Sleepy Xoma - Путь тьмы

— Болтливый призрак — еще не угасание разума, — фыркнул Шахрион. — И если нечего больше сказать, то исчезни, я не желаю больше общаться с тобой.

— А вот и не исчезну. Ты не думал, что я — твоя маленькая, сморщенная, незаметная совесть, получившая наконец-то свободу и шанс выговориться?

Шахрион поднялся и пошел по направлению к Тартионне.

— Эй, куда ты? Куда направился?

— Устал общаться с призраками, хочется побыть с живыми людьми, — произнес император, подходя к жене.

— Ты что-то сказал только что? — Спросила она, оторвавшись от документов.

Вместо ответа Черный Властелин обнял свою госпожу и зарылся в ее ароматных волосах, пахнущих сиренью.

— Что с тобой? — Тартионна смущенно отстранилась но было видно, что ей очень приятно внимание любимого.

— Не знаю, — честно признался Шахрион. — Просто хотел побыть с тобой.

Тень за спиной что-то верещала, но он ее не слушал, наслаждаясь близостью матери своего будущего ребенка. Быть может, он и сойдет с ума, но время у него пока что есть.

— Знаешь, пожалуй, я проявлю великодушие к жителям Кийрева. Пощажу всех, даже рыцарей и благородных. Бросим их в темницы, а после войны выпустим за выкуп.

Тартионна отстранилась и удивленно посмотрела на мужа.

— Сегодняшний день преподносит мне сюрприз за сюрпризом. Что это с тобой стало? Перегрелся?

— Не знаю, — вновь произнес император. — Наверное, совесть проснулась.

Все закончилось к середине дня. Оставшиеся в живых защитники сложили оружие, а горожане заперлись в домах, с ужасом ожидая грабежей и насилия.

«Они очень удивятся, когда узнают, что на их имущество, равно как и на честь их дочерей и жен никто не претендует», — думал Шахрион в сопровождении телохранителей ехавший по главной городской улице. — «Хорошо хоть Гартиан не возражал против такого великодушия».

Правда, это было неудивительно — некромант лично убил столько народу, что пребывал в расслабленно-благодушном настроении и даже время от времени принимался мурлыкать песенку. Как же мало некоторым нужно для счастья!

Император ехал, окруженный верными слугами и каждый дом, каждый булыжник мостовой возвращал воспоминания. Вот здесь они с Лариэнной убегали от ее охранников, а на ту крышу залезали, чтобы покидаться в прохожих огрызками яблок. В на эту надвратную башню их пустил старый седоусый сержант. Интересно, доживает ли он свои последние годы или уже отправился в объятия Матери?

Копыта коня звонко цокали по булыжникам, неся своего хозяина вперед и унося его назад, в прошлое.

Когда его отряд проехал под длинным глухим коридором надвратной башни цитадели Белого города и оказался на большом замковом дворе перед белоснежным мраморным фонтаном, Шахрион резко обернулся — ему показалось, что сейчас из-за спины выйдет отец и вновь поднимет его в воздух на своих сильных руках.

Он тряхнул головой, прогоняя видение.

— Я уже не ребенок, — шепнул император, спешиваясь.

Осада никак не отразилась на произведении искусства. Мраморная эльфийка выглядела точно такой же прекрасной и юной, как и десятилетия назад, когда он впервые увидел это чудо.

Шахрион подошел к фонтану и присел на мраморную ограду, погрузив пальцы в воду. Их сразу же сковало холодом, будто сотни маленьких иголочек впились со всех сторон. Император зачерпнул студеную воду и отправил ее в рот.

— Надо же, столько лет прошло, а вкус не изменился.

— Какие мы сентиментальные. — Тень была тут как тут. — И что планируешь делать дальше, победитель?

Шахрион поднялся и вытянул вперед правую руку.

— Я планирую поставить жирную точку на прошлом, — прошептал он.

Сила окутала кисть и с кончиков пальцев сорвались пять маленьких огненных шариков, врезавшихся в статую, и разнесших ее в дребезги.

Мраморная голова упала под ноги Шахриона, с немым укором глядя на бессердечного варвара, посмевшего разрушить совершенную красоту. Император нагнулся и поднял ее и аккуратно отер пыль.

— Тартионна, я хочу, чтобы эта голова отправилась в Черную Цитадель. А фонтан разрушьте до основания и поставьте на его месте колодец, он будет полезнее.

— Как тебе будет угодно, моя любовь, — вымолвила женщина, взяв в руки кусок древнего мрамора.

