Философ - Сергей Петрович Щербаков
Дед Афанасий усмехнулся. «Может, конечно. Вот слушай, что я тебе расскажу. В 1971 году 15 июля в Америке их президент — как же его… А, вспомнил! Ричард Никсон — так вот, он взял и объявил по телевизору и радио, что с завтрашнего дня будет уголовно наказуемо повышать цены и требовать повышения зарплаты. Представляешь?»
Сергей удивленно покачал головой. «И что, сработало?»
«А то! — кивнул дед. — Инфляцию как рукой сняло. Правда, ненадолго. Потому что нельзя вот так просто взять и остановить экономику. Это все равно что пытаться остановить реку — рано или поздно прорвет. Но идея была правильная.»
Старик помолчал, собираясь с мыслями. «У нас в СССР тоже пытались контролировать цены. Была такая штука — плановая экономика. Только вот незадача — государство не то контролировало. Надо было не производство планировать, а цены и зарплаты замораживать. А предприятиям дать свободу — пусть сами решают, что и сколько производить и в каком качестве.»
Сергей слушал, затаив дыхание. Ему казалось, что он начинает понимать, как устроен этот сложный мир экономики. «А что, разве нельзя сделать так, чтобы всем было хорошо? Чтобы и цены не росли, и зарплаты были нормальные?»
Дед Афанасий покачал головой. «Эх, Серёжа, если бы все было так просто… Знаешь, был в Америке в 40-х годах интересный опыт. Государство взяло и начало само распределять то, что производили предприятия. Знаешь, почему?»
Сергей отрицательно покачал головой.
«А потому что иначе получалось вот что: у кого денег больше, тот все и скупает. А потом прячет на складах и продает втридорога. И что в итоге? Молодой маме с двумя детьми может не хватить молока, а какая-нибудь богатая дамочка все скупит для своих кошечек и собачек. Вот и приходится государству вмешиваться, чтобы справедливость навести.»
Сергей задумался. «Но ведь это неправильно, да? Чтобы государство все контролировало?»
«Верно мыслишь, — кивнул дед. — Золотую середину найти трудно. Но ты учись, разбирайся во всем этом. Может, именно ты и придумаешь, как сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.»
Старик помолчал, глядя куда-то вдаль. «Знаешь, Серёжа, я вот о чем думаю… Мы все гонимся за деньгами, за богатством. А счастье-то оно в другом. В том, чтобы быть в мире с собой и с окружающими. В том, чтобы делать то, что любишь, и любить то, что делаешь. Вот ты косил сегодня — и радовался этому. Разве не в этом счастье?»
Сергей кивнул, чувствуя, как в груди разливается тепло. «Да, дедушка, вы правы. Но ведь и без денег сейчас никуда, верно?»
«Верно, — согласился Афанасий. — Потому и говорю — учись. Экономистом быть — дело хорошее. Особенно сейчас, в Украине. Знаешь, почему?»
Сергей отрицательно покачал головой.
«А потому что страна наша сейчас на перепутье. С одной стороны, от старой системы осталось много чего. А с другой — новое наступает. И нужны умные головы, чтобы разобраться во всем этом, чтобы направить экономику в правильное русло. Вот ты выучишься, станешь хорошим специалистом — глядишь, и стране пользу принесешь, и себе жизнь наладишь.»
Дед Афанасий поднялся, кряхтя и опираясь на палку. «Ну что, пойдем-ка в дом. Бабка, небось, уже самовар поставила. А то мы с тобой тут философствуем, а работа стоит.»
Сергей тоже встал, чувствуя приятную усталость в мышцах. Он посмотрел на аккуратно скошенный луг, на синее небо над головой, на морщинистое, но доброе лицо деда Афанасия. И вдруг понял, что счастлив. Здесь и сейчас, в этот самый момент.
«Спасибо вам, дедушка, — сказал он, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — За науку спасибо. И за то, что вы есть.»
Старик ласково потрепал его по плечу. «Да ладно тебе, чего уж там. Пойдем чай пить. А завтра еще поработаем — и умом, и руками. Жизнь, она ведь такая штука — все в ней нужно, и труд, и знания, и доброта. Вот ты и учись всему понемножку. Глядишь, и выйдет из тебя толк.»
Они медленно пошли к дому, утопающему в зелени старого сада. Сергей шел, глубоко задумавшись. Слова деда Афанасия не выходили у него из головы. Он пытался совместить свой опыт из прошлой жизни с тем, что узнал сегодня.
«Дедушка, а вот вы говорили про сберкнижку… А сейчас как люди деньги хранят? Неужели все так же в банках?» — спросил Сергей, когда они уже подходили к крыльцу.
Дед Афанасий усмехнулся. «Эх, внучек, сложный это вопрос. Кто-то по старинке в банках держит, да только не сильно народ банкам-то доверяет. Помнят еще, как в девяностых все сгорело. А кто поумнее, тот старается деньги в дело пускать. Вот, например, сосед наш, Петро Иванович, свиноферму небольшую открыл. Говорит, лучше живая копейка, чем мертвый рубль.»
Они вошли в дом. В просторной кухне их встретила бабушка Рита, суетившаяся у плиты. «А вот и мои трудяги пришли! Давайте-ка мойте руки и за стол. Я тут вареников налепила, с картошкой да с творогом.»
Сергей с удовольствием умылся холодной водой из рукомойника. От запаха свежих вареников у него заурчало в животе. Он и не заметил, как проголодался за работой.
Усевшись за стол, Сергей не удержался и продолжил расспросы. «Бабушка Рита, а вот вы как думаете — нужно ли сейчас деньги копить? Или лучше все тратить?»
Старушка всплеснула руками. «Ой, внучек, да разве ж можно все тратить? Копить-то обязательно нужно, мало ли что в жизни случится. Вон, сосед наш, Степан, всю жизнь копил-копил, а как заболел тяжело — все на лечение ушло. Хорошо хоть, было что потратить.»
Дед Афанасий согласно кивнул. «Правильно бабка говорит. Но и зарываться не стоит. Я вот всю жизнь копил, а оно вон как вышло. Надо, Серёжа, золотую середину искать. И копить, и жить не забывать.»
Сергей задумчиво жевал вареник. «А как же это — и копить, и жить? Вроде одно другому мешает.»
Дед хитро прищурился. «А вот тут-то и нужна экономическая смекалка. Смотри, представь, что у тебя есть сто гривен.
