Неприятнейшая неожиданность - Борис Владимирович Попов
– А не хочешь вылечиться? – поинтересовался Богуслав.
– Да разве ж это лечат!
– Как-то в Чернигове я волкодлака вылечил.
Надежда вспыхнула в глазах конюха.
– А что за это возьмешь?
– Надо будет с нами в поход к Русскому морю сходить.
– Да куда угодно, хоть на край света с вами схожу, вместо слуги буду!
– Нам прислуга в таком деле без надобности. Берем только тех, кто против черного волхва биться сможет.
– Я смогу!
– Кудесник очень силен, тот, кто идет на этот бой, смертельно рискует.
– Наплевать. Мне терять нечего. Не горазд только я саблей махать.
– Ты нам не с саблей нужен. Нужно чтобы ты, как в битву ввяжемся, в волка перекинулся и на врага сзади напал.
– Я же не понимаю ничего в этот момент! Да и ночь должна быть, и луна полная, – что он ждать меня будет?
– Мы сделаем тебя другим волкодлаком. В любое время дня и ночи по собственному желанию будешь зверем делаться, и назад тоже, когда пожелаешь. Будешь в полном уме и памяти, сильнее и быстрее любого зверя
– Согласен!
– Завтра и начнем.
– А чем мои питаться будут, пока я по морям гоняюсь?
– Ты же с конями идешь, значит, как был конюхом, так им и остался – рубли идут те же. Плюс такие же деньги за то, что в походе. Одну получку твоя жена будет за тебя получать у Забавы – неважно вернемся мы или нет – пожизненно. Другая пусть для тебя копится. Устраивает?
– Еще как!
– Тогда поехали домой.
Глава 24
Вернулись слегка мокроватыми. Уж очень вода отовсюду лилась – нашла все-таки щелки. Был риск получить простуду. Решили в профилактических целях выпить по сто грамм водки и немного закусить – этакий ланч по-русски. Вылилось это в общее веселье и двести грамм на личность. Больше всего забавляла рисовка кудесницы. Наина то же хохотала от души.
– Как сбрехну что-нибудь эдакое, вечно попадаю, как кур в ощип!
Я-то по наивности всю жизнь думал, что кур, то есть петух, попадал во щи, а оказалось, что он влетал в процесс ощипывания. Во как! Век живи, век учись, дураком помрешь!
Потом Олег решил поработать на рынке, проконтролировать изготовление карет, и эдак вальяжно удалился – командовать ремесленниками. Почему-то быстро прибежал назад.
Я только прилег передохнуть от утренних впечатлений, как он и явился.
– Володь, там этот, увечный паренек, у которого мы доски берем, просил срочно передать, что с отцом побратима очень плохо, и он хочет у тебя полечиться. Говорит, ты знаешь куда идти.
Я присел. Вот и началось то, чего и следовало ожидать. Полежал Путята опять с сильными болями, теперь на все согласен.
Отправился к отцу Матвея. Интересно, а как будет отчество у Матюхи? Путятович? Путятыч? Путич? Весь в глупых после алкоголя мыслях зашел в ушкуйную избу. Путята лежал точно также, как и в прошлый раз.
– Лечи скорее, – процедил он сквозь зубы.
Семья атаманов!
– Я никуда не тороплюсь, – получил он в ответ.
– Сказал же, отдам деньги!
– А я никаких денег и не спрашивал.
И повернулся опять уходить.
– Стой, стой! Чего ты хочешь?
– Чтобы ты заменил сына на лесопилке на несколько месяцев.
– Да я знаешь сколько денег заработаю на ушкуе, если выздоровею?
– И знать не хочу. Но лечись дальше не у меня.
Ушел. На улице вдохнул свежего воздуха. Да, тяжелый случай. В следующий раз сразу не пойду, помурыжу несколько дней. Или будет проще чужого нанять? Вон у Елены отец – купец-удалец, наверняка знает, кого на пилораму пристроить можно.
Меня сзади схватили за руку. Прибежала жена.
– Я тебя умоляю, вернись. Он атаманом долго был, привык командовать. Хочешь, на колени встану.
– Никому твои колени не нужны. Путята набожный человек?
– Очень.
– Какая икона для него главная?
– Георгий Победоносец. В центре божницы в его комнате.
– Пошли. Если сейчас не столкуемся, за мной больше не бегай – не вернусь.
Опять зашел к бывшему атаману.
– Идешь пилить?
– Иду.
– Поклянешься на иконе?
– Поклянусь.
Изображение Георгия Победоносца, стоящего в иерархии святых сразу после Божьей Матери, пациент поцеловал как-то странно – в голову змея. Ну и ладно. Лишь бы православный опасался нарушить клятву, а на остальное можно наплевать.
После получения клятвенного обещания, закрепленного авторитетным святым, я начал лечить.
Размягчил ядро межпозвоночного диска. Давление грыжи на нервный ствол исчезло. Вывел и рассосал лишнее. Зарастил оболочку. Все. На все про все ушло около часа.
– Встань.
Путята недоверчиво повернулся в кровати. Повозился. Сел. Встал.
– Господи, теперь совсем не болит! Надолго это?
– Здесь навсегда. Но есть еще пара мест слабых, сейчас передохну немного и их усилю. Ты пока полежи.
– Может и так обойдется? Лучшее враг хорошего.
– Я либо вообще не делаю, либо делаю так, чтобы за свою работу не краснеть и потом не переделывать. Бог не для того мне дал способность лечить, чтобы я делал это не полностью и не качественно.
– Ты все как-то медленно делаешь…
– А хорошо быстро не бывает. Если хочешь, я тебе сейчас очень быстро сделаю. А когда очередной дефект вылезет и тебя опять скует, а может еще и пуще прежнего, скажу: лучше нашими руками не сделаешь!
– Что ты, что ты…, делай как считаешь нужным.
Посидели, полежали.
– А куда ты Матвея так надолго уводишь?
– В Царьград.
– А зачем?
– По моим боярским делам, рассказывать про которые считаю ненужным.
– Так ты боярин?
– Да.
– А что ж ты сыну заплатишь с этого похода?
– Перед нашим уходом подарю ему пилораму, половину реки Вечерки – десять верст, и по пятьдесят верст в обе стороны земли, лесов, лугов, сел и деревень. После нашего возвращения ему останется дико дорогой княжеский конь, который стоит, как вся лесопилка.
Путята аж крякнул.
– Да за такой кусище с тобой кто хочешь пойдет!
– Мне только Матвей нужен. Так что ты, когда пилить останешься, только на сына работать будешь.
На остальную возню ушел еще час. Потом велел полежать до обеда, сходить поесть и полежать часок после обеда. Завтра также. А послезавтра, в воскресенье, родителей должен был навестить Матвей. Там с ним Путята и решит, когда лучше посетить лесопилку. В течение недели поднимать и ворочать тяжести категорически запрещено! На том и расстались.
В это время Богуслав влил силу в Ивана, затем перестроил оборотня.
