Дружба народов (СИ) - Сухов Лео

Оставалось разве что копить на что-то серьёзное. А вот запасных соратников у меня как-то нет… А значит, пять тысяч баллов — это не траты, а инвестиции. В жизнедеятельность моих боевых и не очень товарищей.

К концу сто тридцать второго дня мы миновали гору с наблюдательным пунктом. А затем наконец-то перешли Тропу Гигантов. Весной, когда мы приехали сюда на спине огромной черепахи, рядом с тропой была не слишком густая растительность. Но сейчас, когда гиганты давно уже сидели в море, не выедая местную зелень — Тропа превратилась в настоящие непроходимые джунгли.

Я даже не предполагал, что за короткий период здесь вырастет что-то настолько огромное… Молодые деревья по несколько метров в высоту. Какая-то трава, сросшаяся в толстые стебли и соперничающая с деревьями за место под солнцем. Кусты с широченными листьями. Молодая поросль грибов с рыжими шляпками, раскинувшимися на несколько метров.

Тропа Гигантов напоминала теперь зелёную посадку с небольшими островками рощ-спутников. И то ли это место пользовалось бешеной популярностью у растений, то ли причина была в чём-то другом… Но преодолевать Тропу пришлось, буквально прорубая себе путь. Зато я оценил идею мачете! Топором прорубаться было тяжело. Ты ещё попади по всему, что нужно срубить!..

А стоило нам удалиться от Тропы на несколько сотен метров, как местность начала быстро меняться. Чем дальше на юг мы уходили, тем больше всё вокруг напоминало пустыню. Ещё попадались зелёно-сиреневые островки, выросшие у небольших источников, но и они куда больше напоминали оазисы.

— Это ещё не пустыня! — отмахнулся Пустырник, когда речь зашла о странных изменениях вокруг. — Пустыня начнётся дальше. Через три-четыре дня пути. Просто поверьте!..

И мы как-то даже верили. Как бы мы ни относились к Пустырнику, но Пустынный Пояс он всё-таки пересёк. Да ещё не один, а в компании. Что, вкупе с прозвищем нашего спутника, как бы намекало: в пустынях он разбирается.

И Пустырник это доказал. Безошибочно вывел нас к месту своего схрона. Оказалось, он устроил его у подножия приметного скального выступа, на самой границе первых песков. Раньше-то вокруг была просто каменистая земля — а тут целый язык дюн протянулся с юга!..

Правда, это было какое-то одиночное явление. Других таких же языков рядом не наблюдалось. Но сам Пустырник уверял, что они скоро появятся — если продолжим двигаться на юг.

Однако компас показывал, что нам пора сворачивать в сторону моря.

Компас, кстати, был просто иконкой на периферии зрения. Но, люди добрые, как же он меня радовал! Да кто бы только знал! Этот атрибут современных технологий зашвырнул моё настроение куда-то на высоту Эвереста! Где оно, настроение, и повисло, не желая больше опускаться.

Я даже не представлял, как меня достало наше полуварварское существование… Грёбаный каменный век, конца и края которому не видно!.. Я, конечно, слишком жизнерадостное существо, поэтому не могу долго хандрить, но совсем уж отмахаться от своих привычек — сложно.

Схрон Пустырника представлял собой яму, выложенную камнями. А ещё прикрытую двумя поленцами и засыпанную песком. Внутри находился пластиковый ящик из-под набора инструментов, которые стоили на Алтаре тысяч восемьдесят.

А ценности, спрятанные внутри ящика, стоили ещё дороже.

Два пистолета-ружья револьверного типа, при этом под ружейные патроны. Как пистолет их, конечно, использовать можно было, но я бы не стал. Даже у ружья отдача вполне себе серьёзная. А тут приклад узкий, дуло короткое… Впрочем, это было лучше, чем копьё или арбалет. И лучше просто револьвера.

— Я один тут, типа, продумываю, как бы их ещё разок грабануть? — вполголоса спросил Мелкий, глядя, как Пустырник и Пресня прилаживают приклады и пробуют целиться.

— Вот видишь: вы не так далеко от нас ушли! — усмехнувшись, отозвался Пустырник.

— Откуда у вас столько баллов? — не удержался я. — Что вообще надо сделать, чтобы столько получить⁈

— Знаешь, Вано, я не знаю… — неожиданно признался Пустырник, откладывая револьверное ружьё и цепляя на пояс странного вида кобуру.

