Возраст – преимущество - Мишин Виктор Сергеевич

– Да возьмите ее, как ей здесь оставаться? – кивнул я.

– А ты как же? – партизан взглянул на мать.

– И я с вами пойду. Чего мне одной тут делать? Прогоните немца, вернусь, а нет, значит, так с вами и буду. Я не старая еще, все могу делать, готовить, стирать, все!

– Ладно, собирайтесь обе, только быстро, нам торопиться надо, – немного недовольно ответил Матвеич.

– Кто вы и откуда? – спросил я, подойдя к пленному

– Атаман наш, Мирон Краско, мы в Знаменах стоим, – ответил пленный оуновец.

– Сюда вы зачем приперлись? – вступил в допрос Матвеич. – Знаете же о договоре!

– Петро Местяк хотел эту девку себе забрать, давно приглядел. Тут мимо ехали, вот и свернули.

– Это тот, которого я с нее снял? – бросил я.

– Д-да, – часто-часто закивал пленный. – А ты кто? – Ух ты, решился все же спросить?

– Смерть я ваша, твари, всех выведу, обещаю! – отрезал я, словно выплюнул в его сторону. Кажется, пленного пробрало, и он затрясся.

Женщина с дочерью собирались недолго, а когда вышли и мы уже собирались в путь, начали вдруг подтягиваться и другие жители деревни. Матвеич зло буркнул, увидев, как те тянутся к нам:

– О, проснулись, а до этого как будто вся деревня вымерла!

– Вы вернетесь, ребятки? – спросил на украинском суржике какой-то старый дед.

– Конечно, – ответил Семен, и мы, развернувшись, потопали к лесу.

В отряд прибыли под утро, как сказали партизаны, задержались всего часа на два. Едва слух о нашем приходе разлетелся по лагерю, как из одной палатки, в виде чума, выскочила Анна, как же я рад был ее увидеть! Бросившись мне на шею, девушка повисла на мне, прижавшись всем свои аппетитным телом. Нет, ну они просто издеваются все надо мной… Ну маленький я еще, маленький, только тринадцать осенью, но вот на следующий год, я думаю, уже все точно подрастет, а вот тогда… Тогда будет хреново. Если на меня вот так все девки будут вешаться, как же выбрать ту, что будет моей? А ведь если не погибла, то есть еще Катя в Сталинграде, мне казалось, я даже влюбился в нее.

А вот девочка из деревни, которую мы спасли от изнасилования, кажется, расстроилась, увидев, как на меня бросилась Анна. Как бы не передумала оставаться в отряде.

– Ты почему отказалась лететь в Москву? – я серьезно так наехал на девушку, едва она отстранилась.

– Мне разрешили… – потупилась Анна.

– Разрешили, – передразнил я ее, улыбаясь во весь рот. – Уболтала?

– Мне правда разрешили, мы запрос делали.

– Ладно-ладно, убедила.

– Так ты и есть тот самый мальчик-инструктор? – раздался голос позади меня.

Анна немного напряглась, но, впрочем, волнения не было. Обернувшись, увидел одетого по всей форме мужчину, наверняка политработник или начштаба отряда партизан, он и спрашивал меня, а рядом с ним… Мать моя женщина, так я что, прямо к «Победителям» попал, что ли? Дмитрий Николаевич, собственной, так сказать, персоной! Сколько раз в будущем о нем читал и видел его фотографии, сделанные, кстати, тут, где-то в этих лесах.

– Разрешите доложить, товарищ командир?

Последовал кивок от «политрука».

– Сержант особой группы ОМСБОН НКВД Горчак. Задание по ликвидации гауляйтера Украины выполнено, к сожалению, при выполнении задания группа была практически уничтожена. Находился на лечении у местного жителя, благодаря двум товарищам вашего отряда выжил и готов продолжать службу

– Я – начштаба отряда, – представился «политрук», – сделали запрос на тебя, когда Матвеич нам о тебе весточку принес. Еще месяц назад нам наградные на вас обоих прислали. Девушка уже свое получила, ну а тебя позже, на собрании отряда наградим.

– Служу трудовому народу! – гаркнул я, но робко.

– Хорошо. Это командир отряда, Дмитрий Николаевич, он хотел с тобой побеседовать, ну и я за компанию, через часик зайди к нам.

– Как прикажете! – вновь четко ответил я.

