Рождённый из слизи и Тьмы - Марина Ночина
— Я должен что-то сказать? — обернувшись, спросил у охотника.
— Если желаешь. Им уже зачитали приговор.
В нескольких метрах от столбов стояла пара братьев, они следили за суккубами и поддерживали огонь в небольшой жаровне. Стоило мне подойти к ним, одни из братьев, поднял с земли незажжённый факел, сунул его в жаровню и, когда тот вспыхнул, протянул мне.
Я принял пылающий факел и обошёл столбы, поджигая у каждого хворост с нескольких сторон. Так быстрее займётся. Видел в кино.
Сухое промасленное дерево вспыхнуло в момент. Огонь начал жадно пожирать топливо, всё ближе подбираясь к измученным телам демонических отродий.
Огня они не боялись. Они родились и жили в мире, где огонь главная стихия. Вернее, их предки. Эти суккубы всю жизнь прожили в мирном Эдинбурге.
Я поймал взгляд одной из суккуб. Там читалась ненависть и обещание. Вторая, кажется, к этому времени уже была мертва. Я прислушался, но так и не услышал её сердцебиения.
Повезло ей.
Закинув факел в костёр, я отошёл к братьям. Вскоре раздались крики боли суккубы.
Кричала она недолго. Вскоре крики перешли в хрипы, потом и вовсе затихли.
Брат Бруно не стал дожидаться, когда огонь прогорит окончательно. Ещё раз, теперь уже молча, похлопал меня по плечу и позвал за собой. Мы погрузились в привёзший меня экипаж и отправились в Братство.
По дороге молчали. Брат Бруно смотрел в окно и довольно улыбался. Я тоже смотрел в окно и пытался понять, что чувствую после казни суккуб.
Выходило — ничего. Не было ни моральных терзаний, ни даже капли сожаления. Вот такой вот я стал чёрствый.
По прибытии в Братство, брат Бруно немедленно отправился в допросную. Я последовал за ним.
Охотник, было, открыл рот, чтобы отослать меня, но я упёрся:
— Я должен знать, где мой брат!
— Хорошо, — согласился тот. — Но ты никуда не лезешь и вообще не показываешься ей на глаза.
Дождавшись подтверждающего кивка с моей стороны, мы отправились в подвал здания. Слава Тьме, не на самый нижний уровень, где нынче безрезультатно пытались починить божественный артефакт. На пару этажей повыше.
Чем ближе подходили, тем неспокойнее мне становилось. Если суккубу допрашивали, должны быть крики. Кара бы точно, если бы не визжала от боли, то посылала всех и каждого отборной матерщиной. А тут — тишина.
Может спит ещё? А охотники ждут брата Бруно, чтобы приступить к расспросам.
Увы, не ждали. И не пытали.
Суккуба была мертва.
Висела распятой на чём-то вроде креста с двумя поперечными балками в виду буквы «Х» и не дышала.
Я прислушался в надежде услышать сердцебиение, но его не было.
— Твою-то мать! — выругался брат Бруно и рявкнул на брата Лития: — Что тут произошло? Кто позволил?!
— Она сама, — не растерялся брат Литий и пояснил: — Тварюга проснулась в дороге. Пришлось вкатить ей ещё одну дозу. Она после первой должна была спать не меньше четырёх часов. А тут и часа не прошло. Вторая доза тоже надолго её не успокоила. Еле успели привязать. Так она две цепи порвала. И ловчую сеть. Чуть брату Оршену горло не вспорола. Очень быстрая и сильная тварь. Суккуба такой быть не должна. Думаю, она приняла что-то усиливающее её возможности. А ты сам знаешь, какие последствия у таких средств. В общем, минут тридцать она ещё билась, орала, выла и проклинала нас, особенно часто доставалось брату Каину, — охотник скосился на меня. — Потом внезапно захрипела, выгнулась, аж кости вывернула из суставов и затихла.
— Плохо, — раздосадовано произнёс брат Бруно.
— Она что-нибудь сказала? — с надеждой спросил я.
Брат Литий отрицательно покачал головой.
— Даже ничего спросить не успели.
Я скрипнул зубами. Вот же! Ну как так-то?! Как я теперь Маркуса найду?
Если он, конечно, жив. Да даже, если Кара не соврала, нужно найти тело или то, что от него осталось и похоронить.
Я с ненавистью глянул на мёртвую суккубу, развернулся и вышел из допросной. Поднялся наверх, заняв место в столовой. Сел подальше от всех и уставился в столешницу, будто на той был написан смысл жизни.
Говорят, безвыходных ситуация не бывает. Ну, не гадалке же мне идти, чтобы узнать местоположение брата.
Хотя, может и стоит сходить. Вдруг поможет?
Только там, либо шарлатанки, либо такие же демонические отродья, какой была Кара. Я их всех выведу!
На стол передо мной встала парящая кружка с горячим напитком, заменяющим наш чай. Какие-то травы, ягоды. С пакетиками не сравнишь. Вкусный напиток.
Я поднял взгляд от столешницы и узрел брата Бруно.
— Ты своей кислой рожей портишь весь боевой дух братьям, — сказал заместитель главы Братства.
— Могу бегать, махать руками и смеяться, как дятел Вуди, если это поможет поддержать боевой дух, — съязвил я.
— Кто такой дятел Вуди? — заинтересовался охотник.
Я поморщился. Сильно расстроился, раз такую глупость ляпнул. Не стоит братьям знать, что я пришелец из другого мира.
— Не важно, — обхватив ладонями принесённую охотником кружку, буркнул я.
Брат Бруно подсел за стол напротив меня.
— Я знал, что узы вампиров довольно крепкие, но не думал, что…
— Нас мало, — отпив горячего травяного чая, перебил я. — Если не будем держаться друг друга — станет ещё меньше. Та же суккуба до последнего защищала свой выводок. Чем мы хуже суккуб?
— Здесь, пожалуй, соглашусь. Но ведь не все из вас такие… мирные. Те же гули, которые в голодный год жрут собственных отродий.
Я с насмешкой посмотрел на охотника.
— А как же матери, которые за пару монет продают собственных детей в бордели? Или дети, убивающие родителей ради наследства? Убийцы, насильники, торговцы дурманом? Да, мы отродья, но мы такими родились — это в нашей крови, в нашей памяти и инстинктах. А, вы, люди? Чем обоснована ваша жестокость? Иногда начинаешь задаваться вопросом, кто из нас большие звери: вы или мы?
— Ну, не все же люди такие, — высказался брат Бруно, встав на защиту своего вида, но тут же умолк и тихонько рассмеялся: — Уел. Я понял, что ты имеешь в виду.
— Тогда, может у вас есть идеи, как мне теперь найти брата?
— Вообще-то есть. Но это разговор не для этого места. Прогуляемся?
Конечно я согласился!
Глава 18
Те причины, по которым я так сильно хочу найти Маркуса и которые назвал брату Бруно, не самые главные. Меня больше терзало то, что я уже потерял сестру в прошлом, родном для меня мире. До сих пор
