Хроники падшего мира - Иван Шашков
— Что? — Тилан подошел ближе, вглядываясь в руны. — Но легенды всегда говорили…
— Легенды говорили то, что мы хотели услышать, — перебил его Максим. — Мы так привыкли думать, что за все нужно платить, что не видели другого пути. Смотрите!
Он поднял кристалл выше, и его свет заставил руны засиять по-новому. Теперь все могли видеть, как символы складываются в иной узор — не круг жертвы, а спираль трансформации.
— Эти врата не требуют жертвы, — продолжал Максим. — Они требуют… понимания. Принятия. Готовности измениться.
Новый толчок сотряс храм, и теперь рев тьмы звучал ближе. Но в нем действительно слышалась мольба — словно сама тьма просила о помощи, об исцелении.
— Но как? — спросила Аэлин, её голос дрожал. — Как можно изменить то, что существует веками?
— Так же, как изменились мы сами, — ответил Максим. — Шаг за шагом. Выбор за выбором.
Он повернулся к Хранителю Равновесия: — Ты говорил о якоре. О том, кто будет поддерживать равновесие. Но что, если якорем может быть не один человек? Что, если…
— Если якорем может быть связь между людьми, — тихо закончила Лайа. — Связь, основанная на доверии и понимании.
— Да, — кивнул Максим. — Посмотрите на нас — человек, охотница, гном, воительница, бывший странник и древняя Хранительница Врат. Мы все разные, как свет и тьма. Но вместе…
— Вместе мы создаем собственное равновесие, — произнес Феррик, и в его грубом голосе звучало понимание.
Хранитель Равновесия молчал, но в его полупрозрачной форме что-то изменилось — словно он тоже начал видеть новые возможности.
— Значит, вот в чем была ошибка первых магов, — сказала Киарра. — Они пытались контролировать силы мироздания, вместо того чтобы научиться жить с ними в гармонии.
— И мы повторяли эту ошибку снова и снова, — добавил Тилан. — Каждый странник, каждый Хранитель… мы все думали, что должны управлять силами света и тьмы.
— Пока не поняли, что нужно не управлять, — Максим сделал шаг к вратам. — А просто… танцевать.
Кристалл в его руках засиял ярче, и теперь его свет не был ни слепящим, ни поглощающим. Он был… живым. В нем переплетались все оттенки бытия, все грани реальности.
— Но для такого танца, — произнес Хранитель Равновесия, — нужны все участники. Включая тьму.
И словно в ответ на его слова, тьма наконец прорвалась в зал. Она хлынула потоком с лестницы, заполняя пространство. Но теперь в ней не было угрозы — только боль и страх. Страх существа, которое слишком долго было отвергнуто, заперто, лишено своего места в мироздании.
— Иди сюда, — мягко произнес Максим, протягивая руку к тьме. — Ты тоже часть танца. Всегда была.
Тьма колебалась, словно не веря. Столько веков её считали врагом, столько веков с ней сражались…
— Мы все совершали ошибки, — произнесла Аэлин, делая шаг вперед. В её глазах блестели слезы. — Я посвятила тысячи лет борьбе с тобой, не понимая… не видя твоей истинной природы.
Тьма дрогнула, и в её глубинах что-то изменилось. Словно лед начал таять после долгой зимы.
— Время новых начал, — сказал Максим. — Время исцеления. Время…
— Время танца, — закончила Лайа, беря его за руку.
Остальные тоже встали рядом, образуя круг перед вратами. Кристалл в центре сиял все ярче, создавая мост между светом и тьмой, между порядком и хаосом, между разделением и единством.
А потом начался танец.
Это было похоже на то, что случилось в верхнем зале, когда они впервые достигли равновесия. Но теперь это было глубже, сильнее, истиннее. Потому что теперь в танце участвовали все — не только они, но и сама тьма, и древний страж равновесия, и даже стены храма, пульсирующие в такт их движениям.
Врата начали светиться, их руны вспыхивали одна за другой, складываясь в новый узор — узор не разделения, а преображения.
Максим чувствовал, как сила течет через него, через всех них. Но это была не обжигающая сила контроля, а теплая сила понимания. Сила принятия всех граней бытия.
«Вот оно,» — подумал он. — «Вот чего не хватало все это время. Не жертвы, не борьбы, не контроля. Просто… танца. Танца всех частей мироздания.»
И врата начали открываться, готовые показать им путь к новому равновесию.
Сначала это было едва заметно — лишь легкое мерцание в пространстве между древними камнями. Но постепенно свечение усиливалось, расширялось, принимая форму… чего-то, что их разум едва мог охватить.
За вратами они увидели не другой мир и не пустоту. Они увидели все миры одновременно — бесконечное множество версий Арханора, наложенных друг на друга подобно слоям тончайшего стекла.
— Невероятно, — выдохнула Киарра. — Они все… все существуют вместе?
— Всегда существовали, — ответил Хранитель Равновесия. — Просто мы создали барьеры между ними, думая, что так будет безопаснее.
Максим сделал шаг ближе к вратам, и кристалл в его руках запульсировал сильнее. Он чувствовал, как силы внутри артефакта резонируют с энергией врат, создавая что-то новое.
— Смотрите! — воскликнула Лайа, указывая на стены зала.
Узоры света и тени на камнях начали меняться. Теперь они двигались более осмысленно, складываясь в картины — сцены из разных версий реальности. В одной процветал Аэтернум, никогда не знавший падения. В другой магия почти исчезла, уступив место науке и технологиям. В третьей…
— Это все возможные пути, — произнес Тилан. — Все выборы, которые когда-либо были сделаны. Или могли быть сделаны.
— И что нам теперь делать? — спросил Феррик. — Как выбрать правильный путь среди всего этого?
— Не выбирать, — ответил Максим. — Не пытаться контролировать. Просто… позволить им всем существовать вместе. В равновесии.
Он поднял кристалл выше, и его свет слился с сиянием врат. В этот момент что-то изменилось. Границы между реальностями не исчезли, но стали… мягче. Подобно краскам на палитре художника, они начали плавно перетекать друг в друга, создавая новые оттенки бытия.
Тьма, которая все это время кружила вокруг них, тоже начала меняться. Её движения стали более плавными, более… осмысленными. Словно она наконец-то нашла свой ритм в великом танце мироздания.
— Вот оно что, — прошептала Аэлин, глядя на происходящее широко раскрытыми глазами. — Вот чего мы боялись все эти тысячелетия. Не хаоса…, а перемен.
— Перемены пугают, — согласился Максим. — Но без них нет жизни. Нет
