Sleepy Xoma - Путь тьмы

— Достаточно легко, ваше величество. Ваша охрана ожидает, — он отодвинулся и указал на воинов гвардии, замерших в коридоре.

— Прекрасно, полагаю, нам стоит поприветствовать совет. Прошу вас, достойные воины, сопроводить меня в зал для собраний.

Они прошли сквозь дворцовые залы будто нож, сквозь масло, безжалостно подавляя слабое сопротивление, которое пытались оказать немногочисленные сторонники его брата.

Однако двери в зал совета оказались заперты. Возле них толпились гвардейцы, орудовавшие большим столом вместо тарана. Получалось у них достаточно бодро — деревянные створки трещали и гнулись, и должны были пасть с минуты на минуту.

— Остановитесь ненадолго и передохните. — Приказал Ритон, подходя к двери.

Он постучал кулаком по меди, оковывающей дерево.

— Благороднейшие члены совета, я знаю, что вы там, советую открыть двери добровольно. Поверьте мне, когда гвардейцы ворвутся, они будут крайне сердиты по причине перенапряжения сил, и им очень захочется выместить накопившееся раздражение на ком-нибудь, кто подвернется под руку. И мне что-то подсказывает, что этими кем-то можете оказаться вы.

— Да как ты смеешь нам угрожать, мерзавец! — раздалось из-за двери. — Тело твоего отца не успело упокоиться в земле, а ты выступил против законного наследника!

— Благороднейший Гирн, это же ты, по голосу узнаю. Я прощу тебе дерзостью и даже сохраню должность, если откроешь. Ты ведь любишь следить за казной, так и продолжай заниматься сим достойнейшим делом, зачем ты лезешь в дела, которые не понимаешь?

— Сдохни, тварь!

Ритон со вздохом отошел от двери.

— Я не понимаю подобной упертости. Чего же они хотят добиться, неужели благороднейшим советникам так не терпится стать мучениками? Но я не настолько кровожаден. Ломайте дверь, советников брать живыми.

Дверь и те, кто за нею укрывались, продержались недолго, и когда все было кончено, Ритон вошел в залитую просторную комнату с круглым столом и, осторожно переступая связанных советников, подошел к столу. На нем покоился золотой венец, выполненный в виде обруча, усыпанного березовыми листьями, выточенными из крупных изумрудов, с огромным рубином в центре.

Принц взял его и поместил себе на голову.

— Венценосец умер, да здравствует новый венценосец, — усмехнулся он. — Препроводите сих достопочтимых господ в место, подходящее их достоинству — в темницу. И подготовьтесь, утром я хочу выступить перед народом.

Гартиан влетел в раскрытые ворота подобно разъяренному дракону и скрылся внутри города.

— Твоя победа почти в кармане, — грустным тоном произнесла Тартионна.

Императрица смотрела на обреченную столицу Радении и на ее глазах наворачивались слезы.

— Что с тобой? — спросил Шахрион. — Тебе жалко их? Жалко тех, кто желал смерти нашему народу, тебе и мне, нерожденному ребенку?

— Их не жалко, — грустно ответила советница. — Но сколько невинных погибнет сегодня во время штурма?

— Невинные гибнут всегда, — жестко ответил Шахрион. — Но, по крайней мере, их число будет куда меньшим, чем при обычной войне между двумя венценосцами. Мои солдаты не станут насиловать женщин и убивать детей. Без приказа. Я еще поудмаю, стоит ли отдавать его, или нет.

Тартионна всхлипнула, наблюдая за тем, как новые и новые отряды исчезали за стеной. Ее ладонь обхватила ладонь императора.

— Пожалуйста, остановись, умоляю тебя, любовь моя. — Женщина приблизилась к нему вплотную. — Ненависть убивает твою душу, откажись от нее.

— Эта девка смеет указывать тебе, будешь терпеть?! — раздался ехидный голос Тени, которая, видимо, достаточно согрелась. — Давай, ударь ее, ты же хочешь этого!

Лицо Шахриона окаменело.

— Любимый, что с тобой? — Тартионна коснулась ладонью его щеки. — Скажи что-нибудь.

— Врежь!

— Владыка?

— Сделай ей больно, ну же!

Голоса слились в один непрекращающийся шум, и Шахрион отстранился от жены.

— Хватит! — закричал он, зажимая уши руками.

Тартионна тотчас же бросилась к нему.

— Что случилось?

Император обнаружил, что сидит на земле, тупо глядя в пространство, голова раскалывалась, а в ушах стоял звон, очень похожий на прощальный хохот. Тени снова нигде не было, и ярость, столь внезапно овладевшая им, испарилась неведомо куда.

