Тьма. Том 3 - Лео Сухов
— Какого… — Костя остановился, прислушиваясь.
Впрочем, так делал не он один. Люди напряжённо замирали, вслушиваясь в пугающие слова, звеневшие в воздухе.
— Мне надо в училище! — решительно сдвинула брови Мария Михайловна.
— А мне за сестрой! — поддержал я её.
— Да нам бы тоже до отделения добраться… — заметил Виктор Леонидыч, посмотрев на Константина. — Документы забрать, всякое такое…
Вся команда особого отдела собралась на углу здания, дожидаясь, когда закончат бойцы Тайного Приказа и городовые.
— Только машин у нас не осталось! — один из подчинённых Кости как раз закончил проверять прожжённый кислотой транспорт. — После бурдюка ни одной, блин, на ходу нет…
— Попробую договориться с городовыми! — решил Константин.
И направился к скоплению полицейских машин.
Мария Михайловна поспешила за ним, а я — за ней. Обязанность охранять Малую с меня никто не снимал, и я не собирался ею пренебрегать. Ни обязанностью, ни Марьей Михайловной — вернее, её безопасностью.
Вот только Костя почти сразу вступил в спор с городовыми, пытаясь добиться помощи. А Малая вцепилась в телефон, раздавая инструкции Лизоньке и Семёну Ивановичу.
А я стоял между ними и ощущал, как время утекает сквозь пальцы. По-хорошему, надо было самому с городовыми договориться, чтобы довезли до Тёмного Приказа… Но это значило бросить Марию Михайловну. А даже если бы удалось уехать с ней, то как я вызволю Софию? Это мы знаем, что тёмного убили, а вот Тёмный Приказ… Им ещё поди «вот прям ща» докажи.
Особенно, когда эвакуация уже началась. Тут и Костя со своим особым отделом ничем не поможет: нет у него таких полномочий, чтоб в обход докладов и отчётов вызволить Софию.
В общем, даже память Андрея говорила: дело — швах. А вот девятнадцатилетнему Феде очень не хотелось мириться с обстоятельствами. Тем более, когда до победы оставался один крохотный шажочек: тёмного-то мы уже убили.
Так что я стоял, смотрел, как из усадьбы выскакивают, бросаясь к машинам, служивые… И думал о том, что должно же быть в этом мире чудо. Однако вместо чуда небесного в небе пронеслись истребители.
— Что пригорюнились, Фёдор Андреевич?
Повернувшись на голос, я увидел как всегда улыбающегося Иванова.
Мимо как раз проводили арестованных: что-то орущего и даже покрасневшего от крика мужчину в дорогом костюме, не менее громко визжащую на все лады женщину и троих понурых подростков. Двоих растерянных мальчишек и одну хлюпающую носом девочку.
— Детей-то зачем, Иван Иванович? — не удержавшись, задал я вопрос вместо того, чтобы просить о помощи.
— А у них ведь родители надолго присядут! — ничуть не обидевшись, пояснил Иван Иванович. — А детишки уже с чёрным сердцем. Определим их в хороший приют во Владимире, где как раз такие вот отпрыски богатых людей живут. Кто привык к более…
Опричник сделал какой-то неопределённый жест рукой:
— … Кто привык к особому отношению! — закончил он. — А ты чего?
— Да вот, сестру надо из Тёмного Приказа забрать. Но кто мне её сейчас отдаст? Там же на слово не поверят, что тёмного убили… И ехать не на чем: бурдюк, скотина, все машины заплевал, пока я его не пристрелил. Вон, Константин договаривается… — я вздохнул. — И Марию Михайловну бы до училища доставить: у неё там ученики. В общем, стою, страдаю…
— Страдаешь, говоришь? — усмехнулся Иванов, а затем повернулся к уряднику полиции: — Саш, а ну-ка организуй колёса особому отделу Константина Петровича… Пять машин!
— Да откуда же мне их взять-то⁈ — возмутился полицейский.
— Своих потесни: на заднем сиденье можно и по трое ездить. И даже вчетвером! — чуть поднажав, отрезал Иванов. — У тебя пять минут, живо!..
Урядник чуть не зарычал, но всё-таки сдержался. И рванул в сторону полицейских машин, ругаясь на подчинённых вместо истинного объекта гнева.
— А вас с Марией Михайловной я сам довезу, благо есть на чём… — Иван Иванович достал телефон и кому-то набрал: — Да!.. Ага… Задержись на минутку!..
На другом конце ему отвечали таким недовольным голосом, что это недовольство аж до меня волнами докатывало.
— Ну да… Ну да… Всё равно задержись! Не бойся, я сам тебя вывезу! — тем временем, продолжал разговор Иванов. — Ты мне лучше скажи: у тебя есть человечек в Тёмном Приказе?
Судя по долетавшим звукам, трубка разразилась ругательствами, которые Иван Иванович выслушал с каменным лицом. А затем воспользовался паузой, пока на том конце переводили дух, и сообщил:
— Тёмного больше нет. Так что пусть пользуется ярлыком и выпустит всех куколок, кого там держали. И да! Особенно Седову Софию Андреевну. Запомнил?.. Ну пусть раскрывается, а потом в Ишим уходит… Там найдём его и переведём на хорошее место… Ага… Ага… Да? Ну тогда я его сам довезу… Ну жизнь такая — сам знаешь!.. Хорошо, жди тогда, скоро буду…
На прощание трубка что-то недовольно буркнула и отключилась.
— Ну вот, твою сестру сейчас выпустят, — убирая телефон, сообщил Иван Иванович. — А ты пока хватай Марию Михайловну, и айда за мной.
— Понял, принял! — я даже изобразил «по стойке смирно» и радостно рванул к Малой.
Подхватив Марию Михайловну под руку, потянул её за собой. Сначала она послушно двигалась в заданном направлении, ничего не замечая и продолжая раздавать распоряжения Лизоньке. А потом всё же обратила внимание, что происходит что-то странное. Этого-то я и боялся.
— Так… Я сейчас! На связи!.. Федя, а куда ты меня тащишь? — уточнила она, отодвинув трубку от уха.
— За Иваном Ивановичем, — ответил я, не переставая увлекать проректора за собой. — Он нас доставит по нужным адресам.
— Это отлично, а… А Костя? — Мария Михайловна уже начала упираться, не желая уходить, поэтому пришлось кричать следователю, мимо которого мы в этот момент очень удачно шли:
— Константин! Сейчас будет вам пять машин!
— Да? — Костя, ругавшийся с очередной группой полицейских, повернулся ко мне. — А как, Федь?
— Иван Иванович приказал! — ответил я. — Я с ним в Тёмный Приказ, за сестрой. А Марию Михайловну мы сами завезём в училище.
— Костя! — растерянно воскликнула Мария, явно не желая уезжать без следователя.
— Давай с
