Паутина. Книга 2 - Андрей Стоев
— Кажется, я знаю, какие акции мы сегодня же начнём скупать, — кивнула Зайка. — У нас есть кое-какие средства в резерве, так что денег хватит. Но меня всё-таки смущает такой вопрос — мы же можем просто продать этот пакет, и тогда Хомские потеряют эти акции, ничего не приобретя взамен. Почему они идут на этот риск?
— Думаю, они в таком случае потеряют только деньги, а не акции. Наверняка они передали этот пакет с правом приоритетного выкупа при продаже. Но на самом деле риск для них совсем небольшой, для нас же невыгодно этот пакет продавать. Ты ведь на самом деле не собираешься его продавать, верно?
— Конечно, не собираюсь, я ещё с ума не сошла, — подтвердила Зайка. — Но они-то не могут быть в этом уверены. Почему они просто не оговорили с нами условия передачи акций?
— Ну ты скажешь тоже, Кира, — изумлённо посмотрел я на неё. — Оговаривать возврат долга чести условиями — такое даже для купцов выглядело бы дико. Нет, Влада всё сделала правильно, в самом деле умная девочка. Мы получили пакет акций именно такого размера, который позволяет нам полностью контролировать деятельность предприятия. Они таким образом приглашают нас удостовериться, что участие нашей матери никак не повредит её репутации. Мы, кстати, обязательно проведём аудит, прежде чем разрешим объявить о её вхождении в акционеры. И насколько я понимаю, в самое ближайшее время Хомские выдвинут её в состав наблюдательного совета, или изберут почётным вице-президентом, или ещё что-нибудь в этом роде. На это она, правда, может и не согласиться, но они будут счастливы даже просто иметь её в составе акционеров. И есть у меня подозрение, что Хомские заработают на этом даже больше, чем стоит переданный нам пакет акций. То есть получится так, что они достойно и щедро расплатились с нами, и при этом заработали кучу денег. В общем, Ирина, обрати на Владу Хомскую самое пристальное внимание — с людей, которые способны проворачивать такие изящные комбинации, глаз спускать не стоит.
* * *
Постепенно я перестал так уж нервно относиться к разговорам с князем. Наше семейство начало что-то значить в политических раскладах, и вызов к князю уже не обязательно подразумевал предстоящую выволочку. Порой князь даже советовался со мной, хотя было у меня сильное подозрение, что мои советы ему на самом деле не нужны, а спрашивает он их только для того, чтобы польстить моему юношескому самолюбию. Наш князь манипулятор ещё тот, так что я старался воспринимать любые лестные слова от него критически.
— Как жизнь, Кеннер? — участливо поинтересовался князь. — Есть какие-нибудь проблемы?
— Твоими заботами, княже, — учтиво отозвался я. — Проблем пока нет, надеюсь, и не будет.
Князь понимающе усмехнулся, мол, надейся-надейся.
— Я тут от Хотена услышал удивительную новость, что ты как-то ухитрился влезть в семейное предприятие Хомских. Не расскажешь?
— Да нечего там рассказывать, княже. Беримир отдал долю деда.
— Ах, вон оно что! А я-то уже почти и забыл про ту историю с долей Даняты. Стало быть, с Хомскими у вас дружба налаживается?
— Почему бы и нет? Хомские нам близкие родственники, а Беримир — человек чести.
— В отличие от Путяты, да?
— Я Путяте не судья, княже, и ничего говорить про него не стану. Это дела старшего поколения, они мимо меня прошли, и я в них влезать не хочу. Об этом тебе лучше мою мать спросить.
— Ну, что Милослава может сказать про Путяту, я и так знаю, — хмыкнул князь.
— Путяту она вылечила, — заметил я.
— Это-то и удивительно. Даже не представляю, как ты сумел её уговорить — похоже, твоё мнение для неё очень много значит. История с долей Даняты ведь и в самом деле дурно пахнет. Путята отличился, что тут ещё скажешь. Непонятно только, почему Милослава тогда ко мне не обратилась. Без её жалобы я в семейное дело влезать не мог, нет у меня такого права.
— И ты бы принял и выслушал обычную студентку? — искренне удивился я.
— И принял бы, и выслушал, и помог, — кивнул князь. — Студентка она или не студентка — у неё всегда был ко мне прямой доступ, это же привилегия любого гербового дворянина. Ты что, этого не знал?
— Не то чтобы не знал, просто не думал, что это всерьёз.
— Как это может быть не всерьёз? — удивлённо посмотрел на меня князь. — Дворянство клянётся служить княжеству, а князь в ответ клянётся блюсти права дворянство. Если князь свою клятву нарушает, он тем самым и дворянство освобождает от клятвы. Так что для князя права дворянства священны. Ты же сам не один раз просил аудиенции, и всегда получал её немедленно.
С этой стороны я почему-то вопрос не рассматривал. Похоже, в меня слишком глубоко въелся тезис о необязательности исполнения законов, и многое в кодексе я воспринимал как просто красивые слова. Стоит, пожалуй, перечитать ещё разок дворянские кодексы с учётом того, что каждое слово там имеет значение.
— Единственным обращением от Милославы была просьба об учреждении независимого семейства Арди, — продолжал князь. — Разумеется, с учётом всех обстоятельств, просьбу немедленно удовлетворили без рассмотрения. Так-то мы нечасто позволяем создание нового семейства, но после того, что учудили Ольга с Путятой, ни у кого и мысли не возникло отказать. Но вот что касается доли отца, Милослава по каким-то своим причинам решила не выносить это дело из семьи. — Князь пожал плечами. — Напрасно, как мне кажется — Путяту стоило бы окоротить.
— Знаешь, княже, — заметил я. — Мне всегда казалось, что это, в общем-то, простая история. Однако раз за разом она открывается мне с новой и неожиданной стороны, и это не перестаёт меня удивлять. Но сейчас, надеюсь, мы с Беримиром наконец оставили её в прошлом.
— Возможно, — согласился князь. — Но боги с ним, с заводом Хомских. Это твоё с Беримиром дело. Мне вот непонятны твои манипуляции с моим четвёртым механическим. Ты заставил всех ключевых сотрудников подписать договоры служения — зачем? Ты решил, что сможешь таким образом меня шантажировать? Поясни.
Я давно уже подозревал, что это было плохой идеей, и сейчас это получило ясное подтверждение. Чем я думал, когда всё это затевал? Ведь не так уж сложно было предвидеть результат. Вполне можно было догадаться, что князь
