Сын помещика (СИ) - Семин Никита
— Сударь, вы позволите убрать вашу комнату? — заглянула ко мне Евдокия.
— Да, конечно, — кивнул я, внутренне расстроившись.
Я то надеялся, что уже отец со священником поговорили и готов ответ — что со мной дальше будет. Много времени Евдокии не потребовалось. Она просто подмела полы, да протерла столик и сундук влажной тряпкой, после чего удалилась. И только я хотел вернуться в комнату, как дверь в кабинет отца открылась, и оттуда вышел батюшка Феофан. Пройдя мимо меня, он еще раз пожелал мне здоровья и скорейшего возвращения памяти, перекрестил, с чем и удалился.
— Роман, зайди, — позвал меня отец.
«Ну вот сейчас и решится все», — мысленно сказал я себе, стараясь унять бешено колотящееся сердце.
В этот раз отец хоть и был хмур, но уже того недовольства, что еще утром, я у него не заметил.
— Отче сказал, что у тебя воспоминания возвращаются, когда ты с тетрадями да книгами работаешь? — спросил он меня.
— Не полностью, и лишь урывками. То, что наиболее запомнилось раньше.
— Хоть так, — вздохнул он. — Ты тогда почаще их читай. А чтобы впрок это было, со мной теперь будешь, когда я работаю. Все равно хотел тебя в дела посвящать. После полудни на лесопилку поедем. Раз уж так вышло… Рот не разевай, слушай, смотри, как вернемся — в книжки да тетради свои заглянешь. Что там в них написано об устройстве лесном, да как правильно его выстраивать. Авось, чего еще вспомнишь.
— Читал я те книжки, там все больше про сельское хозяйство, — заметил я. — Но от поездки не откажусь. Самому интересно. Давно же она у нас? Может, чего и вспомню, с ней связанного.
Отец лишь скривился от моих слов, но возражать не стал.
— Тогда порешили, — хлопнул он рукой по столу. — Пока — ступай к себе. Одежу для поездки подбери.
Спорить не было смысла, да и вопросов у меня пока не было, поэтому пошел искать подходящий гардероб. Нашел рубаху, мягкие штаны, да жилетку. В самом низу сундука было еще осеннее пальто, которое сейчас не имело смысла одевать — на улице снова жара обещала быть. Из обуви — все те же «домашние» как я их окрестил туфли, да уже почищенные ботинки. Их-то и надел. Ну и носки тоже надел. С ними была отдельная морока. Никакой вшитой резинки, чтобы они не спадали, не имелось, поэтому я сначала как их надел, стоял в растерянности — а как их закрепить на ноге? Они же при первом шаге слетают! Но тут вспомнил, как вчера раздевался. Сделал я это привычно, даже не заметив всего процесса, больше переживая за то, как прошла встреча с родными и ужин. Зато сейчас вспомнил, что у носков были отдельные «подтяжки» с «крабами» на концах. И крепились они на панталонах, в районе колена. Поначалу закрепить так, чтобы было удобно, не получалось, пока я не успокоился и не попытался действовать также, как вчера — на «автомате». Вот тогда все вышло.
Отец пока еще собирался, да еще требовалось ждать, когда Аким запряжет лошадь — не пешком же нам идти? Поэтому я решил немного почитать про лесное хозяйство, о чем нашлась у меня тетрадь и учебник. Так-то и вчера читал мельком, но столько всего я вчера читал, что не будет лишним еще раз освежить в памяти всю информацию.
