Юрий Иванович - Андрогин
– Дерево. Корни. Ветка. Копьё. Корзина. Ствол. Пояс. Нож. Рука. Кулак…
Причём малец оказался талантливым педагогом. Повторял по нескольку раз, требуя правильного произношения. Был терпелив к ошибкам и не допускал насмешек со своей стороны. Не ленился ткнуть рукой в конкретный предмет, а то и со всех сторон его показать. И после комплекта из двух десятков слов начал их повторять по новому кругу.
Но самое главное, все слова оказались смутно знакомыми. Видимо, в самой памяти полученного Дарьей тела на генетическом уровне сохранились навыки к местному языку. И какими-то импульсами эти навыки подсказывали новому сознанию, как говорить и, в первую очередь, как правильно воспринимать новые слова. Это существенно могло сократить адаптационный период.
Малец тоже кивал на потуги своего великовозрастного ученика очень похвально и, дойдя к месту работы, вполне доходчиво объяснил, что и как надо делать дальше.
Само место показалось необычным, словно не от мира сего. Деревья совсем иные, с более тонкими стволами и чаще расположенные. Последний участок, протяжённостью в тридцать метров находился выше прежней болотистой местности на пару метров, а корни там стелились таким сплошным ковром, что напоминали грубо сделанную булыжную мостовую. За этой мостовой взору открывался плавно извивающийся поток совершенно чистой, просматриваемой до дна воды.
Судя по жестам, вода питьевая, но полная опасностей. Она текла со скоростью пешехода, хотя никаких перепадов высоты невооружённым взглядом не наблюдалось. Глубина потока – метра три, ширина – до восьми.
Гют старательно разъяснял разницу между рекой, протокой и чем-то рукотворным. И в переводе получалось, что называлось сие чудо каналом, а полоска леса с двух сторон – набережной.
По дну и по боковым стенам канала довольно шустро передвигались какие-то улитки, величиной с голову взрослого мужчины. У них неплохо получалось смещаться и против течения. Они имели своё особое название, но землянка всё равно перевела его для себя как «улитка». Вот именно они и составляли главную цель всего здешнего промысла.
Следовало удобно встать на берегу канала, медленно опустить копьё с гарпуном на глубину, примериться и быстро проткнуть одну из улиток. Затем плавно вытащить её из воды и резким движением копья стряхнуть добычу в заранее расставленные корзины. У мальца это получалось великолепно: ловко, расчётливо, с экономией усилий.
Особая инструкция касалась мер безопасности. Опекун не только руками обрисовал контуры водного хищника, но и показал чуть позже в толще воды. Так называемый лонг смотрелся трёхметровым тюленем, но с урезанной пастью крокодила. Он мог с разгона выпрыгивать на берег, а потом с помощью своих ласт резво броситься на человека. А то и во время прыжка вцепиться. Так что горе зазевавшемуся!
Лишь только громадная туша устремлялась к берегу, следовало отскочить от воды метров на десять, бросая копьё, и там прятаться за стволами. Как правило, дальше этого расстояния лонги не добирались, начинали пятиться назад. Но порой проявляли особую настойчивость, гоняясь за промысловиками на всю глубину набережной.
Улиток лонги не ели, просто плавали. Как стало понятно по вульгарным жестам малолетки, монстры устраивали в канале брачные игры.
Но не они оказались самыми опасными. И не маленькие крабы, в ладонь ребёнка, которые легко давились пяткой и которых не следовало подпускать к открытой коже. Могли вгрызаться в неё как клещи.
Худшими считались злобные рыбины, похожие на двухметровых скатов с высоким, как у акулы, хвостовым плавником. Название её звучало как «пастор», да и во всех иных смыслах этот хищник являлся пастухом. Он пас улиток. И порой пара-тройка таких скатов могла угнать всё стадо выше или ниже по течению, и тогда промысел вынужденно прекращался на несколько часов, а то и до конца дня.
Счастье, что прозрачность воды и высокий плавник пастора позволяли его заметить издали и ретироваться на всё ту же десятиметровую отметку на набережной. Иначе скат буквально взлетал из воды, падал на жертву, окутывая своим телом, и практически немедленно умерщвлял её своими ядовитыми костяными иголками на краях мантии.
Мальчик раз пять повторил строго, с нажимом:
– Лонги – у-у!.. Пастор – у-у-у-у!
