Мажор (СИ) - Трифоев Александр Владимирович Иван

Лицо жены губернатора просияло довольной улыбкой…

- Хорошо, Кирилл Васильевич, что вы согласились. Я думаю, Иван поможет решить все вопросы. Даже те, которых нет в списке. - Она строго свела брови и выразительно посмотрела на мужа. - Поможешь?

- Конечно дорогая, - губернатор тут же из бойцового пса превратился в покладистого щенка. - Немедленно передам в работу заместителю.

…..

Это было, что угодно, но только не пение. (Очень походило на звуки зубодробильной машины стоматолога).

Sur le pont d ’ Avignon , - сверлила дивчина, так что закладывало уши.

On y danse , on y danse , – бухало и стачало как в водопроводе.

Danse, danse, danse, danse...

(Строки из малоизвестной старинной французской песни.).

Едва дослушав до конца первый куплет, князь встал. И проклиная всех подхалимов, из окружения губернатора, решил сказать правду-матку о безобразном пении бестолковой, без голоса и слуха исполнительницы…

- Mon Chere, Марфа Васильевна. Вас обманули по поводу пения вашей дочери.

- Что-О!… крупная женщина, «генеральша в юбке», негодуя и пуская молнии из глаз, поднялась с места. Расправила плечи. Подняла тяжелые, пудовые кулаки.

- Кхм, кхм, - тут же поправился вселенец. - У Лизаньки, прекрасный голос ангела, спустившегося с небес. Просто этот, paria irresponsable (Безответственный маргинал. Франц.), - указали на учителя. Портит, ваш драгоценный цветок, своими грязными, немытыми руками. Позвольте, мне, en tant que specialiste de haut niveau (Как специалисту высшего уровня. Франц,), совершенно бесплатно, за несколько минут, разучить с ней старинный малоизвестный романс. И вы сразу поймете, насколько я прав, услышав божественное пение вашего чада.

- Ах, ваше сиятельство… - голос мегеры подобрел. Брови опустились. Морщины разгладились. - Если бесплатно и всего за несколько минут - то пожалуйста, будьте любезны.

Князь присел на стул рядом с «глухонемой». Достал платок и активно начал водить по нему пальцами. Потом попробовал что-то напевать, уговаривая повторять слова следом за ним. Взял гитару. Наиграл мотив. Под который девушка начала петь. И тут! На удивление всем! Вместо грубого, бездарного, безликого завывания граммофона, зазвучал приятный «Меццо-сопрано» с насыщенным грудным перебором...

Гори, гори, моя звезда

Звезда любви приветная

Ты у меня одна заветная

Другой не будет никогда

Ты у меня одна заветная

Другой не будет никогда

(Гори, гори, моя звезда. Музыка П. Булахова. Слова В. Чуевского)

И чем дальше пела ученица, тем сильнее, увереннее и красивее становился голос.

Когда затихли последние аккорды, растроганная, вся в слезах, мать, подбежала к дочери и начала горячо целовать своё чадо. Затем повернулась к князю.

- Кирилл Васильевич, голубчик, comme сest joli! Я не знаю, как? Но, то, что вы сделали – неповторимо! Вы, волшебник, кудесник, чародей!

- Марфа Васильевна. Ничего такого я не делал. У меня хороший музыкальный слух. И в отличие от tous les passants (Всяких проходимцев. Франц.) - кивнули в сторону учителя. - Я могу определить какой тембр у вашей дочери. Так, что взял и подобрал песню, под её голос. А она исполнила. Между прочим, у вас тоже сильный и красивый «Контральто». Не хотите присоединиться к нашему пению?

- Я? Петь? - засмущалась губернаторша.

- Садитесь напротив! - приказал князь. Достал платок, положил на колени. Начал водить пальцами. Взял гитару в руки.

- Подпевайте за мной, вместе с дочерью, слово в слово…

Что-о стои-и-шь, качаясь, то-о-онкая рябина…

Головой склоняясь до самого тына?

А через дорогу, за рекой широкой

Так же одиноко дуб стоит высокий...

(Тонкая рябина. Слова И. Сурикова. Муз. Народная).

…..

Провожать князя, как самого дорогого и обожаемого гостя, вышло всё семейство. Довели до дверей кареты. Долго прощались, жали руку, говорили пожелания на «дорожку».