– Анна покажет тебе свободное место в палатке, располагайся и отдыхайте.

– Есть!

Анюта повела меня куда-то к палаткам, но я остановил ее. Хотелось расспросить, чем она занимается здесь, в отряде, да и вообще, как добралась, как приняли.

– Да хорошо приняли, вот, смотри, – девушка откинула шарфик, что висел на ее шее, и мне во всей красе предстал орден Красного Знамени. Хрена себе, вот это награда!

– Молодец, красотка, так держать. А все же, что ты теперь тут делаешь?

– На задания меня не берут пока, тебе, я думаю, все скоро объяснят, ты же не рядовой боец, а инструктор.

– Слушай, ну и наделила ты меня известностью, хоть стой, хоть падай. Замучился уже объяснять, что и как. Назвала бы простым бойцом и все, а то – инструктор. Ты на меня посмотри, как мне людям это объяснять? Это там, на Большой земле вам все обо мне рассказали, а тут? Мне нужны полномочия, чтобы хоть часть информации о себе рассказать.

– Прости, – она так мило улыбнулась, что я тут же простил. Эх, ну почему мне нет хотя бы шестнадцати… Стоп, не думать, не думать. Но как же она хороша…

Девушка указала мне на палатку командиров, в нее я спустя час и пришел. Сразу же дело и застопорилось. Мне предложили рассказать о себе, а я не знал, могу ли. Ведь то, что я Захар Горчак, кроме Анны никто подтвердить не может.

– Мы сделаем запрос сейчас, посмотрим, что ответит центр, попросим подтвердить твою личность, – было мне сказано, но предложили рассказать о том, как удалось уничтожить объект.

– Да уж, – покачал я головой, – объект. Тварь он, а не объект, товарищи командиры. Жаль мальчишек и девчонок, что полегли из-за него, но, конечно, жаль и других людей, кто пострадал от его действий. Долго мы готовились, долго. Ничего не получалось, он как заколдованный, все время утекал от нас. То не приедет вовремя, хотя встреча готова, то его в Германию вызовут, то еще что-то. Мы и сделали-то все практически экспромтом, надоело уже ждать и что-то придумывать. Один из наших парней предложил идею с отвлечением его эскорта взрывом, так и поступили. Мальчишкам было не подойти, сто процентов взяли бы, а девочка… – я аж содрогнулся, – одна из девушек сделала эту работу, причем так, как сама решила.

– Самоподрыв? – покачали головами командир и комиссар.

– Да, скорее всего, она поняла, что не уйти ей будет, не захотела попадать в гестапо, вот и «ушла».

Ну, а дальше дело техники, точнее, в технике стрельбы Анны.

– Да, у девушки талант, просто удивительно чувствует оружие. Она у нас занята на стрелковой подготовке. Дело в том, Захар, что у нас другая специфика работы. Нет, и мы, конечно, пускаем эшелоны с гитлеровцами под откос, но в основном наше дело – разведка. К нам стекаются сведения со всего этого огромного района, акции – второстепенны. Поэтому твоя красавица у нас лишь учит людей стрелять, большинство из них обычные крестьяне, стрелять не умеют, а она молодец, дело сразу сдвинулось. – Странно, что так легко мне рассказали о работе отряда.

– Рад, что вы ее оценили, она и правда большая умничка. Тащила меня на себе от немцев, пока сам не приказал бросить. Я-то уже умирал, товарищи командиры, мне не страшно было, но не мог себе простить, что ее не спас.

– Вовремя ты ее отправил, а вот мы немного не успели, когда Матвеич нашел тебя, вокруг были одни трупы, да и ты сам от них не сильно отличался, – Медведев как бы извинялся, но при этом его лицо было непроницаемым, строгий командир, помню, как его характеризовали.

– Спасибо вам, товарищ командир, за бойцов таких.

– Что там по дороге у вас случилось? Матвеич какие-то ужасы о тебе рассказывает, даже не верится.

– Не понимаю, о чем это? – я сделал вид, что сам удивлен.

– О твоем бое в доме, где девочку бульбаши хотели изнасиловать.

– Ничего особенного, так, подрались немного.

– Подрались немного? Как мне доложили, ты там такую резню устроил, что смотреть страшно было, – округлил глаза начальник штаба.

– Да голову потерял, просто девчонку жалко стало, не могу я видеть, как они страдают на войне. Она ж ребенок еще…