— Ну как, легче? — Поинтересовался лич.

— Гораздо, — усмехнулся император. — Что доносят птицы?

— Мы успели очень вовремя. Ему осталось два перехода.

— Он один?

— Да, Ордена и котов нет.

— Хорошо. — Шахрион оглядел своих подчиненных. — Тартионна, Гартиан, Иритион, жду вас на военном совете. Идите за мной.

Они нашли в замке небольшую, но уютную комнату, Тартионна позаботилась о пище, и Шахрион, сев во главу стола, заговорил.

— Гашиэн ведет к нам большую часть своей армии. У него должно быть не меньше ста пятидесяти тысяч солдат, каждый четвертый из которых на коне, и трех-четырех сотен магов. Большая их часть — опытные ветераны, побывавшие не в одном сражении. Они идут спасать родную столицу от вероломных врагов и будут драться до последней капли крови. Куда не посмотри, перевес не на нашей стороне и я хочу выслушать ваши мнения.

— Мы должны укрепить город и драться на стенах, — без тени сомнений проговорил Иритион.

— Я согласна, — кивнула Тартионна. — Стена компенсирует численность солдат, а я и Гашиэн вместе с прочими магами сумеем сдерживать их чародеев.

— Поддерживаю. — Буркнул лич.

Шахрион слушал их молча, не перебивая. Да, его люди были умны и опытны, они понимали, что при подобных раскладах рисковать нельзя, что нужно действовать рационально и обороняться на выгодных позициях. Все так, но они не знали того, о чем подозревал он.

— Венценосец подумает точно так же. — Проговорил император. — И поэтому мы выступим навстречу.

Подчиненные уставились на него, ошеломленно глядя на своего императора.

— Владыка, но это же глупо. Добровольно отказываться от преимущества! — вскричал Иритион, вскакивая.

— У Гашиэна нет мертвых птиц, магия четверых не способна следить. Ему придется рассчитывать на передовые дозоры, а обычных разведчиков можно обмануть. Я заставлю его поверить в то, что вся наша армия трусливо спряталась в городе и попасть в заранее расставленную ловушку. Я так сказал. А теперь готовьтесь выступать, нельзя терять время.

Глава 17

Передовые разъезды армий встретились ближе к вечеру. Позиции, которые нашел Шахрион, отлично подходили для предстоящего сражения. В центре — широкий луг, покрытый густой травой. На левом фланге — холмы, накоторых были разбиты виноградники, на правом — заливные луга. Здесь пастухи разводили знаменитых раденийских овец, и здесь же предстояло произойти сражению, которое определит судьбу Империи.

Его армия отдыхала и готовилась к бою уже около половины дня — обнаружив подходящее место, Шахрион приказал разворачивать баталии и готовиться, у волков же за плечами был тяжелейших дневной переход. Гашиэн спешил, он умудрился проделать полуторомесячный марш за один месяц, стремясь спасти свою столицу, и теперь ему придется ощутить последствия принятого решения.

Холмов поблизости не оказалось, поэтому Шахрион вместе со своими командующими разместились в центре обоза, который вопреки традиции император подтянул на передовую, составив телеги рядом и превратив их в подобие крепостной стены.

Император смотрел и думал, и ему внезапно стало очень смешно. Гашиэн, этот надменный и гордый правитель сам загнал себя в ловушку. Как бы венценосец не поступил, он окажется в проигрышной ситуации. Нападет вечером — рискует загнать солдат, словно скаковую лошадь. Перенесет схватку на утро — имеет реальный шанс прозевать ночную контратаку имперцев.

Увы, но его генералы и советники не разделяли оптимизма своего владыки. Тот же Иритион, занявший место по правое плечо, держался в седле с кислой миной на лице, всем своим видом показывая, как он недоволен решением императора. Тартионна, разместившая неподалеку круг чародеев-стихийников, и пришедшая побыть с мужем, тоже не излучала уверенность. Одно лишь лицо генерала Бирта не выражало ровным счетом ничего, как и положено нежити, но Шахрион был уверен, что будь его недавний противник жив, то тоже считал бы Властелина сумасшедшим.

— И был бы прав.

Матерь бы побрала эту Тень!

Чтобы отвлечься, император задал вопрос:

— Как думаете, волки атакуют?

— Владыка, а ты полагаешь, что они нападут сейчас, на ночь глядя? — спросил Иритион, хмуря свои кустистые седые брови.