Закон Долга. С востока на запад - Гюрза Левантская
Лютокопыт смял послание и кинул его в очаг к едва стынущим углям. Понаблюдал, как бумага сжалась, потемнела и вспыхнула. Присев на колени, он отёр руки о штаны, завязал до сих пор расстёгнутый пояс, не отрывая глаз от огня. Медленно положил сухое полено, гипнотизируя разгорающееся пламя. События дня сегодняшнего — тот же разгорающийся костёр. Пламя жизни и её пороков. Лют обожал, когда оно начинало обжигать. Горячее пламя событий заменяла прохлада металла и звон монет.
Узнать. Понять. Выполнить заказ. А после…
Он оскалился. Сторон не одна. И не две. У него найдётся несколько давних знакомых, кто заинтересуется и материалом, и предметом, и вестями.
Ничего личного.
* * *
Перед сутками после дуэли померк даже обвал. Разве могло чувство, что жизнь ниточкой висит на кончиках твоих пальцев, сравниться с мыслью, что от тебя ничего не зависит? С тягуче капающим временем, обволакивающим ситуацию, где всё посильное делается рутинно и не требует большого ума.
Сейчас в лекарской келье Ира до конца осознала, на что подписалась. Оговорка Доваля. Кажется, это было так давно. «Поможет везде, где не задеты внутренние органы».
Белый эликсир, волшебное снадобье, баснословно дорогое лекарство. Он практически под пальцами срастил тот ужас, что оставил после себя меч Саланталя. Чего стоило проталкивать белёсую субстанцию вглубь порезов пальцами, Ира предпочитала не вспоминать. Не хотела помнить, как расползались раны, зловеще освещаемые комнатными фонариками, когда она старалась аккуратно свести их в ровную линию. Как мутило от вида крови, лимфы и прочих смешавшихся жидкостей. Как проступало обнажившееся мясо. Как усилием воли заставила себя оставаться в сознании, аккуратно отлепляя прилипшую ткань камзола, чтобы тут же лечить и замазывать, останавливая кровотечение. Как раскрывала рот и щедро мазала бледные губы и обволакивала эликсиром язык в надежде, что судорожное сглатывание спросонок отправит лекарство прямиком в желудок. И как текло оно вместе со слюной по подбородку. Как обрабатывала синяки на лице, которые почти сразу исчезли. Как боялась прикасаться к носу, опухшему и синему. Как смывала кровь, которой казалось так много… И как это не помогало.
Что-то повреждено внутри. Белый эликсир, как и руки одарённых, был не всесилен. Можно срастить рану. Но не вырастить отрезанную руку, не сотворить из ничего лишние литры крови. Что-то повредилось необратимо. И с каждым часом Ира осознавала, что она никто. Девочка с крыночкой. А тут нужен был врач. Настоящий врач, который по симптомам может определить, что не так. Она же даже толком не помнила, какие органы находятся с раненого бока.
Терри-ти очнулся на следующий день после дуэли, уже далеко за полдень. Бледный, тяжело дышащий, сразу осознал боль и рухнул обратно на подушки, едва поспешив подняться. Сглотнул, скривился, чуть не сплюнул лекарство с щедро вымазанного языка, но Ира зажала ему рот, заставив проглотить.
Начались часы ухода за немощным. Обмыть, обтереть, напоить, вынести ночной горшок и отворачиваться, когда его используют. Несколько раз пришлось мыть полы, потому что у Терри-ти совсем слабо работали руки.
Первое время он молчал. Будто осознавал жизнь и себя в ней заново. Словно до конца не верил, что смог остаться на этой стороне. И первым вопросом уже ближе к вечеру стал только один:
— Приходящая Топь… жив?
Ответа на него Ира не знала. Последуэльные правила не запрещали ей покидать кельи, но пока она делала это бегом, за чистыми простынями, тряпками и горячей водой, даже не перекидываясь словом с Лэтте-ри и Линно-ри, что по очереди дежурили под дверью. У неё был «свой» раненый, потому она старалась не забивать голову судьбой его соперника.
Пойти спросить? Хотя можно и по-другому.
— Подождите секундочку, — попросила она, приложив пальцы к вискам — так ей было легче настроиться.
«Варн. Варн, ответь!»
«Как он?!»
«Пришёл в сознание. Плохо. Начал говорить. Просит узнать про…»
«Мёртв».
«… что?!»
«Это было ожидаемо».
«Погоди… я не понимаю, ведь он ему только руку ранил!»
«Именно. Руку. Кровяные нити перерезал. Пока текла вода из клепсидры, он потерял слишком много крови. Его даже до кельи донести не успели».
Ирин взгляд сказал Терри-ти больше, чем слова. Он устало откинулся на подушки, прикрыл глаза и выдохнул, как показалось Ире, с облегчением.
А вот она его совсем не чувствовала. Картинки из памяти обросли пониманием. Терри-ти нанёс смертельный удар раньше, и Саланталь из последних сил пытался утащить его за собой. Пережатая рукояткой ножа рана, рука, повисшая как плеть, потеря сознания прямо в процессе битвы. И кровь, текущая без остановки на песок. Не успели.
Ноги ослабли, она опустилась на скамью и с силой потёрла щёки, чтобы справиться с неуместным.
— Оставьте, Ириан, — тихо проговорил Терри-ти. Продолжил медленно, с придыханием. — Это не ваша война. Я не осужу вас за посмертный плач по нашему врагу. Для вас он таковым не был.
Ира отвернулась. Терри-ти даже в таком состоянии оставался великодушным. Что было бы, если бы они его потеряли? Ведь такого, как он… Стоп! Этого не случилось. Слава Сёстрам и всем известным богам. Она не будет тревожить его своим плачем. Но почему же так тошно?
Стараясь отвлечься, Ира скормила ему ещё одну ложку снадобья и наблюдала, как дрожит кадык, пока он борется с жутким вкусом. Осмотрела тело. Её криворукость стала причиной того, что кожа срослась слегка неровно, образуя шрамы на левой стороне. Но это были мелочи по сравнению с участком горящей кожи на боку. У Терри-ти кратковременно поднималась температура, так и не переросшая в сильно повышенную или лихорадку. Но горячая кожа, общая слабость и болезненность места ранения чётко говорили, что лечению ещё далеко не конец.
И спросить не у кого.
Последуэльные требования были несложными, но весьма жёсткими к нарушителям. Они допускали только одного человека у постели раненого — лекаря. Он мог лечить и ухаживать, приказывать слугам доставать все необходимые средства и материалы, вовремя поставлять чистое бельё и горячую воду. Советоваться не возбранялось, лекарь мог покидать келью, изучать
