Закон Долга. Среди людей - Гюрза Левантская
Почувствовав себя лучше, Ира задумалась о том, кто эти люди, столь гостеприимные к незнакомцам, и что теперь. На все вопросы, вертящиеся в голове, таланта мима может не хватить. И писать нельзя. Попросишь перо с чернилами, чего доброго, поймут неправильно: данные ей предостережения она помнила твёрдо. А может, и не надо писать? И просить ничего не надо? Ира подошла к окну, отодвинула занавеску. За окном виднелся пейзаж маленького городка с невысокими домиками максимум в три этажа. Эта комната находилась на втором, из окна хорошо просматривалась улица. Стекло было как раз такое, какое надо, она как следует подышала на него, поманила Цыран и принялась рисовать.
Ира рассказывала свою историю. Стирала одну картинку, рисовала следующую, едва уяснив, что её «слушательница» поняла всё правильно, а где не хватало рисунка, изображала в жестах. Она не стала говорить, что случайно зашла в гости из Москвы, ограничилась тем, что ищет семью; что была у дроу, что сумела уйти — им не обязательно знать, как именно; что долго шла в лесу, нашла грибы и сварила на свою голову супчик. Лицо Цыран на последней части рассказа с лёгкостью заменяло покручивание пальцем у виска. Ну да, дура, в курсе. И что у неё ничего нет, чтобы оплатить доброту. Собеседница с лёгкостью подхватила её стиль общения, объяснив, что денег не нужно и что она может остаться в её доме до конца зимы. Ира принялась кланяться и даже попробовала выговорить слово «спасибо» на языке людей, как научил её Ринни-то. Но, видимо, до идеала её речи было ещё далеко. Цыран тут же принялась учить её правильному произношению и не остановилась, пока у неё не вышло как надо. Ира немного подумала и, коснувшись рук, ног и головы показала в жестах: «Можете рассчитывать на них и пользоваться». Цыран уточнила: «А что, собственно, ты умеешь?» Ира, минутку подумав: «Шить. Мыть посуду. Стирать. Убирать. Копать. Киркой махать». На последних двух пунктах Цыран чуть инфаркт не хватил на месте, но Ира, откинув с плеча халат, показала на шрам и ещё раз повторила жесты. Глаза женщины стали совсем круглыми.
От диалога их оторвало появление в дверях девушки, закутанной в покрывало.
— Хозяйка, вас хочет видеть господин.
— Иду.
Цыран велела Ире кушать и отдыхать, а сама, кивнув тёте, чтобы следовала за ней, спешно вышла, на ходу пристёгивая покрывало.
Дэкин ожидал женщин, сидя у очага, потирая ноющую ногу. Колокольчик тихо звякнул, и он встал, чтобы, подойдя к жене и взяв её за руки, усадить рядом на софу. Кессе подвинул мягкое кресло и, закрыв дверь на щеколду, сказал:
— Ну, заговорщицы мои, рассказывайте!
Цыран смущённо подняла глаза:
— Ты не сердишься?
— Сердиться? Милая, я давно не видел нашего «дорогого» соседа в таком взбудораженном настроении. Ему, наверное, сегодня спать не придётся с досады. Я горжусь тем, что у меня такая жена, как ты, — он погладил её по щеке, отстегнув покрывало.
— Но я боюсь, что своим поступком… что навлекла на наш Дом если не неприятности, то большие хлопоты.
Дэкин нахмурился.
— Что-то не так с этой женщиной?
— Она чужеземка, — сказала Кесса, не отрывая взгляда от огня. — Сколько уже… лет двадцать пять я ничего о подобном не слышала.
— Чужеземка? Не из Рахидэтели? — Дэкин аж приподнялся на софе, сгорая от любопытства и волнения. — А ну-ка, рассказывайте!
— Да рассказывать-то и нечего особо, — ответила Кесса. — Не говорит она по-нашему. Одно слово «благодарю» выдала так, будто несмазанная телега поехала. У жены спроси, они с ней вроде как нашли общий язык.
— Милая?
— Прошу… не торопи. Расскажу. Вначале её осмотрела Лоппи… Лория. Она говорит, что наша гостья родом из земли, где никогда не слышали о чистой еде, воде и даже воздухе, что тело её было полно отравы.
— Вот как? Это где же такая земля?
— Не знаю, но пришла она в Рахидэтель некоторое время назад. И… — Цыран выдохнула, — она была пленницей дайна-ви.
— Что?! — при этих словах вскинулась даже Кесса, которая не была свидетельницей сцены в бане.
— У неё след от шейба-плети во всю спину… Всеобщим не владеет, но, видимо, привыкла изъясняться жестами и на запотевшем окне рисовала для меня рисунки. Если я правильно поняла, то она покинула свои земли в поисках пропавшей семьи. Её поймали дайна-ви, и она некоторое время пробыла у них. Ты представляешь, она рассказала, что её заставляли работать лопатой и киркой! А Лория говорит, что труд этот был столь тяжек, что теперь ей придётся долго восстанавливаться… как женщине. Что она пережила голод, холод, жажду и ещё такое, что не приведи Сёстры!
— Как же ей удалось уйти от них? С Болота, — сказал Дэкин, чувствуя, как волосы шевелятся на затылке.
Шейба-плетью? Женщину?! Видать, не столь лживы страшные сказки, которыми матери пугают непослушных деток. А он-то полагал что они преувеличены…
— Она не рассказала, как это у неё получилось, — ответила Цыран, долго подбиравшая эту фразу, — зато рассказала, как попала в беду. Представляешь, она решила суп из крухи сварить! Каким чудом выжила, вообще непонятно. Видимо, наша еда ей тоже неизвестна. За столом хоть и ведёт себя аккуратно, но смотрит так, будто всё вокруг незнакомо.
— А как она сама тебе показалась? — спросил Дэкин.
— Ну как… Чужеземка, конечно. Обычаи не наши. Лица не прячет, смотрит прямо. Когда её из бани вели, я дала ей покрывало, но она его накинула как платок какой-то, который можно в любой момент снять. Привычки носить его с собой, чтобы лицо укрывать, у неё нет. Держится как эйуна. В её вещах я нашла три шкурки и силки. С охотой знакома, да ещё кинжал этот… Интересовалась, куда девалась её одежда. В халате ей неуютно. Я сказала, что она может остаться до конца зимы. Знаешь, что она мне ответила на это?
— Что?
— Что ей нечем заплатить! То есть… для неё привычно, что женщина сама владеет деньгами! Зато моментально предложила пойти в работницы. Но как-то странно… То умею, сё умею, всего понемногу, не владея каким-то делом в совершенстве. Абсолютно серьёзно сказала, что у дайна-ви научилась копать и работать киркой и готова делать эту работу снова. Представляешь? Добровольно! Будто нет для неё разницы между мужским и
