Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
— Боюсь, мы тоже не сможем им помочь чем-то существенным. А вот подтолкнуть Вашингтон к нужному нам решению, пожалуй, что и способны. Кирилл Бенедиктович, подумайте, как можно подбросить эти сведения в Вашингтон. Но так, чтобы источником были не мы.
Глава 32
Санкт-Петербург, квартира Воронцовых на Миллионной улице, 6 августа 2014 года, среда, четвертый час ночи
О том, как именно американцам подбросили сведения о «депеше Циммермана» предок не написал, пришлось снова лезть в Сеть. Зато там нашлось множество статей о «криптографической эстафете». Через Дмитрия Михайловича Ухтомского, тестя Воронцова, прекрасно обжившегося в высшем свете Парижа, привлекли графа Игнатьева, военного агента России во Франции.
Французам это было подано как «вот, у нас нашёлся вундеркинд, говорит, что расшифровал, не могли бы вы проверить». Проверить расшифровку в Париже смогли быстро, но не смогли подтвердить подлинность исходной шифрограммы. Они её прошляпили. Обратились к британцам, выдавая уже за достижение своего вундеркинда.
Там материал передали в криптографическую службу Адмиралтейства, известную в узких кругах, как «Комната 40». После принятия определённых мер предосторожности дипломатического характера, исходный текст телеграммы, его расшифровку и перевод на английский передали Соединённым Штатам, уже как британское достижение.
Затем в Белом Доме проверяли, действительно ли Германия обращалась к Мексике, и как та отреагировала, а 1 марта опубликовали телеграмму в печати. Содержание телеграммы возмутило американцев вне зависимости от того, какую партию они поддерживали на предыдущих выборах, и привело к резкому росту антигерманских настроений в американском обществе.
Из мемуаров Воронцова-Американца
'…Реакция американцев на депешу Циммермана была легко предсказуема, поэтому предложение встретиться и обсудить ситуацию я получил ещё накануне её публикации в печати.
Честно сказать, я цинично продолжаю думать, что политические и деловые элиты просто использовали удобный повод для изменения прежней политики. Реальной же причиной было опасение потерять займы, выданные их банками странам Антанты, если Германии удастся реализовать свои планы и взять Париж.
Поэтому они предложили мне обсудить «культурный развод» — они всё равно заберут себе мои активы в обеих Америках, Британии и Франции, но не просто так, а выкупив их по честной цене. Разумеется, не деньгами, а продукцией, необходимой России для войны.
Я особо спорить не стал, лишь дополнил повестку схемой интеграции Мексики и Китая в снабжение стран Антанты. Выигрыш получался многосторонний: усиливались Россия и её союзники в войне, нейтрализовались претензии японцев к правительству Китая, а американцев — к Мексике. Ну, и наш Холдинг дополнительно зарабатывал на том, что помогал этим странам развиться.
По требованиям «той стороны» встречу договорились провести с людьми статусными, но не участвующими в управлении бизнесом. От британцев прибывал всё тот же лорд Лайонел Уолтер Ротшильд, учёный-энтомолог, политик и пэр Англии, а от американцев — Эндрю Карнеги, «стальной король на пенсии».
В качестве места, устраивающего все стороны, выбрали город Хапаранда. С одной стороны, он находится в нейтральной Швеции, и власти Российской империи не имеют там никакой номинальной власти. А с другой — туда шла железная дорога русской колеи, и все местные предприятия, так или иначе, работали на мой Холдинг. Так что я имел все возможности для обеспечения своей безопасности и неприкосновенности. Встречу назначили на 12 марта.
При этом в Россию я планировал вернуться в последний день февраля, такое вот своеобразное путешествие во времени, из весны обратно в зиму…'
Великое княжество Финляндское, город Торнио, 12 марта 1917 года, понедельник, раннее утро
В таких случаях принято говорить, что день с утра не задался. Судите сами, я рассчитывал спокойненько выспаться в бронированном вагоне и прибыть прямо на железнодорожный вокзал Хапаранды. Вообще-то в Швеции «узкая» колея, а у финнов, как и по всей Российской Империи, — «широкая», и раньше приходилось высаживаться в Торнио и идти пешком. Нет, не очень далеко, улицы «заречной» части этого финского города плавно перетекают в шведские, так что каких-то полчаса прогулки. Но постепенно сотрудничество расширялось, и теперь в обоих этих приграничных городах имеются колеи обоих типов.
