров экспедиционного корпуса, на самом деле их оказалось в два с половиной раза больше.
Я побледнел.
— Но это же полный провал. Кто мог подменить данные? С такими секретными документами работают единицы. Всех нужно тщательно проверить.
— Предателя уже ищут. Сейчас всех тщательно проверяют. Эта подмена может стоить тысячи человеческих жизней… Войска коалиции уже подошли к Альме. Там ведутся ожесточенные бои. Но перевес пока на стороне коалиции…
Я добела сжал в руке карандаш. Из-за какой-то гниды-предателя все неожиданно пошло прахом… Сейчас все зависит от битвы на Альме. Но если противник все же прорвется к Севастополю — последствия будут удручающие.
— Сколько солдат Меншиков отправил к Альме?
— Около тридцати тысяч.
Я вздохнул. Перевес действительно на стороне коалиции. Один к двум. К тому же англичане и французы собрали в экспедиционный корпус самые подготовленные свежие соединения…
— Теперь никаких шифрованных писем и объявлений в газетах. Секретная служба тщательно проверяет письма и корреспонденцию. Если нужна встреча — каждый вторник и четверг с пяти до шести вечера я буду находится на этой квартире. И конечно не смейте сунутся на метеостанцию. С начала войны Британская Секретная служба увеличила штат почти в два раза. Премьер Абердин-Гамильтон дал личное задание сэру Генри очистить Англию от шпионов. К вашему сведению, в Лондоне работаем не только мы, много французских и австрийских резидентов.
— Но ведь французы и англичане сейчас союзники? — удивился Разумовский.
— Думаю временные союзники.
— Послушайте, мистер Редклиф, а если появится срочная информация, которую нужно срочно передать? — поинтересовался я.
— Для экстренной связи существуют старые добрые письма от «дядюшки» и мальчики-посыльные. Вы знаете мой домашний адрес, как и я ваши адреса. Но повторюсь — это крайний, экстренный случай. Я уже неоднократно замечал в своем дворе топтунов.
Разумовский тихо произнес:
— Кстати, чтобы усыпить бдительность миссис Рауттер, вчера я сделал ей предложение, в следующем месяце мы собираемся обручится.
— Вы можете обручиться, можете даже жениться и завести маленьких сопливых детишек. Но как только поступит приказ — вы должны немедленно вернуться в Россию.
— Само собой,– пожал плечами Разумовский.
Вскоре мы вышли на улицу и сразу разошлись в разные стороны. На углу Лэдинч-стрит я заглянул к знакомому частному аптекарю.
— Доброе утро, мистер Мельбурн! По вам даже часы можно сверять,– улыбнулся аптекарь,– ровно десять.
— Доброе утро, мистер Спенсер, вы уже приготовили препарат?
Аптекарь кивнул и достал из ящика стола десять маленьких бумажных пакетиков.
— Мистер Мельбурн, не злоупотребляйте снотворным. Помните, для сна полезен физический труд и свежий воздух. И никаких нервных напряжений!
— Благодарю! — я расплатился, вышел из аптеки и неожиданно столкнулся с дядюшкой Ричардсоном.
— Джеймс! — дядюшка рассмеялся и похлопал меня по плечу. — Выглядишь просто настоящим молодцом!
— Да и вы, дядюшка Ричардсон!
Старик действительно слегка посвежел.
— Слышал, ты теперь на военной службе.
— Да, верно.
— Джеймс, я недавно был у Мэри. Благодарю, что ты все же переписал четверть состояния на мою дочь.
— О, не стоит благодарностей. Мы родственники и должны поддерживать друг друга.
— Как поживаешь? Скажи честно, после войны ты снова вернешься в Южно-Британскую Торговую компанию?
— Конечно, дядюшка Ричардсон.
— Джеймс, ты счастлив в браке? Может эта столичная штучка Элизабет вытянула из тебя вся жилы?
— Вполне счастлив. Дядюшка, извините, спешу на службу. Заезжайте в любое время. Всегда будем рады… вы ведь знаете адрес моего дома в Лондоне?
— Конечно знаю, Джеймс…– дядя Ричардсон сразу стал серьезным.
Мы попрощались как добрые родственники. Кажется старик и вправду подобрел, как только узнал, что я отписал четверть «дедушкиного» наследства кузене Мэри. Теперь она самая завидная невеста в Портсмуте.
Через десять минут я был на соседней улице и быстро осмотревшись, вошел в подъезд строящегося дома у бакалейной лавки. Разумовский ждал меня на втором этаже.
— Значит теперь вы мистер Хопсон,– усмехнулся я и вытащил из кармана пакетики с порошком. — Вот. Как и обещал. Подсыпьте вдовушке в чай и она всю ночь будет спать без задних ног. А вы спокойно займетесь бумагами в кабинете покойного генерала. Препарат абсолютно безопасный и безвредный, мне выдал знакомый аптекарь.
Разумовский кивнул и спрятал пакетики с порошком.
— Андрей Иванович, послушайте… я тут недавно один журнальчик читал о животном мире. Оказывается животным вовсе не свойственно привязываться к тем местам, где они родились. Почти все млекопитающие легко кочуют и ищут места, где будет безопасно, имеется пропитание и кров… хищники довольно легко уходят с насиженных мест туда, где есть чем поживиться…
— К чему вы клоните?
— Только человек придумывает для себя условности и правила. Законы, кодексы, мораль… Вот скажите, зачем нам возвращаться в грязную бедную Россию, к самодовольному тирану и феодальным средневековым законам, когда мы можем спокойно жить в просвещенной Европе. В Великой Британии, хозяйке морей и мастерской мира. Вы — зять британского премьер-министра, наследник олигархической семьи. Представляете, какую головокружительную карьеру вы могли бы сделать, точно стали бы не меньше министра. Я бы женился на вдове генерала Рауттера и жил как у Христа за пазухой. Ходил на выставки и в театры. А по субботам мы вместе пекли пудинг и приглашали гостей…
Я нахмурился.
— Надеюсь вы несерьезно? Или Редклиф поручил проверить меня?
— Андрей Иванович, скажите, только от чистого сердца, что для вас Родина?
— Ефим Константинович, вы же дворянин и российский офицер… Родина для меня, как и для вас — страна, в которой ты вырос, где жили твои предки, а сейчас живет твоя семья и дети. Родина — это частица души человека, и возможно самая главная частица. Да, для животных нет понятия «родина». Так же как и для половины жителей Земного шара. Но для нас, русских — Родина является понятием незыблемым, святым. Это идет от сердца, от души…
— Вы необыкновенный и трепетный романтик. Что касается меня… я ведь бывший дворянин и бывший российский офицер. Николай забрал у меня все, кроме жизни.
— Я лично похлопочу за вас, как только встречусь с императором.
— Послушайте, Андрей Иванович, милый мой друг… — улыбнулся Разумовский.– Забудьте что я вам говорил, все эти мои нелепые фантазии. Несмотря на притеснения в России, суды и сибирскую каторгу — я остаюсь истинным патриотом и лучше умру, чем изменю Родине. Я никогда не променяю православную Русь, наши раздольные просторы на лондонские мощеные улочки и все богатство мира. — собеседник задумался.– Но мы с вами рискуем и каждый день ходим по лезвию ножа. Однако все же мы отличаемся. Вы человек светлый, думаю вам на роду написана долгая и необыкновенная жизнь. У вас наверняка не один ангел-хранитель. А я вобрал в себя множество грехов, которые уже не отмолить…
