Цеховик. Книга 2. Движение к цели (СИ) - Ромов Дмитрий

— Баранов меня зае…— она косится на дверь кухни, — задрал уже. Он ведь мне житья не даст. Уже взыскание объявил, от всех дел нормальных отстранил, орёт как сумасшедший. Злой, как собака. Пару раз сегодня оплеухи прилетали... Я понимаю, это не твоё дело и тебя не касается. И понимаю также, что ты решил идти до конца… Хотя… вот этого я как раз понять не могу. Зачем? Ведь я же тебе ничего плохого не делала. А хорошее делала.

— Сейчас не понял, — хмурюсь я. — Про хорошее понял, а вот, что значит идти до конца, мне не ясно.

Она тоже хмурится и мы оба сидим хмурые и недовольные.

— Не ожидала я от тебя… — практически шепчет она и качает головой.

— Так. Давай, пожалуйста, поточнее объяснись, а то я мало, что понимаю из твоих слов.

— Да чего тут понимать-то? Всё очень просто. Козёл ты, Егор. И, судя по всему, далеко пойдёшь с такими чудесными козлиными способностями.

— То есть ты пришла ночью и неизвестно сколько стояла под дверью только для того, чтобы сказать, что я козёл? Странно, Лида, — спокойно говорю я. — Объясни, пожалуйста, что по-твоему значит идти до конца?

— Не понимаешь? Это значит довести дело до суда. Понял теперь?

— Так ведь и дела нет никакого, — удивляюсь я.

— Серьёзно? Скажи ещё, что и заявление не писал.

— Вообще-то не писал. Когда бы я написать-то успел?

— Ясно всё с тобой, — говорит она, взмахивая рукой и вставая с дивана. — Не нужно было к тебе приходить. Дерьмо ты, а не человек.

— Да не писал я никакого заявления, глупость это.

Я тоже встаю и развожу руками:

— Наверное, Баранов желает тебя в коленопреклонённой позиции зафиксировать, чтобы ты дёрнуться не могла. А он будет тебя… вжик-вжик… ну, это самое.

— Чего?! — тянет она с угрозой в голосе.

У Раджа, не сводящего с неё глаз, шерсть на холке становится дыбом и он начинает едва слышно рычать.

— Да того! Тихо Радж! Просто никому не надо это дело заводить, сама что ли не просекаешь? Нужно с помощью компромата держать твоего майора в узде и ездить на нём. А он, соответственно, хочет в узде держать тебя и вымещать на тебе злобу и сексуальную неудовлетворённость.

— А ну-ка! — делает Лида шаг ко мне и сжимает кулаки.

Раджа глухо предостерегающе гавкает.

— Да ладно, Лид, всё же просто. Уж ты-то сможешь его приструнить, я в тебя верю. Так что живи спокойно, ничего он с тобой не сделает. Уволиться не даст, орать будет, но ведь ты тоже имеешь на него компромат, насколько я понимаю. Да перестань ты, Раджа!

— Какой ещё компромат? — щурится она.

— Как какой? Эротический.

— Что-о-о?

— Ну ты же шантажируешь его женой, насколько я помню.

Она открывает рот и смотрит на меня долгим взглядом, и я понимаю, что до неё начинает доходить смысл.

— Так ты…

— Ну да, а как ты хотела?

— Ты подслушал, мелкий засранец! И это всё из-за ревности, да? Ты мне отомстить решил? Так что ли?

— Лидка, ладно, не смеши мои седины. В общем, никакого заявления нет и не будет. Пока ты работаешь, никто тебя не тронет. Ну и потом тоже не тронут. Когда станешь ненужной, я тебе дам сигнал, так и быть. И тогда ты сможешь спокойно ехать к родителям в деревню и выходить за зоотехника.

— Да пошёл ты, — говорит Лида и вдруг улыбается. — Мелкий засранец. Ладно. Я тоже пошла.

— Ну что же, иди, — соглашаюсь я. — Может чаю хочешь или перекусить?

— Да, я бы перекусила, — кивает она, — шею тебе. В нескольких местах и насмерть. Смотри, не попадайся мне на пути. Мелкий засранец.

— Ты трижды уже повторила про засранца.

Она приближает лицо к моему уху и шепчет:

— Если ещё раз тебя увижу, мелкий засранец, поймаю, затащу в глухое место и за*бу до смерти. Понял?

