Эндор II - Адэмар Роханский
— А вот моя секира… — задумчиво протянул я, изучая загадочные руны на рукоятке.
— Что с ним не так?
— Ты же видел описание… Какой-то злой дух Нарадумаар. Звучит как-то жутковато…
— Да брось, всё это глупости. А вот это… — Балгай прикоснулся губами к своему стальному бицепсу. — Как же рад я снова видеть тебя во всей твоей мощи! Как мне не хватало твоей силы в этом проклятом подземелье…
— Фу, какая мерзость… Тупая, самодовольная обезьяна…
Балгай моментально спрыгнул с лошади и стоял, словно гора в человеческом обличье, с трезубцем, сверкающим в лучах заходящего солнца. Его глаза, полные ярости, прожигали меня насквозь. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь зловещим голосом.
— Алексей! — гремел его голос, заставляя воздух вибрировать от ненависти, — Ты мне ответишь за свои грязные слова...
— Я не говорил ничего подобного, — попытался я вразумить его, но Балгай, казалось, не слышал. Его воля была непреклонна.
— Спешись, — потребовал он, и голос его был подобен раскатам грома.
По какой-то причине я внезапно осознал, что любые оправдания теперь потеряли всякое значение. Медленно ступив на землю, я принял стойку воина. Сердце неслышно пульсировало в груди, а сознание охватил вихрь адреналина.
— Ничтожные ублюдки… Возомнившие себя воинами… Вас следует обоссать и на мороз… - снова прогудел зловещий голос из топора.
Топор, казалось, смеялся, продолжая свои издевательства.
Балгай с удивлением перевёл взгляд на топор, затем снова на меня. Я лишь кивнул.
— Так это правда? Он действительно умеет говорить.
— Похоже на то…
— Слушай ты, Нарадурак, — зарычал Балгай, — Я тебе глаз на задницу натяну.
— Имя моё — Нарадумаар, и ты, жалкая тварь, хорошенько запомни его… Ещё до того, как твоя тупая физиономия впервые узрела свет, миры содрогались от одного лишь звука моего имени…
— Чего ты там пищишь, прячась за топор? Выходи, если ты мужчина! — зычно провозгласил Балгай.
— Проклятые руны препятствуют моему вожделенному мигу, когда я с яростным упоением вкушу твою печень и разорву твоё никчемное тело…
— Тогда закройся, если за свои слова ответить не в силах…
От произошедшей необыкновенной ситуации я не смог удержаться и рассмеялся.
— Отчего ты смеёшься, недоумок, возомнивший себя героем?
Балгай взглянул на меня, удивленно приподняв брови.
— И правда, Лёха, что смешного?
— Балгай, не поддавайся на провокации. Неужели ты не видишь, как он стравливает нас?
Дикарь свирепо посмотрел на топор и выпалил:
— Ты охренел?
— А я-то что?
— А он что?
Я раскинул руки.
— Да вы издеваетесь?!
— Давай просто забудем о нём, — предложил Балгай, и я согласился.
Мы разразились весёлым смехом, отпустили лошадей в безумный галоп, и воздух вокруг нас зазвучал отзвуками радости. После удачного прохождения подземелья нас охватило непреодолимое счастье.
К завершению второго дня мы, наконец, достигли Сеоса.
— Предлагаю умолчать о наших подвигах в подземелье, — весело произнёс Балгай.
Я лишь рассмеялся в ответ.
— Никогда не забуду, как ты вылетел из арки.
— Ты мчался рядом, ещё быстрее…
— Неправда.
— А вот и да! Ты оказался у дверей прежде меня.
— Ну, я просто ближе к дверям стоял.
— Как же судьба завела меня в общество трусливых придурков… — зловеще проворчал топор.
— А ну замолчи! — одновременно с Балгаем отозвались мы.
Погода на севере ощутимо холоднее; ведь повсюду лежит снег.
Белая бескрайняя пустыня простиралась насколько хватало глаз, каждая снежинка сияла под холодным светом зимнего солнца, и воздух, казалось, звенел от чистоты и слабых звуков падающего снега.
Деревья, кутающиеся в снежные шубы, стояли здесь как древние стражи — молчаливые и суровые. Их ветви споро переплетались, создавая изысканные арки и плетения, которые напоминали мистический лес из сказок.
Снежные сугробы, как маленькие горы, покрывали землю, и я чувствовал, как под ногами поскрипывает свежий снежный покров с каждым шагом. Холодный ветер ласково касался щек, разгоняя мысли и очищая разум.
Но в тоже время это был север. Север империи, который граничил с проклятым Готаром. И от этого осознания, эта тишина и гармония наполнялись зловещим трепетом.
Сверху доспехов мы накинули меховые, теплые плащи, драгоценный дар Катильды и Вероны, врученный нам перед отъездом из Кира. Они предостерегли нас о грядущем холоде, и теперь мы познали это предупреждение лично, окруженные стылым воздухом, и были исполнены благодарности.
Сеос был значительно меньшим по размерам, нежели Кир — примерно втрое. Его стены, выстроенные из изящного белого камня, венчала темная крыша, придающая городу особую торжественность. Два входа открывали доступ в его пределы: северный, зачастую закрытый, так как именно оттуда неизменно являлся Готар со своей нечистью, и южный, более безопасный, который служил основным путем для мирных жителей.
Вокруг северных стен возвышались восьмью непокоренными башнями в ряд, каждая из которых хранила в себе множество тайн. Шесть катапульт и две мощные баллисты, как стражи в ночи, готовились к обороне, ожидая возможных угроз. Остальные стороны города также были укреплены четырьмя башнями, создавая надежный облик, устремляющийся к небесам.
Каждая деталь архитектуры, от неприступных стен до могучих машин, напоминала о времени, когда могущество города зависело от его готовности противостоять как видимым, так и невидимым врагам.
На стенах угадывались огневые жерновы, с их помощью зажигались кончики стрел. Это были внешние стены, но и внутренние не оставались без внимания, на каждом их углу гордо высилась башня. Два входа вели в эту крепость — с юга и севера. Между мощными стенами уютно разместились дома и участки, где жизнь кипела в сердцах простых трудяг
