Выпускник. Журналист (СИ) - Купцов Мэт
В шоке гляжу на нее, но она продолжает.
Хочу сказать банальные слова: — если не хочешь не делай, а вообще, делай, тебе понравится.
Но язык не поворачивается отказать себе в удовольствии, поэтому я лишь прикусываю губу, когда становится очень хорошо.
Конечно, Валюшка еще ни черта не умеет, и пускает в ход зубы, но лучше так, чем никак.
К вечеру говорю ей:
— Едем к Королевой, нужно объясниться с дамочкой.
Спустя час уже находимся в комфортной квартире начальницы. Она в шелковом домашнем халатике, при бигудях, видно, что не нас ждала, удивлена шибко.
— Мы ненадолго. Поговорить.
— О чем? Почему не в рабочее время? — шелестит нервно.
— Про подставу, например.
— Всё не то, чем кажется! — кричит нервно Ника, на пороге которой мы застряли с Валентиной Синичкиной.
Ну да, всё реально не то, чем видится. Наше восприятие мира и окружающих людей субъективно и искажено априори нашими представлениями об этом мире.
Мы смотрим на происходящее через призму своих собственных возможностей — того, как мы чувствуем, насколько образованы иинтеллектуально развиты. Всё зависит от нашей психики и скорости реакции, — так бы сказал психолог. Но в моем случае, я ограничен еще и опытом, тем самым, который принес с собой из далека.
Но даже этот опыт не дал мне увидеть полную картину происходящего, всё что я помнил об СССР было искаженной картиной, созданной моим мозгом, благодаря старым воспоминаниям из детства, телевизионными программами.
Не помогло.
Окунувшись в реальность 1976 года, познакомившись с настоящими людьми, я понял, что мало что знаю о них.
Столкнувшись с иной логикой, иррациональным мышлением и необъяснимым для меня поведением Рытвина я осознал, что не понимаю мразей, готовых наживаться на информации из прошлого, используя советских доверчивых людей.
Мне стало их жалко?
Нет, дело не в этом, я почувствовал единение с ними.
Шестнадцатого мая 1976 года я внезапно ворвался в этот мир, он казался мне чуждым. Прошло чуть более полугода, и я осознал, что являюсь гражданином Советского Союза, Макаром Сомовым — студентом журфака.
Сегодня я пришел Королевой, чтобы объявить ей, что мы с Валей увольняемся, нас берут в ТАСС, уже летом мы едем на БАМ в Тынду. А еще мы забираем с собой Леньку — фотографа.
Тяжело выдыхаю. Но вспоминая, что меня ждет работа в ТАСС, поездка в стройотряд на БАМ, подготовка к Олимпиаде, Олимпиада — 80, и много других свершений Союза, которые я увижу собственными глазами, о которых напишу десятки статей, настроение улучшается.
В последнее время действительно так много всего произошло, в этом, казалось бы, простом советском бесхитростном мире, где каждый человек друг другу брат, ну или сестра.
После истории с лже-Рытвиным, и узнаванием истинного лица моего дяди Виктора, я решаю дать Королевой слово.
Конечно, пока шел к ней, передумал десятки мыслей и проговорил про себя сотни фраз, как я ее пошлю на три буквы и пожелаю ей всего самого-самого, а еще мужа, который будет держать ее всю сознательную молодую жизнь в ежовых рукавицах, заставит одеваться в советских магазинах, и всё такое. В целом арсенал наказания женщин у меня оказался ограниченным, поэтому я склонялся к мысли, что одевать Нику в одежду колхозниц до конца ее дней — это уже наказание, для девушки с утонченным вкусом.
Но сейчас Королева заламывает руки, утверждая, что не виноватая она.
— Где бумаги, которые я тебе дала? — Ника вцепляется в рукав курки.
— Пусти, порвешь, — выдираю у нее руку. — Сжег я твои бумаги!
— Зачем? — заламывает руки.
— Ты меня хотела подставить.
— Не хотела. Мне нужна помощь, мужу подруги моей матери очень сильно нужна помощь. Я подумала, ты такой бесстрашный, что пойдешь до конца.
— Ты хотела меня подставить, — настаиваю я.
— Нет!
— Издеваешься, ты хотела, чтобы профессор признал, что в нашей стране диагнозы инакомыслящим ставят психиатры. Западники тебя наняли?
