Боксер-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
Но в последние дни эти объявления в основном вращались вокруг успехов каждого из нас. Поскольку вдобавок к этому постоянно ходили разговоры о будущих соревнованиях, то можно понять, что волнение усиливалось день ото дня. Казалось в самом воздухе витало какое-то особенное настроение — ожидание чего-то нового и очень важного.
Поэтому слова Григория Семеновича были восприняты нами с воодушевлением.
— Ну что, как думаешь, — ткнул меня в бок Сеня, — сегодня уже объявят, кто поедет на соревнования?
— Откуда же я знаю? — резонно ответил я. — Мне тренеры о своих планах не отчитываются. Но мне кажется, сегодня все-таки еще рано об этом говорить. Видишь, они какую-то многоступенчатую систему затеяли. Каждый день нас как-нибудь проверяют.
— Это да, — согласился Сеня. — Скорей бы уже объявили результаты этого отбора, будь он неладен. Хотя… — он тяжело вздохнул, — мне-то в любом случае ничего не светит.
— Зато ты сможешь внимательно изучить все ошибки тех, кто будет выступать, и учесть их в своей работе, — постарался я его подбодрить. — Сейчас вот примешь к сведению все, что будешь видеть и слышать, а на следующий год уже будешь работать лучше, не отвлекаясь на исправление ошибок.
— Ну хоть в чем-то мне повезло, — чуть грустно улыбнулся Сеня.
Тем временем начиналось самое интересное.
— Объявляю предварительное количество баллов, — тренер достал блокнот и обвел нас внимательным взглядом. Шеренга динамовцев притихла.– Значит, так! Начнем с нашей местной знаменитости!
Несмотря на серьезность момента, ребята заулыбались. Местная знаменитость явно напряглась и тревожно всматривалась в лицо тренера.
— Бабушкин! — пояснил Григорий Семенович, хотя все и так прекрасно понимали, о ком идет речь. — Ну что, Денис. Тут, как говорится… допрыгался. За функциональную подготовку — один балл. За дисциплину — два. За отношение к тренировкам — три балла. Вообще-то мы хотели за отношение тоже поставить двойку, но справедливости ради следует признать, что на тренировки ты все-таки хоть иногда, а ходишь.
В зале снова послышались смешки. Почему-то они в последнее время сопровождали любое упоминание Бабушкина. Хотя… всем было, на самом деле, понятно, почему.
— Да, забыл вам сказать, — спохватился тренер, — чтобы вы реалистичнее оценивали свои шансы и вообще… свою подготовку. Проходной балл для того, чтобы попасть на соревнования, будет составлять пятнадцать баллов.
По шеренге прокатилось удивление. Точнее, осознание того, как много еще нужно сделать для того, чтобы тебя хотя бы допустили до соревнований, не говоря уже о том, чтобы занять на них какое-то достойное место.
— Так что тебе, Бабушкин, — продолжал Григорий Семенович, — придется как-то поднапрячься. Я уж не знаю, каким образом ты это собираешься делать, но для того, чтобы быть допущенным к соревнованиям, тебе нужно будет выиграть минимум девять спаррингов из десяти. Хотя, честно говоря, с твоей-то функционалкой… не уверен.
Бабушкин что-то неразборчиво пробурчал себе под нос. Обернувшись в его сторону, я отметил крайне недовольное выражение его лица. Если не знать всей ситуации, можно было подумать, что он стал жертвой какой-то вопиющей несправедливости. Хотя чем тут можно было быть недовольным — ведь в том, что с ним произошло, виноват был только он сам и больше никто.
Следующим объявляли мои результаты. «Это что же, меня теперь так и будут везде в паре с Бабушкиным объявлять? Хороша компания, ничего не скажешь!» — подумал я.
— Пятерка за функционалку, но по два балла за дисциплину и отношение к тренировкам, — огорошил меня Григорий Семенович и, вероятно, увидев мой изумленный взгляд, назидательно добавил: — Меньше по ночам гулять надо!
«Значит, что у нас теперь получается?» — лихорадочно соображал я. «Пять плюс две двойки — итого девять баллов. В принципе, это не так страшно, как у того же Бабушкина, да и вообще неплохо для первого раза. Можно сказать, крепкий середнячок. Но все равно выходит, что для того, чтобы попасть на соревнования, мне придется выиграть как минимум шесть раундов из десяти. Та еще задачка!».
