Проект "Вектор". Дилогия (СИ) - Тарханов Влад

Мнением опытного штабиста, который, к тому же, работал над полевым уставом РККА до отставки, Александр Михайлович пренебрегать не собирался. Кстати, он тоже столкнулся с этим самым эффектом отторжения, который вскользь упомянул старый артиллерист. Первых два дня ему приходилось заставлять себя работать, а потом втянулся, почувствовал силу этого документа. С большим трудом заставлял себя делать критические замечания и вносить коррективы. Да и замечаний было не так много, если внимательно всмотреться. Фактически, Полевой устав РККА был разбит на подразделы: соединения пехоты до дивизии – первая часть и от дивизии и выше – вторая. Специальные подразделения и службы (инженерная, медицинская и т. д.). Танковый, артиллерийский и устав ВВС были выделены в отдельные части. Василевский был уверен, что у адмирала Кузнецова лежит такой же проект устава ВМФ.

Учитывая, что новый Устав был окружен мощной завесой секретности, к его экспертизе привлекли ограниченный круг самых доверенных лиц. Принимать решение предстояло лично Шапошникову, который в ближний круг допустил только Василевского и Смородинова, мнение которого неизменно высоко ценил. Кроме них, было получено заключение двух специалистов: комкора Матвея Васильевича Захарова, помощника начальника Генштаба РККА и совершенно неожиданно преподавателя академии имени Фрунзе Алексея Иннокентьевича Антонова. После некоторого раздумья, Василевский решил, что комбрига Антонова привлекли как специалиста, изучавшего опыт немецкой армии, которая производила хорошее впечатление мгновенным разгромом Польши, чем фактически обесценила приготовления Англии и Франции к войне с Германией, в которой Германия должна была воевать на два фронта.

В полдень по генштабу прокатилась новость, что Борису Михайловичу Шапошникову присвоено звание маршала Советского Союза. Одновременно с этим прилетело и Смородинову. Иван Васильевич был награжден орденом Ленина за работу во время финской, где был начальником штаба 7-й армии.

В тринадцать ровно совещание у Шапошникова началось. На этот раз все три участника перепоздравили друг друга с высокими правительственными наградами. Борис Михайлович Шапошников предложил после работы собраться в этом кабинете и чуть-чуть отметить и новые звезды, и новые ордена. Новоявленный маршал вспоминал разговор, который состоялся у него со Сталиным совсем недавно. Во время разговора присутствовали еще и нарком Тимошенко, и предсовнаркома Молотов, и руководитель НКВД Берия. Речь пошла о проекте устава РККА, разработанного инициативной группой военных. Как понял Борис Михайлович, к созданию этого документа было причастно ведомство товарища Берии, скорее всего, военные специалисты работали в весьма закрытых условиях. Тогда же Сталин стал расспрашивать Шапошникова о здоровье. Борис Михайлович понимал, что разговор серьезный и общими фразами отделаться не получиться. Вождь внимательно выслушал начальника генштаба и спросил его, кого он видит в роли своего приемника, если болезнь не даст ему возможности так же эффективно работать. Шапошников тогда назвал Ивана Васильевича Смородинова, как самого компетентного из специалистов, который сможет немедленно возглавить генштаб. На вопрос Сталина о Жукове Шапошников ответил, что комкор Жуков один из лучших военных специалистов РККА, самородок, но к штабной работе не склонен. На введение в дела уйдет много времени, а в роли командующего армии, военного округа, Жуков будет намного эффективнее. На вопрос о Василевском Шапошников сказал, что Александр Михайлович прирожденный штабист, талантливый, дельный, внимательный к мелочам. Единственный минус молодость и отсутствие большого опыта штабной работы. И тут Сталин опять сильно удивил Шапошникова. Сообщил, что ему рекомендуют обратить на Василевского особое внимание и готовить именно из него будущего начальника генштаба. А потом Иосиф Виссарионович попросил Шапошникова остаться.

– Борис Михайлович, ты понимаешь, что война в ближайшее время неизбежна. Война с Германией. Это только вопрос времени, когда она случится.

– Да, товарищ Сталин, я тоже считаю такой вариант развития событий более чем вероятным.