- Как хорошо, что вы заехали к нам в гости, ваше сиятельство, - нежно ворковала подобревшая хозяйка. - Уважили, так уважили. В душе птицы поют – так хорошо - будто в церковь сходили: И напелись и наревелись. И все грехи отпустили.

Она подошла вплотную к князю и «незаметно» стала подавать толстый пакет. - Прими, Кирилл Васильевич, собрала гостинец. Не брезгуй. От всей души.

- Э... - мягко отстранили руку. - Пожалуй не стоит.

- Стоит, стоит, - губернаторша настойчиво толкала пакет. - Тут, достаточно, чтобы оно того стоило.

- И всё же, уважаемая Марфа Васильевна, нет. Вдруг, кто-то, что-то, не так подумает или не то поймёт?

- Никто ничего не подумает. Пусть только попробуют подумать! Я им такое покажу! Иж, взяли привычку – думать!

- Ах, мon cher ami..., - князь встрепенулся. - Я, кажется, знаю, как поступить, чтобы были довольны все.

- И как? - женщина удивлённо вскинула брови.

- Пусть, уважаемый Иван Петрович, выразит, lapetite donation (Небольшое пожертвование. Франц.), бригаде, которой я имею честь командовать.

На гостя посмотрели прищуренными глазами. - Solution tres originale! (Очень оригинальное решение! Франц.) - Перевели взгляд на мужа. Свели брови. - Иван, ты знаешь, что делать!

.....

Не проехав и сотни метров карету «подрезала» бричка.

Вселенец недовольно заскрипел зубами. Он сразу узнал поручика. «Я этому Ахтырскому кониводителю! Ногу прострелю. В трёх местах! И будет всю жизнь хромать на костыле как одноногий Джон Сильвер из «Острова сокровищ». Это же надо так не соблюдать ПДД? Вся улица пуста? Никого нет. Ни души! Езжай – куда хочешь! А он постоянно лезет под колёса».

- Ваше сиятельство, дозвольте слово сказать, - поручик выскочил из повозки.

- Да говори, уже, - князь отодвинул занавесь в окне.

- Кирилл Васильевич! Ваше сиятельство, хотел пригласить в «Молчаливого ягнёнка». Сегодня как раз собираются господа офицеры. Так, сказать, желают познакомиться, представиться. Я немного поведал про вас.

- Представляю, что ты им натрепал? - перебили поручика. – Наверное - эдакий дьявол во плоти, который пьёт без остановки всё, что горит и стреляет во всё, что движется. Угадал?

- Как можно-с, ваше сиятельство? - гусар потупил взгляд. И вдруг покраснел как красная девица. - Я характеризовал вас только с положительной стороны. Конечно, рассказал пару правдивых историй, о том, как мы пересекались в Петербурге. Но, клянусь честью, там нет не слова лжи.

- Как же, поверил тебе! - рассмеялся подполковник. - Ладно, всё равно вечер свободный. Показывай дорогу.

…..

По настоящему своим, среди господ офицеров, залётный подполковник стал только после распития седьмого ящика с шампанским.

- Господа офицеры! - заплетающимся голосом, он вещал очередной тост. Вино в его бокале шипело и пенилось, пузырьки в нем поднимались крупные, как горошины. - Всюду бывал, много повидал. Но, ваша компания, господа - лучшее, что есть на этой грешной зе… ик, мле. Так выпьем, за вас: За ум, честь и гордость России, господа! Виват!

- Отлично сказано! – застучали фужеры.

- Кирилл Васильевич, дорогой ты мой человек, - полез лобзаться, дыша перегаром, какой-то человек, в форме пехотного полковника.

– Поручик Левашов, - он махнул в сторону вдрабадан «трезвого» гусара Ахтырского полка, рассказал презабавную историю, как вы загнули дуло пистолета, а потом на спор, пытались подстрелить вашего слугу.

- Ик… Кто, я? - непонимающим взглядом попытались собрать мысли в кучу.

- Точно, так-с, - ответили с таким же «пустым» взглядом.

- А? - наконец-то поймали убегающее за огороды воспоминание. - Допустим, стрелял. А к чему вопрос? Надо кого-то подстрелить?

- Нет, другое, - полковник достал золотой империал, покрутил между пальцев, а потом согнул пополам. - Так, повторить, сможете? Любопытно узнать – могут ли в Петербурге такое-с?