Князь из будущего. Ч. 1 - Дмитрий Чайка
По дороге шли отряды знати, которых сопровождала охрана. Сенаторы уже лет сорок, как никаких решений не принимали, а сам Сенат превратился в пустую говорильню, где напыщенные богачи общались друг с другом. Такое событие, как грандиозные игры, они пропустить не могли. Их жизнь была слишком скучна, и лишь все новые и новые удовольствия придавали ей смысл.
Сам Август Ираклий с охраной из схолариев[17] оставался в городе. Он прибудет позже, когда в Гераклее будет все готово. Да и аварский каган тоже должен прибыть. Негоже благородному римскому императору ждать варварского царька, хоть тот и забрал у него половину страны. Авторитет Августа должен быть незыблем.
Сам император занял лучший дом Силимврии, который перепуганный владелец уступил ему без разговоров. Ираклий был могучим воином. Суровый черноволосый мужчина с крупным носом нес свой крест стоически. Его предки пасли баранов в армянских горах, и дворцовые порядки он скорее терпел, чем наслаждался ими, как великий Юстиниан. Толпы евнухов и до буквы прописанный этикет держали его в цепях, и он покорно подчинялся им. Ведь Империя значит куда выше, чем особа императора. Ей порой правили откровенные ничтожества и психопаты, а она все стояла. Так уж получалось, что именно незыблемость традиций, законов и чиновничий аппарат держали ее на плаву. Ираклию пока не везло. Он проиграл почти все войны и битвы, в которых участвовал, словно Бог отвернулся от него. Персы дошли да Халкедона, что был на противоположной стороне Босфора, и видели столицу невооруженным глазом. Аварский каган давил на Империю с севера, заселив богатейшие области диким племенем склавинов. Даже в Греции императору подчинялись лишь прибрежные зоны и города. Вглубь страны его чиновникам ходу не было. Он в отчаянии уже хотел было перенести столицу в Карфаген и отправил туда все сокровища казны, но налетевшая буря потопила корабли, почти разорив страну. Только патриарх удержал его от того, чтобы оставить Константинополь на растерзание врагам, и отдал на нужды армии сокровища церкви. Взаймы! Даже чиновникам и евнухам убавили тогда зарплату, чего еще никогда не бывало. И вот теперь будет долгожданный мир с аварами. Мир, который Ираклий использует для того, чтобы загнать персов за Евфрат. Иначе страна просто погибнет.
Август не знал, что прямо сейчас тысячи аварских всадников по команде кагана стрелой бросились вперед, избивая тех, кто был с оружием. Остальных вязали, и строили в затылок. Они станут рабами и пойдут на север. Авары взяли людей в тот момент, когда они были в пути. Никто ничего не понимал. Люди шли на праздник, о котором вещали глашатаи на форумах, а вместо этого попали под аварский набег.
Скаковые жеребцы, драгоценная упряжь, колесницы, телеги с убранством будущего ристалища, множество припасов, шатры, вино, роскошные одежды для свиты императора… Все это добро авары захватили в мгновение ока. Ничего не подозревающие люди окружались отрядами лучников, и их вязали веревками. В плен попали купцы, ремесленники, сенаторы, священники и дворцовые евнухи. Немногочисленные отряды охраны были вырезаны почти сразу. И первые всадники уже появились на окраинах Силимврии…
— Государь! — трибун схолариев был бледен, как полотно. — Мы попали в ловушку! Авары напали на нас, и они уже близко.
Август свирепо посмотрел на него, и выдал многоэтажную тираду на незнакомом наречии. Судя по тому, что император был горцем из Армении, это была отборная брань на родном языке. Повелитель мира не мог унизиться до того, чтобы кто-то услышал от него такие слова и понял их.
— Простую одежду мне, коня и десяток твоих дармоедов из тех, кто еще не забыл, как держать копье! Быстро!
— Да, государь, — склонился вельможа, и через две минуты принес искомое. Он просто вытряхнул из одежды первого попавшегося горожанина.
Ираклий не терял время зря. Могучий торс бугрился мышцами, и рубаха налезла еле-еле, чуть не треща по швам. Одежду из драгоценной парчи он бросил на землю, наступив на нее ногами. Но вот диадема… Тканная повязка, украшенная двумя рядами отборного жемчуга сверху и снизу, расшитая каменьями, была символом императорской власти. Оставить ее тут — немыслимый позор. Ираклий думал недолго, и, к ужасу схолария, привязал ее к локтю, словно простую тряпицу.
— Чего уставился? — рыкнул император. — Коня мне!
— Все готово, повелитель, — сказал трибун дворцовой стражи. — Мои воины сдерживают натиск авар. Мы отбросим их.
— Ну-ну, удиви меня, — презрительно бросил Ираклий. Цену схолариям он знал. Уже через минуту он мчал, не жалея коня, в сторону столицы. Небольшой отряд охраны следовал за ним.
А бой начался уже в сотне шагов от того дома, где совсем недавно гостил император. Схоларии были хорошими воинами лет сто назад. Сейчас же они были лишь парадной стражей, места в которой покупались, как и все должности в Империи. Из них в настоящем бою не был почти никто. Зато пышные плюмажи, алые туники, золоченые пояса и драгоценные цепи на шее повергали в трепет всех, кто видел торжественный выезд Августа.
Трибун орал, срывая голос. Он еще помнил, что такое война, и сбивал в ряды завитых красавцев, которые с ужасом поняли, что легкая и необременительная служба, к которой они привыкли, закончится прямо сейчас. Потому что выстоять против конницы у пехоты нет никаких шансов. А нарядная алая туника и расшитый плащ — плохая защита от аварской стрелы.
Всадники налетели на ровные ряды пехотинцев, перекрывших улицу, по которой ускакал император. Они остановили коней в задумчивости, а потом начали расстрел дворцовой стражи. Не спеша, со вкусом, и почти без промаха. Щиты первого ряда приняли на себя по десятку стрел, и многие схоларии падали, убитые выстрелом в лицо или шею. На их место становился новый воин, который шептал молитву белыми от ужаса губами.
— Вперед! Копья опустить! — этот крик трибуна был жестом полного отчаяния. Но если не знаешь, что делать, делай, хоть что-нибудь. Это куда лучше,
