Куноичи (СИ) - Виктория Лавгуд

ненависть совершенно не портила точёное личико. Этот яд словно придавал картинке завершённость, напитывал её цветом, делал резкий контур. Без огня в глазах и злобы в улыбке вторая дочь Одри Буржуа казалась бы слишком блёклой, не спасла бы и розовая краска на волосах.

У Хлои и этой девочки были разные отцы, это было понятно с первого взгляда. От своего папаши тело Тен-Тен переняло светлую кожу, аристократизм, ледяные глаза и тонкие губы. Девочка, стоящая рядом с Одри, взяла от отца более восточные черты: тонкую переносицу, миндалевидные глаза, узкий подбородок.

Лука растолкал папарацци и провёл Тен-Тен к матери Хлои. Такахаши едва не задохнулась: Одри использовала слишком много удушающе-сладких духов. Она пахла, как сосредоточие всего яда на планете.

Одри расцеловала Тен-Тен в обе щёки, не оставляя при этом на коже помады — видимо, губы у женщины были татуированы. Девочка не-Буржуа смотрела на это с тихой злостью, не делая даже попытки поприветствовать сводную сестру. На кивок от Тен-Тен она не отреагировала.

Папарацци жадно следили, снимая каждую секунду единения. Одри болтала про то, как она была удивлена, когда Хлою показали в новостях. Про акуманизацию и бред насчёт связи женщины с Габриэлем — «они бы никогда, они только друзья, и не более!». Говорила она убедительно, и, если бы Тен-Тен было до этого дело, она бы даже могла поверить.

Но ей было плевать. Весь фокус её внимания сместился на сводную сестру Хлои, так и оставшуюся неназванной. Девочка горела в своей ненависти, закалялась ею, питалась. Это было знакомое и очень опасное состояние: так же горел Саске Учиха в своём стремлении уничтожить всё на пути к цели. И цель эта, между прочим, была убийством собственного брата. Ничего не напоминает?

Камеры были нацелены на Одри, и Тен-Тен смогла отойти в сторону, к накрытой покрывалом статуе. Она встала рядом с хмурым мужчиной, смотрящим на открытку с Ледибаг — очевидно, фанат. Учитывая, что джинсы мужчины снизу были испачканы в каменной пыли, а руки украшали специфические шрамы, он был скульптором.

— Долго делали эту статую? — спросила Тен-Тен, больше действуя наугад.

Мужчина поднял на неё взгляд и слабо улыбнулся.

— Пять месяцев. Внутри камень, снаружи бронза.

— Символично.

Вторая улыбка была намного искренней. Мужчина убрал открытку во внутренний карман пиджака и перекатил во рту палочку от леденца. Тен-Тен поначалу даже не обратила на конфету внимание: так обычно в её деревне носили сенбоны, длинные иглы. Привыкнув к такой носке оружия, ты добавляешь себе шансов в бою: мало кто успевает среагировать, если ты плюёшься железом прямо в противника.

Она ощутила короткий укол ностальгии, когда снова посмотрела на полосатую палочку. Конфета. Всего лишь конфета. Очень вредно для зубов.

— Я думал, что Хлоя Буржуа ничего не понимает в искусстве.

Тен-Тен пренебрежительно фыркнула.

— В искусстве? Я полный ноль. Но вот символизм мне близок. Камень — это сила, стойкость, нерушимость.

— Бронза — вера в силу, доверие, — подхватил мужчина. — К тому же её использовали как оккультный материал… Я, кстати, Тео. Тео Барбо, скульптор.

Он протянул руку, которую Тен-Тен с некоторой неуверенностью пожала. Это был первый раз, когда она взаимодействовала с кем-то… так.

Пожалуй, поклоны ей нравились больше.

— И большой фанат Ледибаг, — заметила девушка.

Тео даже не смутился.

— Да. Она такая… невероятная, правда? Вся эта магия… её сила, ловкость, сообразительность — всё это недоступно обычным людям вроде нас…

Тен-Тен подняла брови, но промолчала. Маринетт Дюпэн-Чэн была совершенно обычной девочкой, в меру глупой и неуклюжей. Пусть и с магическими силами. И вообще, ей всё ещё было четырнадцать. Учитывая здешние законы и возраст Тео Барбо, всё это дело попахивало тюремным заключением.

Но к мужчине стоило присмотреться. Он выглядел нормальным, но при восхвалении Ледибаг в его глазах разгорался фанатичный огонёк. Обычно такое пламя ни к чему хорошему никогда не приводило. Вот оступится как-нибудь Маринетт, — а она точно оступится, и не раз, и не два, просто в силу своего возраста, — и что тогда? Самые яростные недоброжелатели рождаются из самых преданных фанатов. Фанатиков.

Это могло быть опасным, особенно учитывая наличие Бражника. Зря она, в самом деле, не завалила Габриэля, когда была возможность.

Кот Нуар появился тихо, словно выросшая из ночной темноты тень. Бросив недружелюбный взгляд на расслабленного Луку, он кивком поприветствовал Тен-Тен и принялся рассматривать статую. Даже под скрывающим полотном Такахаши могла различать выступающие части; ей не нравилось то, что она видела. Видимо, Тео Барбо воплотил свою любовь в этой статуе, и Ледибаг в очередной раз возвышалась над своим напарником — на этот раз в прямом смысле. Судя по выступам, девчонка должна была располагаться на спине Кота, сидящего на четвереньках или вроде того.

Никакого равноправия в этой стране.

Нуар зашёл за статую, приподнял покрывало и начал разглядывать постамент. Тен-Тен на это усмехнулась: нетерпеливый котёнок. Настоящий ребёнок.

Одри, то ли устав от камер, то ли высказав всё, что планировала, перенаправила внимание журналистов на скульптуру и её создателя. Однако, едва Тео успел ответить на пару вопросов от заинтересованных интервьюеров, как из-за статуи показался Нуар. Очевидно, Адриану надоело разглядывать один лишь постамент, как воришке, и он решил дождаться нормального открытия статуи.

Выражение лица у Кота было задумчивым, что очень порадовало Тен-Тен. На вопросы от журналистов он отвечал сдержанно, насчёт статуи и вовсе высказался скорее негативно. Котёнок был не безнадёжен: он запомнил, что Такахаши говорила про установку постамента во время своего заваленного интервью Шамак, и практически повторил сказанное ранее.

— Я не совсем понимаю, зачем это. Мы делаем свою работу. Как и другие.

Вообще, если сравнивать бахвалистого и развязного Котёнка Нуара, которого Тен-Тен видела на ранних записях интервью, и нынешнего Кота, то второй явно выигрывал. В который раз Такахаши удивилась, насколько же быстро растут дети. В таком нежном возрасте достаточно пары фраз или одного события, чтобы переменить поведение или даже мировоззрение.

Жаль, что у шиноби в подростковом возрасте было косное сознание с чёткими жизненными ориентирами. Только самые сильные чувства могли их пошатнуть. Собственная идентичность была хороша, но что, если исходный продукт оказывался пропащим?

Только у Наруто и учителя Гая, пожалуй, выходило менять сознание людей в любом возрасте. Тен-Тен не знала, было ли это из-за силы их оптимизма, или же причина крылась в другом. Она в любом случае была благодарна: если бы не Узумаки, то её любимый Неджи до самой смерти варился бы в собственном отчаянии и жалком существовании.

Тео Барбо, лишившийся внимания, отошёл к статуе. Он