— Никто меня не нанимал!..
* * *От автора:
Новинка. Назад в СССР. Я был теневым перевозчиком, но погиб и переродился в Союзе, в 80ых. Теперь я должен стать лучшим гонщиком в СССР. Спорт! Риск! Красивые девушки! https://author.today/work/376899
Глава 34
— Ну так скажи правду, — не выдержав, в разговор вмешивается Валя. Она вся красная, такая же, как и Ника. Начинаю немного переживать за обеих — одна беременна, вторая — не чужой мне человек.
— Кто будет просто так диагностировать паранойю у генерала Григоренко? Кто осмелится переть против Снежевского и его учения в СССР? Ты — диссидентка? — говорю глухо. Горло пересохло и слова застревают в нем.
Ника молчит.
— Ника, мне плевать на тебя. Мы уволились втроем, так что дальше плыви без нас в своем море из воняющей рыбы.
— Дело не в политике, — Ника в слезы. — У Петра Григорьевича Григоренко — мужа подруги моей матери — аденома. Он простоял в очереди месяцы, провели два хирургических вмешательства, но выздоровления как не было, так и нет. Недавно Григоренко пригласили в США, где аденому удалят лапароскопически, и выпишут уже на пятый день.
— Я здесь при чем?
Ника продолжает рассказывать, кусая губы.
— Генерала не выпускают из Союза. Создана рабочая комиссия, идет обсуждение вопроса. Но время утекает сквозь пальцы, нужно содействие.
— Чего они хотят от него?
— Чтобы он обязался не покидать СССР, и требуют отказаться от всех встреч и интервью в США.
— Пускай даст.
— Так он дает, но они не верят. Говорят, что его впустят обратно при одном условии, если в Америке не будет ни одного интервью или заявления.
— Я замолвлю словечко за твоего Григоренко перед нужным человеком в КГБ, а твой Григоренко даст гарантию, что будет молчать и лечиться в Америке. Поняла?
— Ты замолвишь? — Ника отступает от меня, недоверчиво смотрит.
Киваю.
— Тридцатого ноября 1977 года вместе с семьей твой генерал вылетит в Вашингтон, там ему успешно проведут операцию, удалят аденому простаты, и проведут психиатрическое освидетельствование с целью проверки поставленного Снежевским диагноза.
— Откуда ты знаешь? Кто ты? — обезумев от страха Ника глядит на меня. — Ты не отсюда, конечно, нет. Я всегда чувствовала в тебе стальной стержень.
— Я сделан в СССР, — говорю пафосно, направляясь к двери, Синичкина бежит за мной, догоняет уже в подъезде, тянется на цыпочках, целует в щеку. — Ты –герой. Ты ее так осадил! Видел бы ее глаза! Она впервые в жизни по-настоящему испугалась. А как ты смухлевал с этим другом из КГБ и пророчеством. Казалось, что видишь будущее.
Я лишь ухмыльнулся.
Проводив Валю до вагона метро, я поехал к себе в общежитие. Кажется, в последнее время я вновь стал пропускать общение с ребятами и учебу.
Но сегодня я их обрадую своим увольнением.
В коридоре моего этажа меня встречает Лидия, смотрит недовольно.
Ну как же без тебя, Лидочка? Змея особо ядовитая. Если бы ты пила кровь в конкретные дни, было бы лучше.
— Издеваешься? — Веселова готова наброситься, выпустить жало.
— Ты о чем?
— О том, что ты только что сказал!
— Я вслух обсуждал кровопускание?
— Да! — делает шаг ко мне. — Между прочим, я для тебя старалась, шла сюда, а ты неблагодарный… — девушка развернулась резко и потопала на каблуках на выход. При том шла она так, будто сваи вбивала.
— Лидок, извини! — догоняю ее. Чуйка подсказывает, что у нее ко мне действительно важный разговор.
Замирает на месте, но не оборачивается.
— Что стряслось?
— Дружина, — говорит она односложно, будто я должен ее понимать, как жену родную с полуслова.
Не собака я, твою мать!
— И-и? Хотелось бы дополнительных разъяснений.
— Коля тебе ничего не рассказывал?
— Нет.
— У него проблемы.
— Какого порядка?