Как легко можно поднять человеку настроение. Прям на сердце приятно становится, от того что вижу её такой.

Мы идём в прихожую и мама, услышав, что гостья засобиралась, тоже идёт туда.

— Вы уже уходите, Лидия Фёдоровна? — спрашивает она. — Может быть поужинаете с нами?

— Нет, спасибо, — улыбается Лида. — Мне уже пора. Завтра опять на работу с самого утра. Вернее сегодня уже.

— Даже в воскресенье нет вам покоя, — сочувственно киваю я.

— Нет, — поддакивает она. — Ни днём, ни ночью.

— Чего ей было нужно? — спрашивает мама, когда мы наконец-то садимся за стол.

— У нас на складе проверка, а её обвинили в получении взятки. Она сама из ОБХСС, вообще-то. И кто-то там сказал, будто я где-то заявил, что якобы сам видел, как она брала деньги у завскладом.

— А ты видел?

— Нет, конечно. Это полная галиматья. Но она испугалась, что из-за моих слов может работы лишиться.

— А ты действительно ничего такого не говорил? — уточняет отец.

— Пап, ну ты что! Разумеется не говорил. Недоразумение, в общем. Глупые сплетни. Видели, как она обрадовалась, когда всё прояснилось?

— Что-то вокруг тебя сплошная милиция сегодня. Ты случайно не на юридический нацелился?

— Не думал вообще-то, — улыбаюсь я. — Они действительно прямо толкают меня в пучины юриспруденции. Но немного времени на раздумья у нас ещё есть, правда?

Ночью мне снятся пацаны из нашего взвода Серёга и Саня. Серёга тот ещё отморозок, я с ним после дембеля даже и не общался. Сразу послал в бан. Ему бы только грохнуть кого-нибудь. После войны крыша у него реально поехала. Столько блатарей завалил, просто жесть. Обставит всё так, комар носу не подточит, отпечатки, положения тел, оружие. Художник просто. Ну, а Саня, он всегда самым умным был, мол то не так, это не эдак, тупой ты, да какой ты мент после этого всего.

И вот стоят они передо мной, вижу, накатили уже. Держатся друг за дружку и кричат наперебой:

— Да ты лох, да тебя все имеют, как хотят.

— Ты не мент, ты лох в натуре. Ты должен был выследить одноногого и завалить ещё до того, как он весь этот стыд устроит.

— И мента мочить надо было и Рыжего, и Каху!

— А в бане надо было всем кишки выпустить, кроме одного. Ему нож в руку и всё спалить к хренам!

— Какой ты подпол, ты сержант в натуре, и тот младший!

Стоят они, кричат, перебивают друг друга, слюной брызжут. А я им спокойно так отвечаю:

— Идите вы лесом, пацаны. Приснитесь другому кому-нибудь.

Воскресенье я почти полностью провожу на диване. Встаю только, чтобы поесть, погулять с Раджем, и сделать хорошую растяжку. В остальное время валяюсь и читаю «Таис Афинскую». Да, ещё, чтобы не быть неблагодарной свиньёй тренькаю на гитаре. Мне приходится «сознаться», что, должно быть, из-за травмы я утратил все навыки.

Мама ужасается, а папа её успокаивает, утверждая, что всё восстановится. Но я-то знаю, что шансов на это практически нет. Хотя… хотя, вероятно всё же существует некая мышечная память или память тела, не знаю, потому что «играю», с позволения сказать, я немного лучше, чем в ипостаси Егора Доброва. Так что, если регулярно тренироваться, можно достигнуть некоторого прогресса.

В интернет за аккордами и текстом, конечно, не нырнёшь, и не настроишь гитару с помощью мобилы, но кое-что же и в голове имеется. Но это я так, хохмы ради, зарабатывать на песне «Как упоительны в России вечера» или подсовывать Пугачёвой её же собственные хиты из будущего я не планирую. Пока, во всяком случае. В общем, сегодня день на расслабоне. Не хочу ни о чём думать. Хочу просто разгрузить мозги и тело.

А телом, кстати, пора уже заняться.

— Пап, — говорю я во время обеда. — А как ты думаешь, ты бы мог договориться, чтобы я у вас в училище тренировался с курсантами? Там же есть самбо или может быть даже каратэ?

— О, как, — удивляется отец. — Самбо есть, но не в таком объёме, как у десантников. Инструктора, вроде хорошие. Не знаю, разрешат или нет, но спросить спрошу.