Он с трудом поднялся, мотая головой.

— Прости, на меня что-то нашло, — извинился он.

— Все в порядке, обопрись об меня. — Она помогла мужу удерживаться на ногах, гладя его по руке. — Все будет хорошо.

Глава 16

Белый город пал, хотя и нельзя сказать, что победа далась легко.

Внезапный ночной штурм позволил прорвать все три кольца стен, а сотне рыцарей смерти — даже ворваться замок венценосца, но враги не собирались сдаваться, и в бой приходилось бросать все больше и больше сил. И сейчас император сидел возле своего шатра в обществе Тартионны, занятой государственными делами, и наблюдал. При этом он упорно старался не обращать внимания на шепотки, доносившиеся из-за правого плеча. Меньше всего ему сейчас хотелось общаться с Тенью. Но, увы, у новой знакомой имелась своя точка зрения на данный вопрос.

— Любуешься? — знакомый шепот известил о том, что очередная встреча с собственным безумием началась.

Шахрион скосил взгляд, его черный собеседник занял свое привычное место за его плечом. Или все же он стал чуть-чуть ближе? А не все ли равно, где находится плод его безумного разума? Властелин невесело хмыкнул. Да, не очень хочется входить в историю как второй безумный император, но, похоже, его мнения тут не спрашивали. Что же, он свой выбор сделал, когда применил запрещенную магию и можно сколько угодно лгать себе, в глубине души император подозревал — цена будет невообразима.

Тень истолковала молчание Владыки по-своему.

— Да не молчи ты, все равно никто кроме меня не услышит. Ведь это все творится в твоей голове.

Шахрион демонстративно отвернулся, внезапно заинтересовавшись листвой ближайшей березы.

— Обиделся что ли? — Тень плавно переместилась слева направо, и теперь нависала с другой стороны. — Какие обиды могут быть между друзьями?

— Отстань от меня, — не выдержал, наконец, Шахрион.

— Какие мы нежные все. Еще бы, могучий Черный Властелин, непобедимый и величественный. Хотя…не такой уж и могучий, если честно. Да и величия маловато. Искусственные волосы прицепил бы себе, что ли.

— Ты и дальше собираешься насмехаться, или есть что сказать?

— Еще не решила. Хотя меня радует, что ты наконец-то начал со мною общаться. Нелегко, когда тебя никто не замечает, верно? Уж кому, как не тебе это знать, маленький владыка.

Последние слова тень произнесла голосом Лариэнны, заставив Шахриона заскрипеть зубами от злости.

«Успокойся», — сказал он себе. — «Это лишь твое безумное алтер-эго, игнорируй его».

Но Тень было тяжело игнорировать, когда она того не желала.

— Вернемся к началу разговора: любуешься делом своих рук?

— Нет.

— Нравится, небось? Залил кровью половину Исиринатии, а теперь вот и за Радению принялся. Совсем стыда нет.

— Мое безумие говорит как моя жена, как интересно.

— У умных женщин мысли сходятся.

— Даже если эти женщины — плод воображения?

— Особенно в этом случае.

— Отвечая на твой вопрос: нет, я не любуюсь, я вообще не хотел крови. Жители Белого города сами навлекли на себя это, отказавшись сдаваться.

— А марейнийцы?

— Марейнийцы предали Империю в самый тяжелый для нее момент. Предательству же Крамэна Первого уже больше семи столетий лет.

А-а-а. Вот оно как. — Глубокомысленно изрек фантом. — Значит, все дело во времени. Какая прелесть.

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? — резко ответил Шахрион. — Довести до помешательства? Так и без твоих нотаций неплохо получается.

— Нет-нет-нет, я ничего не хочу и никого не свожу с ума. Ты сам виноват во всем, случившемся с тобой. Запретные ритуалы — они не малоприменяемые ритуалы и не сложные ритуалы и даже не неэтичные ритуалы. Название тут говорит само за себя.

— Я знал, что придется отвечать.

— Да, и был готов к смерти — даже наследника успел настрогать, ну, чтобы дело не зачахло. Ведь можешь же, когда хочешь, — Тень мерзко хихикнула. — Хотя я что-то сомневаюсь, что ты хотел — больно уж женушка невзрачненькая попалась, это тебе не грудастая эльфийка, на которую и старик запрыгнет. Вот только ты не ожидал, что платить придется по-другому, правда? Наверное, тяжело тебе сейчас: всегда так гордился своим недюжинным умом, строил хитрые планы, просчитывал многоходовые комбинации, а теперь наблюдает, как разум начинает угасать.