Сах. Потерпевшие кораблекрушение - Михаил Владимирович Баковец
О цене договорились быстро: старик указал на меня и подёргал собственное ухо.
- Хочет серьгу-амулет, - перевела Олма слова Мунавасты, которая сообщила той требование шамана.
- Я сам уже понял. Пусть забирает, всё равно без маны эта вещь бесполезна.
У некромантки дёрнулись уголки губ. Догадываюсь, что это из-за нежелания отдавать ценную вещь дикарю. Для неё амулет стоил куда как дороже, чем здоровье и даже жизнь младшей жены падишаха. Магесса, принимай в отряде решения единолично, вообще бы бросила Ласку в джунглях ещё несколько дней назад, когда та сломала ногу.
Легко было сказать «пусть забирает», да только сделать это оказалось непросто. Волшебный переводчик, иглу которого мне Сэнга когда-то воткнула в мочку, врос в мясо и просто так не хотел сниматься. Чуть ухо себе не оторвал, пытаясь вытащить его. От дикой боли во время таких попыток у меня непроизвольно текли сопли и слёзы. Всё закончилось, когда шаман дал мне длинный изогнутый шип, измазанный в бурой смоле. Вручив его, он жестами показал, что нужно уколоть себя им в ухо с серьгой.
- Ну, дед, смотри, если это яд, - пробормотал я, воткнув в себя шип. – З-зараза!
Острая боль от укола спустя несколько секунд сменилась холодком, а ещё спустя минуту ухо полностью потеряло чувствительность. Выкручивая из собственной плоти иглу амулета, я абсолютно ничего не ощущал. Только пальцы стали липкими от крови.
- Держи, дед, - я вручил шаману окровавленную серьгу и указал на беспамятную Ласку. – И начинай уже лечить её.
*****
По нашим следам шли трое, два местных чернокожих дикаря и один из работорговцев из тех, кто приплыл на Оффал с соседнего материка. Несмотря на то, что дикари были вооружены копьями и ножами, а их командир был обвешан амулетами с головы до ног, имел при себе меч с луком, опасными были только первые двое. Рабовладельца мы с Сэнгой уже давно бы прикончили. В отличие от своих проводников он ориентировался в местных зарослях даже хуже, чем мы со Слугой. Давно бы попал в ловушку, если бы не острый взгляд подчинённых. Вот те примечали всё. Впрочем, ловушки наши были примитивными: ямка глубиной по колено, с несколькими острыми тонкими колышками, вбитыми в дно острием вверх и под углом в стенки, остриями вниз. Если бы чья-то нога в неё провалилась, то сначала колышки должны были проткнуть ступню, а когда раненый дёрнул бы раненую конечность верх, то сам насадился бы на колышки в стенках, разрывая в лохмотья голень. Делались такие ловушки буквально за десять минут от начала до конца, включая маскировку. Да только, увы, дикари их замечали издалека и обходили. К слову, ловушки эти придумал я, вспомнив кое-что из истории своего мира.
Точно так же заметили и замаскированный самострел, настороженный на пути наших с девушкой следов. Двухметровая гибкая жердь, согнутая в дугу лианами и полутораметровая заточенная ровная палка на ней, ставшая стрелой. С близкого расстояния при текущих размерах даже такой примитив будет смертельно опасен. Слева и справа от самострела накидали веток с шипами и вырыли несколько «вьетнамских» капканов. С одной стороны их было чуточку больше.
И был ещё один самострел, скрытый так, что его в упор было не видно за кустами, которые мы с Сенгой ночью выкопали в одном месте и перенесли на новое. Пропитанная влагой земля не дала увянуть саженцам. Наоборот, те лучше стали выглядеть на новом месте.
Я и Слуга залегли в двадцати шагах от засады в крохотных окопчиках – лучше не спрашивайте, чего нам стоило их вырыть при помощи палок - закидавшись листьями. Из-за воды, что мигом в них набралась по края, находиться в них было неприятно и опасно, так как тело могло свести судорогой от холода. Но и торчать двумя холмиками лесного мусора было не менее опасно, так как аборигены обязательно срисовали бы нас по причине чуждости на общей лесной картине.
Возле плохо замаскированного самострела преследователи задержались на пару минут. Покрутившись рядом с ним, о чём-то переговорив между собой они шагнули влево.
«Да!», - про себя обрадовался я, когда враги пошли ровно туда, куда мне было нужно.
А дальше всё закрутилось и понеслось стремглав.
Сэнга перерезала тонкую лиану, которая была частью системы противовесов, веревок и распорок. А всё это удерживало тетиву самострела. Как-то иначе упростить систему не получалось из-за большого расстояния между оружием и нашей засадой.
Конечно, дикари тут же среагировали на шум, который издала система растяжек. Но среагировали неправильно – замерли на месте на пару секунд, повернувшись в нужную сторону и сильно пригнувшись. Если бы отошли на шаг влево или вправо, то всё – пиши-пропало. Кстати, работорговец вообще ничего не услышал и среагировал позже своих подчинённых.
Тяжёлая толстая и длинная стрела вошла в тело дикаря с хрустом, который даже я сумел услышать. Вместо ожидаемого громкого крика раненый скрючился и повалился на землю, мгновенно скрывшись с наших глаз.
И вновь дальнейшие действия врагов сыграли мне с Сэнгой на руку. Для начала оба уцелевших отпрыгнули в разные стороны от самострела, прикрывшись ближайшими стволами деревьев от опасного направления. При этом главарь угодил в одну вьетнамскую ловушку, провалившись туда по колено. Жаль только, что та не навредила ему, если судить по изрыгаемым ругательствам. Одновременно