В схроне, помимо оружия, было ещё пять коробок с патронами. Собственно, на них-то место в контейнере и заканчивалось. Однако сам пластиковый контейнер Пресня тоже убрал себе в рюкзак.

— Но у тебя ведь оружие! — не поверила Кострома.

— Все эти баллы, ребята — это такой гнусный способ расслоить наше местное общество! — вдруг выдал Пресня. — Кто-то открывает месторождения, новые материалы, делает товары… Вот им-то все баллы и уходят, а остальным — шиш с маслом!

— А мы ничего такого не открывали, — пояснил Пустырник. — И товары особо не делали. Вот и не получали баллы.

— Но откуда тогда оружие? — стояла на своём Кострома.

— Когда я сел на тему пересечения экватора, наши сумели выбить спонсорские баллы… Тратили не мы, конечно: мы нищеброды… Тратили богачи из Тутгорода… — ответил Пустырник. — Парень, который первым отлил бронзу, говорил, что получил за это три миллиона. И за каждую поделку из бронзы он тоже немало получал! Это не сотни баллов, это тысячи… А поделки были — полное дерьмо!..

— То есть, чем более технологичные вещи делаешь, тем больше баллов получаешь? Даже если страдает качество самих поделок? — уточнил я.

— Получается, что именно так! — кивнул Пустырник.

— И те, кто чему-то научился, редко делятся с другими. Парень, который с бронзой, за три месяца не сумел отлить ничего лучше топорища! Но всё равно никого не учил. Ещё и нанял ребят, чтобы никого не пускали к тому месторождению олова, которое он нашёл… — поддакнул Пресня.

— А ему, кстати, за найденное месторождение тоже отвалили несколько сотен тысяч! — пожаловался Пустырник. — Вот и думайте, как оно, справедливо или нет… Когда несколько человек, вырвавшись вперёд, начинают подминать под себя всё, что могут, и гребут баллы лопатой… А у других даже капсулы для репликации нет…

— Да хоть бы в долг как-то давали!.. — Пресня обиженно сплюнул на землю. — Ну нет у человека медкапсулы, так хоть дай ему заработать баллов, чтобы потом работой отдавал! Но доверия ни к кому у богатеев нет…

— Это чё, какой-то хрен нашёл олово и присвоил себе? И, типа, так можно было? — удивился Мелкий.

— А у него на это право есть! — поджав губы, ответил Пустырник. — Право сильного и богатого. Чтобы работать на добыче олова, ему люди платили комплектами еды! Не он им, а они — ему!

— Но почему? — удивилась Кострома.

— А за добытое олово СИПИН баллы платит! — пояснил Пресня. — За каждую единицу веса — сотню баллов. А пищевой рацион в Тутгороде тоже стоит, после всех подорожаний, сотню баллов. Вот парень, который бронзу захапал, и брал один пищевой рацион за день работы.

— А всё, что добудешь сверх того — твоё. Только много ты там не добудешь… — усмехнулся Пустырник.

— Подождите, а какая единица веса? — встрепенулся я, но оба рассказчика пожали плечами.

— Единица веса рассчитывается в зависимости от месторождения! — ответил мне СИПИН. — Добыча — это не самый технологичный процесс, поэтому и оплата невелика. Она рассчитывается от норматива в четыре сотни баллов за день. Однако, как показала практика, мало кто выполняет норму даже на три четверти.

— Подожди, что значит «в зависимости от месторождения»? — не понял я.

— Если месторождение богатое или свежее — норма будет одна. Если небогатое или почти вычерпанное, то другая, — пояснил СИПИН. — Поэтому я и говорю, что больше четырёх сотен баллов ни на одном поверхностном месторождении не получишь. Чем ты меня слушал?

— Значит, у всех поверхностных месторождений норма — четыреста баллов? А какие ещё есть? — уточнил я.

— Есть добыча шахтным способом, есть карьерная… Однако там свои нормы.

— Спасибо… — я так задумался, что чуть не кивнул СИПИНу на автомате.

В этой странной машинной логике была справедливость. А в поступке парня, который нашёл олово — её не было. Даже присвоив это месторождение, он мог бы обеспечить множество людей баллами и работой. И они были бы ему благодарны. В конце концов, можно было всё оформить, как предлагал Пресня. Ну, то есть, договор с последующей отработкой.