Железнодорожница - Вера Лондоковская
— Да что ж я, не понимаю, что ли? Кстати, электробритву надо взять.
— Можно список написать, и потом по нему собирать вещи, — посоветовала я. — Вадим поможет нам багаж донести до самого поезда.
— Так он все-таки не поедет?
— Нет, — я опять взгрустнула, — он уже числится в пароходстве, и рейс может быть в любой момент.
— Понятно, — дед кивнул и налил себе первую рюмку. — Слушай, а что там Ритка обмолвилась про парк? Вы что, с Димой в парк ездили?
— Да было дело. Встретили его случайно на остановке, он и предложил прокатиться, — сказала я как можно небрежнее.
Дед изучающе посмотрел на меня в упор.
— Что ты на меня так смотришь? — смутилась я.
Похоже, он обо всем догадывается. Да и знает он свою дочь и Диму как-нибудь лучше меня.
— Ничего я не смотрю, — дед отвернулся и хлебнул первую рюмку.
— Что зазорного в том, чтобы просто съездить в парк? Мы же не вдвоем с ним ездили, а с Риткой. И Пашиных хотели с собой взять, только они сбежали куда-то.
— Да-да, ничего зазорного, — дед кинул в рот ириску, — но однажды люди видели, как он провожал тебя до подъезда.
Ах, люди все-таки видели? Так я и знала! Интересно, в этом дворе можно шаг ступить, чтобы хоть кто-то не видел?
Меня кинуло в жар. Так, значит, видели и то, как мы обнимались и целовались? Вот же… у меня слов не было. Хорошо, что Вадим не имеет обыкновения сидеть во дворе на лавочке, да и не якшается ни с кем из соседей.
— Знаешь, — сказала я, когда приступ жара прошел, — в тот вечер, когда Дима меня проводил… А знаешь, почему он меня проводил? Потому что Вадим остался у свекрови вдрызг пьяный. Так вот, мы дошли до подъезда. Потом я пошла домой и размышляла, что делать.
— И что надумала?
— Я выбрала семью! Тебя, Ритку, Вадима. И в первую очередь потому, что я уважаю себя и никогда не стану таскаться с другим за спиной у мужа.
— А зачем таскаться? — дед открыл ящик стола и проверил, сколько осталось ирисок. — Можно развестись с мужем, многие так делают.
— А мне совесть не позволит так сделать! — я упрямо тряхнула головой. — Бегать за Вадимом, женить его на себе, а потом бросить? Нет, пусть Дима останется моим другом, даже родственником — бывшим мужем сестры…
— Да, поторопилась ты с этим замужеством, — заметил дед.
— Может, и так. Может, лучше было не выходить замуж и ждать Диму, не знаю. Получилось так, как получилось. А сейчас Ритка любит отца до посинения и панически боится, что мы разведемся. Так что…наш с Димой поезд ушел.
Я пошла спать, но уснуть не могла очень долго. Одно дело рассуждать о совести и чести и совсем другое — каждый день чувствовать, как тебя пронизывают лучи неугасающей любви. Закрывать глаза и видеть перед собой взгляд любимых глаз, вспоминать тепло и нежность любимых рук. Нет, разрываться между чувствами и долгом — это невыносимо!
Впрочем, послезавтра я уеду. Новые впечатления, дорога, Москва советского времени, радость общения с родными. Кто знает, может, и померкнет образ Димы в моем сердце.
И вот наступил день отъезда. Полностью собранный и закрытый на все замки чемодан стоял в прихожей, у самого выхода. Рядом приткнулись большие, битком набитые пакеты. Я знала, что в поезде всегда можно купить еды, но все же не поленилась — приготовила и курицу, и пирожки нам в дорогу. А они тоже занимали место в поклаже.
Я рассчитала время, чтобы добраться до поезда и не опоздать.
— Поедем на электричке на четырнадцать тридцать или на пятнадцать ноль-ноль, — объявила я деду и Ритке.
Дед был одет в свой коричневый костюм и начищенные до блеска ботинки, на голове — всегдашняя кепка образца пятидесятых годов. Я давно заметила, что люди в возрасте предпочитают одеваться так, как это было модно во времена их молодости.
Ритка была в сиреневом сарафанчике и босоножках, в руках — вязаная кофта на случай, если похолодает.
Я оделась в лучших традициях пословицы «По одежке встречают». Порывалась даже натянуть импортные капроновые колготки, подаренные Лариской. Но жара в эти дни стояла нестерпимая, и колготки отправились в пакет с остальными вещами. Надела новое платье из полупрозрачного шифона (под ним конечно же, была комбинация) — черное с белым рисунком в виде цветов, по вырезу и рукавам шли воздушные рюши. Макияж, такой же, как и всегда — и плевать, что в поезде трудно будет умыться! Завершали образ черные лакированные туфли и такая же сумка.
Часть денег мы предусмотрительно спрятали во внутреннем кармане дедова пиджака. Другую часть я засунула к себе в бюстгальтер. По принципу «не клади все яйца в одну корзину».
— Да где же Вадим? — беспокоился дед. — Нам выходить скоро!
— Да, — я обеспокоенно глянула на часы, — еще десять минут ждем, и выдвигаемся без него.
Тут Ритка, не отходившая от окна, радостно взвизгнула:
— Папа! Папа идет! Он успел!
У меня отлегло от сердца. Ну слава Богу, он и чемоданы нам дотащит, и проводит по-человечески.
Через минуту вбежал Вадим, весь взмыленный.
— Папочка, ты приехал! — кинулась к нему Ритка. — Может, все-таки с нами поедешь?
Однако, Вадим не разделял ее восторгов.
— А вы что, еще не уехали? — спросил он на бегу и скрылся в зале. — Я на минуту, забыл свой пропуск в порт.
— В смысле? — разозлилась я. — Ты что, не проводишь нас на поезд? Ты же обещал, мы тебя ждем, как придурки!
— Мне некогда, — рявкнул он, выбегая из зала. — Меня люди ждут!
— А мы что, не люди? С дочкой хоть попрощайся.
— Да что там прощаться? — скривился он, но увидев умоляющие Риткины глаза, все же наклонился и приобнял ее. — Ладно, я побежал!
— А ты с кем-то на машине? — все же спросила я. — Может, подбросите нас?
— Да там все занято, — Вадим уже выскочил в подъезд, — и мы в другую сторону.
Расстраиваться