– Так вот, мы высоко ценим всю ту работу, что ты провел в Гражданскую, делаешь сейчас, и будешь делать еще долго, я надеюсь на это. Но подготовить себе заместителя надо начинать уже сейчас. Почему Василевского? Именно потому что молод еще, но под твоим руководством быстро станет специалистом. И это не только мое мнение.

Теперь это коллективное мнение оказалось подтверждено перестановками в минобороны и Генштабе.

– Что решим, товарищи командиры? – вот чего Шапошников не любил, так это длинных совещаний с катанием пустых слов по кругу. И зачем эти все рассусоливания, в суть проблемы все посвящены.

По неписанной военной традиции, первым высказывался самый младший по званию Ну да, комдив Василевский.

– В целом устав очень хорош. Идеи в нем заложены передовые, некоторые даже выглядят несколько опережающими время. Но, я уверен, в таком деле надо играть на опережение.

– Я с Александром Михайловичем в целом согласен. В этом проекте дан совершенно иной подход к ведению боевых действий. Он совершенно опрокидывает наши устоявшиеся воззрения времен Гражданской войны. И он более сбалансирован, чем устав Тухачевского. Единственное – некоторые его положения, они возможны только при наличии соответствующих возможностей. Артиллерийское наступление возможно только при наличии такого количества снарядов, какое у нас отсутствует в принципе. Стрелковые подразделения должны быть насыщены ручными пулеметами и минометами, а по обоим позициям у нас пока совсем никак. А количество патронов, которые потребуются, это вообще фантастическая цифра получится! Я не говорю, что не надо усиливать стрелковые подразделения огневой мощью, наоборот, это насущная необходимость, но при отсутствии патронов или снарядов в остаточном количестве это будет просто прожектерство.

– И еще, хочу заметить, что такое взаимодействие между родами войск, которое требует данный устав, возможно обеспечить только при соответствующей связи. Проводная связь с этим не справиться. А с радиостанциями у нас дело обстоит мягко говоря, совсем плохо. Еще хуже обстоит дело с умением использовать радиосвязь командирами подразделений. – Это опять Василевский решил добавить важное, по его мнению, замечание.

– Я хорошо помню, как мы начинали пользоваться радиосвязью в сухопутных частях. Это начало Мировой войны и наступление на Восточную Пруссию. В армиях Реннекампфа и Самсонова переговоры по радио велись открытым текстом, без шифрования. Так что немцы были в курсе всех наших маневров. – вспомнил Шапошников.

– Может быть, имеет смысл откатать на каком-то округе, а потом по условиям учений и решить – внедрять его везде или не внедрять. – добавил Василевский.

– Думаю, выражу наше общее мнение, что Устав надо внедрять. – подвел итог совещания Шапошников. Он немного внутренне поморщился, на месте Смородинова упоминать Тухачевского даже немного в негативном ключе не стоило. Замечания его заместителей легли на стол и тут же отправились в сейф. Ненадолго. Борис Михайлович собирался пообедать и после обеда составлять свое заключение, которое уже завтра должно было лечь на стол Вождя. Вот только маршал не подозревал, что внедрение этого Устава уже началось.

* * *

Уфимские лагеря. 8 апреля 1940 года.

В свежеотстроенной казарме людно не было. Неделю назад стали заселяться комнаты, но в слишком многие помещения еще пустовали. При этом строились еще две казармы, а в перспективе было размечено место еще под несколько жилых помещений.

Обитатели казармы стояли на плацу, выстроившись в строгую линию. Это были командиры Красной армии в чине комбрига, которые были репрессированы в тридцать седьмом – тридцать девятых годах и, по счастливому стечению обстоятельств, не были сразу же расстреляны.

Из списочного состава в сто человек на плацу присутствовали чуть более семидесяти. Остальные еще подлечивались в медсанчасти, которая же была развернута, как и приличных размеров пищеблок, в котором сотня постояльцев терялась в пространстве. На проходной значилась скромная надпись: В/Ч 130031. Выстроившиеся в две шеренги на плацу военные были без знаков различия, впрочем, это им не мешало – в этой толпе все были равны. Это были репрессированные комбриги и равные им по званию политработники, впрочем, последних было почти в два раза меньше.