После объяснений приступил непосредственно к работе. Минут за пять одна из ближних к Гюту корзин оказалась заполнена почти на две трети, тогда как Чернова, несмотря на все старания, литые мускулы и мужскую стать, не добыла ни одного трофея. И если бы не тонкая верёвка, связующая запястье и тупой конец копья, давно осталась бы без оружия.
И здесь опекун проявил ангельское терпение. Более получаса он дотошно объяснял и показывал, почему и как идёт преломление изображения в воде, что надо учитывать и куда прицеливаться. И первые два экземпляра улиток наконец-то попали в корзину новичка.
Но толком ему набить руку так и не удалось. Опекун набрал не только свои две полные корзины, но и подопечному быстро помог заполнить почти доверху солидную по объёму ёмкость. Себе потом он эту корзину и водрузил на спину, тогда как Арису подал полную, с верхом. Копья аккуратно припрятал среди наиболее густо стоящих стволов и первым двинулся в путь.
На обратном пути Гют сосредоточил внимание новичка на ориентирах вдоль тропы. И только тогда стало понятно, что, не будь зарубок на стволах, новый человек здесь заблудится на раз. Никакое чувство ориентации не поможет. И каждый раз мальчик тыкал рукой в зарубки и восклицал слово, скорей всего обозначающее «вехи».
Первые десятки метров были пройдены легко, но затем Арис Шенгаут (Чернова старалась думать о себе именно так) взопрел не на шутку и наверняка бы устроил себе не один привал, но… Глядя, как быстро движется впереди маленький мальчик, которому не больше двенадцати, – взрослому и сильному мужчине не пристало проявлять малодушие и ломаться при первом же испытании. Вот и пришлось, сжимая зубы, стараться не отставать и, утирая с глаз пот, пытаться запомнить ориентировочные зарубки. Возникало подозрение, что вскоре по этому маршруту придётся топать самому.
Добрались к главной площади поселения, и Гют ссыпал свою добычу в одну из многочисленных ванн. После чего помог новичку и пояснил, что в следующие разы тот уже сам будет сюда приносить и ссыпать добычу, причём только в эту ванну. Ни в коем случае – не в другие.
«Ну да, – вспомнила Чернова основы политэкономии. – Колхоз – это строгий учёт и контроль каждого корешка, колоска и… улитки! Как наносим, так нас и накормят».
Не успели они отойти от ванны, как возле неё присели на табуретки две смешливые девушки с разделочными досками и ножами. А какой-то мужчина принёс штук шесть внушительных котелков, а потом ещё два больших котла. Разделка трофеев, идущих в счёт новой команды, началась.
Обратно двигались почти бегом. Гют сумел весьма доходчиво объяснить непосредственно на набережной:
– Всё надо делать бегом, очень быстро. Ну, разве что, с полной корзиной – идти осторожнее. А вот с пустой – нечего застаиваться. Бери побольше – неси подальше. Пока бежишь обратно – отдыхай! – и тут же подал на спину уже готовую полнёхонькую корзину. Арис только хрюкнул да и потопал в посёлок. Дошёл. Хорошо, что не заблудился. На дорогу туда и обратно уходило минут тридцать.
Третья ходка прошла уже с мыслями: «А не сбежать ли мне отсюда?..» Когда отходил от ванны, там уже работало четыре женских особи.
После пятой ходки особей стало пять, и Дарья им откровенно позавидовала: «Ржут, бездельницы, сплетничают да ножами только ковыряются. Я тоже так хочу!» Что ещё заметила, так это других носильщиков, детей примерно того же возраста, что и Гют. Те носили добычу в свои ванны, но никто не надрывался, улитками заполняли не более половины корзины.
Что ещё в тот момент удивило: стало резко светлеть. Уставившись на небо, землянка в ступоре рассматривала, как изрядно сдвинувшееся влево солнце ярко и обильно освещало три чудом скреплённых между собой участка земной коры, которые продолжали свой полёт в прежнем направлении. То есть всё это время над лесом висела летучая твердь.
«Ничего себе! Солнце-то тут движется влево! Значит, мы в Южном полушарии. С этим разобрались. А вот летающие острова в три уровня как в небе удерживаются? – недоумевала Чернова. – Или они из картона сделаны? А то и гелием надуты? Хм, и никому не интересно… Это у них тут что, в порядке вещей?!» – потому что никто из работающих на поляне, за редким исключением, в небо не смотрел. А вот замершего на месте работника – заметили сразу. Тот самый мужчина, что разносил котелки, строго прикрикнул:
– Эй! Арис! Ты чего стоишь? Бегом, бегом! – Ещё и пальцами показал, как надо быстро перебирать ногами.