У остальных ребят «задачки» оказались попроще. Кому-то нужно было выиграть всего пару-тройку раундов, а кому-то и вовсе простоять отведенное время. И что, все это — только потому, что они не гуляли по ночам? Мда…
Вообще, конечно, я понимал Григория Семеновича. Он таким образом хотел продемонстрировать непредвзятость и объективность. Дескать, нет у меня ни любимчиков, ни врагов, и даже если я к кому-то отношусь хорошо, это еще не значит, что я не буду наказывать его за провинности. Но, с другой стороны, несмотря на все мои ночные похождения, на результатах в зале это почти не сказывалось.
Хотя… я поймал себя на том, что мысленно пересказываю свои тренерские представления о работе. А ведь у каждого тренера подход свой, индивидуальный, и он вовсе не обязан с кем-то совпадать. Тем более что теперь я нахожусь в Советском Союзе конца семидесятых, а в это время и в этой стране многие представления заметно отличались от России двадцать первого века. Так что не будем возмущаться. Пока я только на пути к своей цели, имеет смысл принимать все как есть и играть по установленным правилам. Вот если у меня все получится и я стану чемпионом, можно будет попытаться своим авторитетом изменить что-то в лучшую сторону. Опять таки, положа руку на сердце, есть одна хорошая немецкая поговорка — порядок бьет класс.
— Ну что, соколики, готовы? — раздался бодрый голос Григория Семеновича, который к этому моменту закончил оглашение отметок и намеревался приступить непосредственно к испытаниям. — Кто самый смелый? Кто начнет первым?
— Я! — послышался голос Льва. Судя по его виду, он довольно сильно волновался (еще бы!), но все-таки решил выступить первым. Может, это была тактика, которую многие используют при сдаче экзаменов — «отмучиться» сразу и не трястись в коридоре полдня.
— Ну, с таким именем было бы странно не рваться в лидеры, — улыбнулся Григорий Семенович. — Давай, надевай амуницию и выходи.
Лева надел шлем и перчатки и вышел в центр зала, сопровождая свой выход разминочными движениями шеи.
— Как работаем, тренер? — спросил он серьезным голосом.
— На полную катушку! — был моментальный ответ. — Да, и еще! — Григорий Семенович обернулся ко всем нам. — Забыл вам сказать. Кто проигрывает раунд, у того отнимается один балл. Это чтобы вы не слишком расслаблялись.
Вот это ни хрена себе поворот! Теперь-то уж точно не расслабишься. Таким макаром мимо соревнований может с треском пролететь даже тот, кто изначально имеет высший балл. Впрочем, я-то, конечно, расслабляться и не собирался. Но все-таки новое правило добавило напряжения и даже некоторого страха.
Для большей беспристрастности подсчета очков тренеры расположились по обе стороны ринга, вооружившись блокнотами и карандашами. Григорий Семенович заскользил взглядом по нам, выбирая соперника для Левы.
— Давай-ка ты выходи, — кивнул он на одного из динамовцев. — Помоги товарищу, а заодно и себе.
Надо отдать Леве должное — боец он был достаточно крепкий. Характер у него был, что называется, сложный. Да и вообще он был парнем со странностями. Но вот чего у него было не отнять — так это понимания поставленной задачи и способов ее достижения. Уж если он решал чего-то добиться, то сразу прикидывал возможный план действий и строго его придерживался, если только в его планы не вмешивались внешние обстоятельства. Не знаю уж, врожденное у него это было или он сам себя так воспитал, но такая стратегия нередко приносила ему удачу.
Вот и в этот раз своего первого соперника Лева одолел легко. Немного наблюдательности и понимания слабых мест партнера — и в его активе образовался первый балл за сегодняшний день. Его склонность к рациональному подходу тоже помогла ему в этом — Лева понимал, что впереди еще как минимум девять схваток, и неизвестно, как все сложится дальше. Поэтому он экономно расходовал свои силы, работал эффективно, но скупо, приберегая свои ресурсы на потом. Все-таки работа головой в боксе не менее важна, чем умение действовать кулаками.
