Авиатор: назад в СССР 5 (СИ) - Дорин Михаил

Не заметил, как провалился в сон. Палящее солнце сверху, а под крылом снега горных хребтов. Мой самолёт прекрасно себя ведёт в простейших условиях и ничто не может нарушить этой безмятежности.

Сильный удар в правый бок и вот всё закрутилось. В кабине дым, а я не слышу самого себя. В ушах только сирена, а над головой пронёсся чёрный самолёт…

Проснулся я от громкого стука в дверь. За окном уже темно, а на часах 21.00. Соседи по-прежнему на волне радости и не знают печали.

К чему был этот сон? Причём здесь какой-то самолёт.

— Серый, я долго буду ждать? — кричал Марик пьяным басом, колотя в дверь.

Не самый желанный гость, но не открывать тоже нельзя.

— Чего тебе? — спросил я, открыв дверь.

— Поговорить хочу… ик, — еле стоял на ногах Барсов. — Ты чё, такой… ик… крутой, что сразу духов с пушки расстрелял?

— Так уж сложилось. У тебя всё?

— Нееет! — крикнул он. — Я…я более перс… пекперс… венти…

Сомневаюсь, что в таком состоянии он сможет сказать слово «перспективен».

— Я более хорош. А ты лишь сосунок… — сказал Марик и припал к стене.

— У тебя всё? — спросил я.

— Нет, мы ещё… не договорили!

Разговаривать дальше не было смысла. Я перекинул руку Марика поверх своей шеи и довёл это пьяное тело до его комнаты. Там по-прежнему был праздник. Трое мужиков рассуждали о проблемах с женщинами и пути коммунизма. Очень схожие темы, хочу заметить.

— Чего празднуете? — спросил я. — Новый год через неделю только, — продолжил я, но никто из собравшихся в нашу сторону не посмотрел.

— А ты кто? — крикнул в мне лысый парень в грязной майке и серых семейках.

— Я вам пять секунд даю, чтобы не объяснять. Живо отсюда!

Ну, хоть здесь силу не пришлось применять. Уложил Марика на кровать, и когда был уже возле двери, Барсов слегка очухался.

— Я всё равно лучше тебя… ик. Ты конченый. Так комэска… ик… сказал.

Пьяному сейчас ничего не объяснишь. С утра он даже и не вспомнит, кто его притащил в комнату.

На следующий день после постановки задач, Гнётов, исполнявший сегодня обязанности комэски, строго указал мне пойти в санчасть и пройти УМО.

— Родин, чего боимся-то идти? Какие-то проблемы со здоровьем? — спросил он, вызвав меня к себе в кабинет.

— Никак нет. Я сам не знал, что мне нужно проходить УМО именно сейчас. Только с училища пришёл и опять?

— Мы неизвестно на сколько в Афган перебазируемся, а выйдет медицина у тебя и где ты там её будешь проходить?

Я почему-то думал, что на войне такие мелочи опускаются. Ошибался.

— Разрешите идти? — спросил я.

— Погоди, — сказал Гнётов и достал какой-то лист из ящика в столе. — С дивизии командиру полка, сказали написать список отличившихся во время операции. Буянов предложил вас с Гаврюком. Не против?

— А кто был бы против? — улыбнулся я.

— Само собой, что никто. Я предложил тебя наградить медалью «За боевые заслуги». Как ты к этому отнесёшься?

— Большая честь, товарищ капитан.

И правда — как ещё отнестись к тому факту, что тебя представляют к награждению государственной наградой?

— Иди. Будем тебя представлять.

Интересно, если мне столь высокую дают награду, что тогда ожидает Валеру? Может к званию Героя Советского Союза представят? Но это вряд ли. А вот если в самом Афгане что-нибудь с ним сделаем вот тогда точно дадут.

Хотя, по мне так лучше бы войны не было.

Санчасть нашего полка это небольшое двухэтажное здание с облупленными стенами и подгнившими окнами. А вот внутри — образец чистоты и порядка. Растительности в горшках столько, что кислорода, как мне кажется, здесь больше чем на улице. Красочные плакаты, нарисованные от руки, вещают о вреде курения, употребления алкоголя, пользе закаливания и занятий спортом. Особое место уделялось прививкам от всего, чего только можно. Даже отдельный вход был с улицы в прививочный кабинет.

Второй этаж выделен под лазарет, а на первом, расположены кабинеты врачей. Здесь же обитает Склифосовский нашего полка — Ольга Вещевая.