В общем, задумка была шикарной, но… ещё по нашу сторону границы внезапно приключилась какая-то неприятность с локомотивом, и поезд пришлось оставить.
К счастью, имелся альтернативный вариант. На всякий случай моя служба безопасности прицепила платформы с парой вполне серьёзных бронеавтомобилей и одним бронированным автобусом.
Тот по нынешним временам был вообще средоточием высоких технологий — специальная катаная броня, покрытие из кевлара внутри, усиленный броневой пояс по низу, так что если залечь, то даже крупнокалиберный пулемёт не достанет. Цельнолитые каучуковые колёса, не боящиеся пуль и проколов, два пулемёта на турелях, причём если курсовым был обычный трёхлинейный «тэдди», то от погони можно было отстреливаться из пятилинейного пулемёта Браунинга.
Мало этого? А две бронированных переборки внутри, а титановые жалюзи, способные при нужде прикрыть окна кабины? Остальные-то окна были фальшивыми, к тому же небольшими по размеру и затонированными «наглухо». Весь обзор из салона осуществлялся только через узкие щели в броне. При нужде через них можно было и огонь вести.
Разумеется, весило это добро немало, поэтому базой для автобуса служил самый тяжелый грузовик современности, способный перевозить девять тонн полезного груза.
Вторым компонентом везения было то, что поломка произошла уже на правом берегу реки Торнионйоки. Дело в том, что выезд из России контролировался как раз по этой реке. Всё же время военное, Корпус пограничной стражи нёс службу безо всяких скидок, и пройти границу на боевой технике было бы намного сложнее, чем перевезти её на платформах.
Шведы, кстати, поступали аналогично. Контролировали городскую границу Хапаранды и прибытие-убытие по железной дороге. А между «заречной» частью Торнию и шведским городом передвижение было свободное. В крайнем случае, полиция остановит и попросит документы.
Поэтому проехали мы достаточно нагло. Жаль только, что технику с полными баками перевозить запрещалось. Пока заправились, пока пересели из поезда, успели «съесть» всё время, запланированное на стоянку в Торнио, и опоздали к месту встречи на семь минут.
Швеция, город Хапаранда, 12 марта 1917 года, понедельник, десятый час утра
Вечно у этих русских бардак! Командир диверсионного отряда Алоиз Штейгер раздраженно посмотрел на часы, потом на привокзальную площадь. Это немыслимо, поезд Воронцова опаздывал уже на шесть с половиной минут! Даже в работу железной дороги, во всём мире являющейся символом порядка, эти русские умудрились привнести свою привычную расхлябанность! Скажите, разве возможно такое в нормальной европейской стране?
С улицы раздалось басовитое гудение нескольких мощных моторов, в которое вплеталось тарахтение мотоциклетов. Толпа, оттеснённая от вокзала цепью полицейских, заволновалась. Полиции было удивительно много для этого скромного провинциального городка, но его группе довели на инструктаже, что на время встречи в город прибыло усиление. И даже без бинокля было видно, что часть полицейских вооружена карабинами.
Ого, ничего себе! Да это уже на полноценную оккупацию тянет! Этот schweinehund Воронцов въехал в суверенную и независимую страну на четырёх мотоциклах с коляской, причем у сидящих в коляске пулемёты Токарева-Дегтярёва образца 1916 года были установлены на турели, водители были вооружены карабинами Нудельмана, а бойцы, сидящие на задних сиденьях — лёгкими пулемётами Нудельмана-Токарева. Один только подвижный эскорт впечатлял своей мощью. Но в колонне помимо явно неплохо бронированного автобуса — ишь какие колёса мощные и как рессоры просели — имелось ещё два колёсных бронеавтомобиля с башенками. С такими Алоизу сталкиваться ещё не доводилось, похоже, машины только недавно с завода. Получается, что только у той части воронцовской охраны, которую он сейчас видит, огневая мощь превышает таковую у их группы.
