Итерация II - Корольков
— Приглашаете на Знаменку… Прошу прощения — в свой кабинет, на Фрунзе. Мы к этому времени повесим и подключим телевизор, так рассказ получится полны и наглядным. Наши сделали небольшой фильм, так что ТЦ можно посмотреть, как внутри, так и снаружи. Есть съёмки и с воздуха. Годится?
— Нет. — отрицательно мотнул головой Мехлис, — Сталин не поедет в Первый дом, а если и согласится… Вы, наверное, не представляете, какой поднимется шум. Помнится, Вы предлагали обмануть Наркома. Так вот, если приедет Иосиф Виссарионович, в мой кабинет придёт не только Климент Ефремович, но и НГШ. И хорошо, если только они. Так что, не пойдёт. Надо проситься на приём и уже в Кремле показывать и рассказывать.
— Н-да, незадача. — задумался Александр, — Телек туда не пронести, да и с планшетом тормознут.
— Планшет как раз и не проблема, пронесу. Но, нужен помощник. Если о ТЦ я рассказать смогу, то о вашей команде, её целях, задачах и причинах — должны поведать Вы. — Мехлис показал рукой на Александра.
— И как Вы проведёте меня в Кремль? Документов у меня нет… — возразил Александр.
— Странно. Нужные бланки можно было взять в «Военторге». Неужели не догадались? — Мезлис вопросительно взглянул на собеседника.
— Ага, и влипнуть с ними у первого же милиционера. Про охрану Кремля вообще молчу. — горячо возразил Кнутов, — Любой, чья работа связана с проверкой документов, подделку вычислит на раз. Стоит ему провести пальцами по бумаге, и он сразу поймёт, что перед ним фальшивка. Так что — нет, не брали.
— Может Вы и правы. Хорошо, что я подстраховался и приказал выправить Вам нужные бумаги. Кадровик обещал поспособствовать и утром их можно забрать.
— Неужели пропуск попросите у Иосифа Виссарионовича? — не поверил догадке Александр.
— Это единственный вариант. — Мехлис развёл руками, — Кстати, чем вызвано решение о сосредоточении основных усилий не на «линии Маннергейма», а на второстепенном направлении? Думаю, у товарища Сталина будет тот же вопрос.
— Люди, товарищ Армейский комиссар. Наши советские люди. — туманно ответил Александр.
— А поподробнее?
— Дело в том, что штурм укрепрайона вот-вот прекратится. И это не моё предположение, так решит Наркомат. Мы можем только просить сделать это раньше. Но, как раз на днях, в районе Суомуссалми попадут в западню две наших дивизии: если не ошибаюсь — 44-я и 163-я стрелковые. Причём одна из них пойдёт выручать другую. Оба соединения понесут огромные людские потери. Комбриг Виноградов и полковник Волков — командир и начальник штаба 44-й — пояснил Кнутов, — Будут расстреляны перед строем. Решение хоть и запоздалое, но, на мой взгляд — справедливое. Вот только погибших и ставших инвалидами бойцов этим не вернуть. На этом же направлении произошла и другая страшная история. Финские диверсанты обошли наши посты и вырезали госпиталь. Весь. Подчистую. Не щадили ни женщин, ни раненых и больных. Вот это мы и хотим предотвратить.
— Это война. А она без жертв не бывает. — глубокомысленно изрёк комиссар.
— Понимаете, есть жертвы… Правильные, что ли. Боец, бросившийся на ДОТ и закрывший амбразуру своей грудью, направивший свой аппарат в гущу врагов экипаж подбитого самолёта, пошедшие на таран вражеского танка танкисты, ну и так далее. А есть жертвы, ставшие таковыми по командирской дурости, безграмотности, тщеславности, в конце концов. Их можно и необходимо избежать.
— У нас большая страна, превосходящая Финляндию по всем показателям. Перебросим дивизии, армии, создадим пяти, а то и шестикратное превосходство и разобьём белофиннов. — упрямился Мехлис.
— И перебросим, и создадим. — задумчиво повторил Кнутов вслед за комиссаром, — И в людях, и в технике, и в вооружении. Эх, Лев Захарович… Слишком уж вольно Вы распоряжаетесь чужими жизнями. Вот Вы ухватились за оружие. Я Вас прекрасно понимаю, хорошая, мощная, совершенная техника важна и необходима, как воздух. Да, нам нужны и гранатомёты, и автоматы, и пулемёты. Новые, безотказные, превосходящие образцы противника. Но, за штурвалом самолёта, рычагами танка и так далее сидит человек. Обычный. Из плоти и крови. И в отличие от любой, даже самой сложной техники, он не появится завтра и вдруг. Человека нужно родить, кормить, одевать, учить, растить, воспитывать, наконец. И тогда, лет через восемнадцать, он и сядет за рычаги или штурвал, и разгромит любого врага, посягнувшего на его Родину. Нам только военному делу научить его надобно. Правильно и полно обучить.
Кнутов выдохнул и посмотрел на задумчивого собеседника.
— Что Вы на меня так смотрите? — наконец произнёс Мехлис, — Думаете небось: странно, что мне, боевому командиру приходится учить комиссара именно тому, чем он и должен заниматься? Беречь людей, заботится о них и тэ дэ. Эдаким зверем меня представляете, которому на человеческую жизнь тьфу и растереть.
— Были бы такие мысли, никакого разговора у нас бы не получилось. Я отвечаю на вопрос «почему туда, а не здесь». А «Линия Маннергейма» никуда не денется. Начнёт одна группа, после присоединится другая. И разведают, и диверсантов со снайперами проредят. Заодно навыки отточат, взаимодействие наладят. Меня другое беспокоит.
— Боитесь запрета товарища Сталина? — догадался комиссар.
— Само собой. А ну как скажет, что не хочет рисковать жизнью и здоровьем попаданцев, и вместо фронта отправит создавать «учебку»?
— А что? Вполне реальный вариант. Наверное, есть смысл его сразу и предложить.
— Вариант реальный, но неправильный. Прежде чем учить новому, нужно понять, что боец знает и умеет, как и чему его учат. Поясню на примере: в наше время, много копий сломано на тему «ячеек». Ну, одиночный окоп, знаете, наверное.
Мехлис кивнул.
— Так вот, многие уверены, что бойцам запрещали рыть окопы и траншеи, вроде как «советский солдат отличается от буржуазного тем, что способен сражаться и в одиночку. А окопы нужны, чтобы командир следил за каждым, не допуская того, чтобы кто-то не сбежал или не сдался в плен». Но, изучив Уставы, приказы и наставления, понял, что это не так. Никто окопы не запрещал и инженерное оборудование районов обороны мало чем отличалось от тех, что строили в Первую мировую. В пример приводят слова маршала Рокоссовского, который для обучения своих бойцов привлёк солдат, знающих про «окопную войну» ещё и империалистической. Вот они и обучили его подчиненных.
— И в чём же тогда дело? — заинтересовался комиссар.
— Думаю, что дело в подготовке командных кадров. Объясню на примере занятий по тактике и инженерной подготовке в моём ВУЗе. Курсантов выводили в поле, преподаватель размечал линию обороны, и мы начинали окапываться. Первым делом готовился окоп для стрельбы лёжа,