По рассказам фельдшеров и врачей, Ольга Онуфриевна очень тщательно следит за здоровьем военнослужащих полка, чистотой помещений санчасти и регулярностью прививок.

Вот и сейчас, она объясняет, двоим лётчикам, насколько необходимо и важно делать вакцинацию.

— Оленька Онуфриевна, всё у нас сделано. Вот и штампики стоят, — показывал один из них Вещевой книжку с прививками.

— Мальчики! Ну, детский сад! — негодовала Ольга, покачивая головой. — Меня не проведешь. Я видела, как вы сбежали. Буду вынуждена доложить командиру вашей эскадрильи. Вы из какой, кстати?

Ага, так они тебе и сказали, принцесса!

— Сестрица! Ты что издеваешься? — улыбался второй. — Вот книжки с отметками.

— Мне нужен номер вашей эскадрильи, — настойчиво повторила Ольга, но парни только махнули на неё рукой.

— Записывай, номер 4.

— Пишу… стоп, а такой нет, — удивилась Ольга. — Зачем же вы… обманываете? — чуть уже не плача говорила Вещевая, но парни всё улыбались.

— Оленька Онуфриевна, ну идите. Хотя, давайте, мы вам прям тут наши попы покажем, и вы проверите сами, — сказал один из них и оба заржали, словно кони.

Надо выручать девчонку. Я парней понимаю, но даму в обиду дать не могу.

— Здорово ребят! — поприветствовал я их.

— Серёга! Как сам? Поздравляю с первым боевым.

— И ещё каким! Хорошо вы с Валерой Гаврюком с пушки постреляли.

— Всё как учили, — сказал я. — Ольга Онуфриевна, я бы вам хотел сказать спасибо, — подмигнул я Вещевой, но она посмотрела на меня непонимающе, и отошла к регистратуре.

Ребята тоже не поняли этой благодарности. Типо, за что можно благодарить нашего противного начмеда?

— Серый, а ты чего такой благодарный? — шепнул мне один из ребят. — Колись, ночку провёл с врачихой?

— И как она? — спросил второй.

— Да она-то хорошенькая, только у нас с ней ничего. Короче, мужики. Прививка реально помогает. Я тут недавно однокашника встретил, так он какой-то заразой переболел. Тоже не ставил прививки. А теперь всё, — печально вздохнул я.

— Что, всё? Умер?

— Ну не ври, Серый⁈ Сейчас ещё скажи от гриппа он «кони двинул»? — махнул второй руками.

— Да хуже! Больше не жеребец. Время застыло на пол шестого и всё. Так что, хорошо, что послушал Ольгу. Первый раз врачам благодарен.

Парни переглянулись и решили не мухлевать, как я понял. Очень быстро отправились в прививочный кабинет.

— Зачем вы врёте? — подошла ко мне со спины Ольга. — Они должны сами понимать, какую опасность представляют эти болезни, — учительским тоном сказала она.

Ну что с ней будешь делать? Не ценит она мою помощь и всё тут.

— Ольга Онуфриевна, я готов УМО проходить. Не подскажете, где?

— Идемте. Начнете с ЭКГ.

Зачем на УМО мне делать кардиограмму? Обычно её снимают на врачебно-лётной комиссии ВЛК. А тут рядовой осмотр, пускай и углубленный.

В кабинете функциональной диагностики была только старушка Алла Кузьминична, которая ещё Белку со Стрелкой в космос отправляла. А если кроме шуток, то Кузьминична по рассказам лётчиков в полку мировая тётка. Знает, как тебе повернуться, чтобы зубцы на кардиограмме были правильные, брадикардии и прочих синусоид ненужных не было. Многих она так оставила в небе летать.

— Ой, Серёжа! Устал, да? — спрашивала она, когда я лежал на кушетке, обложенный присосками и контактами на руках и ногах.

— Есть немного.

— Слушай, ну тебе надо по ночам спать. Вон, какая кардиограмма не очень.

Поспишь тут! Сегодня не мог уснуть, поскольку вспоминал полёт в горы и представлял, как я буду лететь над белоснежными вершинами Гиндукуша. И такой полёт заканчивался попаданием в меня ракеты.

— Ну вот, зубец… не подымается, — разочаровано вздыхала Кузьминична. Пришла беда, откуда не ждали. Сейчас ещё УМО не пройду, и отправят на стационар проходить всех врачей в Ташкентский госпиталь. Соответственно, Афган накрывается медным тазом.