Итак, меня интересовали данные конкретно об использовании лесопилок, их «мощностях» и возможности увеличения выработки продукции. В учебнике описывалось два типа лесопилок — на водяном колесе и на паровом приводе. У нас был как раз первый вариант. Различия у них были существенные, и лесопилки на «водяном колесе» по ряду параметров серьезно проигрывали тем, что на паровом приводе. Не удивительно, что мама вчера взволновалась новости, будто наш сосед собирается паровую лесопилку себе ставить, создавая нам конкуренцию. Первое и главное отличие — сезонность работ. Лесопилки на водяном колесе зимой стояли. Что и логично — река замерзает, потока воды нет — пила не работает. Паровой привод позволял работать круглогодично. Второй момент — из-за неравномерности потока воды доски и брусья на лесопилках с водяным приводом изрядно колебались в размерах. Если заказчику требовались те же доски единого стандарта, он пойдет их покупать у того, кто работает лесопилкой с паровым приводом, даже если они у него дороже. Третий момент — паровые лесопилки выдают больше продукции. Тут конечно во многом зависит от типа парового котла, его мощности, но в среднем — именно так. Причина, почему паровые лесопилки еще не вытеснили водяные — себестоимость конечного продукта. Для паровых лесопилок требовался сам котел, который дороже водяного колеса, да уголь. Много угля. У водяных — поставив раз в удачном месте лесопилку тратиться на приведение ее в движение не приходилось. В противном случае паровые лесопилки очень быстрыми темпами выместили бы водяные. Да и выместят со временем, как только станет нерентабельно поддерживать в рабочем состоянии водяные! А уж когда появятся двигатели внутреннего сгорания, да компактные моторы — это станет для водяных лесопилок смертью. Вот и первая польза от тех знаний, что старательно записывал прошлый Роман, и теперь изучил я. Хотим мы или нет — а нужно готовиться переводить производство на пар. Для начала. Еще бы цены как-то узнать, а то в тетрадях об этом — ни слова. Как и в учебнике. Ну да ладно, отец подскажет ценник. И было бы неплохо вообще соотнести нынешние цены с моим временем. Мне так будет проще и легче на первых порах чисто психологически. А как это сделать?
На ум пришло лишь одно — узнать цену того же хлеба, да отталкиваться от его стоимости. Сколько стоит булка хлеба в будущем, мне известно. Простую пропорцию я и в уме посчитать могу. Дело за малым — узнать стоимость этой самой булки. Но это было просто — выглянул за дверь, да спросил занимающуюся уборкой зала Евдокию. Та может и удивилась вопросу, но вида не подала, спокойно назвав цену, которая меня изрядно шокировала.
Итак, что мы имеем? Белый хлеб стоит около семи копеек. Ржаной — примерно четыре. Черный черствый (оказывается и такой есть) уже три копейки. В моем времени булка белого хлеба стоила около шестидесяти рублей. И вот кстати, сейчас могу примерно посчитать — сколько обошлась учеба Романа для моего отца в переводе на деньги будущего. Он же там про двести рублей заикался? И получается… получается… поделить шестьдесят на семь, чтобы узнать «стоимость» одной копейки, после чего умножить получившийся результат на двадцать тысяч — ровно столько копеек в двухстах рублях…
— Фига се! — выдохнул я.
Получилось, что мой отец потратил на обучение Романа почти сто восемьдесят тысяч рублей! Чуть меньше, но все же. И ведь тут непонятно — это только за оплату обучения, или все расходы вместе взятые? Что-то мне подсказывает, что это лишь учеба столько стоила. А ведь есть еще траты на проживание, пропитание, еще не учтенные мной сейчас расходы. За пять лет там и под полмиллиона могло набежать! И если для отца трата таких денег была вложением, как к примеру инвестиции в бизнес, а тут ему говорят — что все траты обнулились… Выкрученное ухо — это еще по-божески я отделался. Реально отец меня, своего сына, любит. Другой мог бы и ремнем отходить или еще чего похлеще! Уж мне ли не знать, как обидно все потерять, перед этим вложив кучу денег. Я ведь когда в рекламный бизнес полез — несколько кредитов взял, а потом прогорел. Остался и без прибыли и в долгах. Мне потому банки в новом кредите и отказали.
— Роман, ты собрался? — вырвал меня из размышлений голос отца.
— Да, — выскочил я из комнаты в зал.
— Тогда поехали, — вздохнул он и пошел на выход.
Глава 4
16 июня 1859 года
В этот раз вместо тарантаса Аким запряг лошадь в дрожки — двухколесная коляска с одним диваном и облучком для кучера. Мы разместились с отцом на диване, после чего выехали с территории поместья. Сначала на общую дорогу, а после по ней двинулись к притоку Волги, который я уже видел. Рядом с поместьем расстилались поля картофеля, на которых сейчас трудились крестьяне — шло окучивание рядков. Я заметил, что далеко не все поля ими обрабатывались, о чем и хотел спросить отца. Вот только не хотелось при Акиме лишний раз показывать, что у меня с памятью проблемы. Поэтому когда мы доехали до притока-речки и, не заезжая на мост, свернули к возвышающемуся зданию лесопилки, попросил отца остановиться.
