Железнодорожница - Вера Лондоковская
— Во-первых, Лариска может тебе дать свой пропуск, — сказал Андрей, — они там особо не смотрят на фото, лишь бы пропуск был. А во-вторых, твой Вадим с сегодняшнего дня в штате пароходства.
— Да ты что? — я аж подскочила на стуле. — Так он и заявление написал?
— И написал, и оформился, и трудовую книжку отдал. Все, как положено.
— Ой! — я готова была подпрыгнуть до потолка от радости. — Так, выходит, я могу пойти в пароходство и выписать себе пропуск?
— Ну, конечно, — Андрей добродушно улыбнулся и взял салфетку, заканчивая трапезу.
— Слушай, Андрей, как же я тебе благодарна!
— А я-то как тебе благодарен! Ты ж его столько лет в моря не пускала! А теперь вот, братик будет со мной в море. И хорошо, что у нас фамилии разные. Никто хоть кумовство не припишет.
Фамилии разные — значит, братья от разных отцов? Впрочем, какое это имеет значение? Все равно ведь братья.
— А когда вы в рейс идете?
— Да в любой момент можем уйти, в течение месяца все решится.
— А то мы в отпуск собрались в Москву. А я так и не знаю, сдавать билет Вадима или он все же поедет с нами.
— Да лучше сдай, — посоветовал Андрей, — он-то не в отпуске сейчас. Только-только на работу устроился. В любой момент могут вызвать.
— Жаль, что в Москве не побывает, — вздохнула я расстроенно.
— Зато в других странах побывает, — успокоил меня Андрей, — у нас ближайший рейс — в Бразилию. Пока не решили, как пойдем — мимо мыса Доброй Надежды или через Панамский канал. Но в любом случае остановки будут в портах. В Бразилии принимаем на борт сахар-сырец, тоже долго будем стоять под погрузкой. Так что у вас свое путешествие, а у нас свое.
— Что за город в Бразилии?
— Порт Ресифи.
Глава 25
Из гостеприимного Ларискиного дома я приехала в свой район на электричке. И пошла домой знакомой дорогой: слева — море, справа — жилой массив. Меня не переставали занимать мысли о Лариске и Андрее. Я, конечно, рада за них. Но как они себе представляют будущее? Долго ведь на двух стульях не усидишь. Да и ребенок у Таты родится, тогда что? Будут продолжать ее обманывать? Или Андрей попросту разведется и будет платить алименты? Опять же, зная страсть Таты к парткомам, — что, если она прознает и пойдет жаловаться на Лариску-разлучницу?
Навстречу мне спускались по лестнице от нашего дома двое: худой старик, измочаленный ежедневными возлияниями — Молодожен, и его молодая супруга — Синеглазка.
Я остановилась внизу. Лучше подожду, пока они пройдут, чем обтираться о таких отвратительных персонажей.
Молодожен, прозванный так с легкой руки нашего деда, шел первым. И вдруг неловко оступился на лестнице. А чего еще ожидать? У пьяных координация движений нарушена.
— Ай-яй! — Старик, хватаясь за перила, заскользил вниз и вскоре приземлился недалеко от меня. — Извини, соседка, на форму твою засмотрелся.
Врет он. Не на форму засмотрелся, а торопился в Гастроном, пока не закрыли.
— Витя, Витенька, ты не ушибся? — бросилась к нему Синеглазка и слегка понизила голос: — Соседка богатая, на железной дороге работает. Может, попросим, чтобы на второй фуфырь нам добавила?
Этого мне еще не хватало! Не оборачиваясь, я стремглав побежала по лестнице во двор.
Там, несмотря на лужи и грязь, было много народу. И дед сидел с мужиками за доминошным столом, и Ритка бегала с Юрочкой. Наверно, и Маша где-то здесь. Хорошо, что она стала часто заходить к нам. Я остановилась у подъезда и помахала деду рукой.
Вдруг откуда-то издалека послышался характерный нарастающий гул, и вскоре из-за крыш соседних домов вынырнул небольшой военный самолет и пролетел над нашим двором.
— Мамочка! Тетя Альбина! — ко мне прижались с двух сторон подбежавшие дети.
— Ритка, ты чего дрожишь? — удивилась я. — Самолета испугалась?
— А вдруг это штаты летят? — девочка с ужасом смотрела на меня снизу вверх.
— Какие еще штаты? — еще больше удивилась я.
— Училка в школе говорит, что штаты хотят на нас напасть, — поведала мне Ритка, — они все время бесятся, и хотят ядерную войну развязать. А ядерная война — это смерть всего живого! Мы все умрем. И планета наша умрет. А я так не хочу! Я хочу, чтобы все мы жили!
Я ушам своим поверить не могла. Учительница в школе говорит такое второклассникам, заставляя их паниковать и дрожать от страха! А они еще такие маленькие, верят каждому ее слову.
— Так-так, ну-ка давайте присядем на лавочку, — сказала я, — хотя нет, лавочка мокрая! Пойдемте домой, поговорим.
Поднявшись в квартиру, я достала из холодильника яркий картонный пакетик, напоминающий по форме треугольник, отрезала ножницами верхушку. Мы выпили по кружке молока и пошли в зал. Вадим, по своему обыкновению, валялся там на диване и читал «Комсомольскую правду».
— Ты сегодня на работу оформлялся?
— Да, а ты откуда знаешь?
— Да встретила в центре Андрея, он тоже там по делам был. Ты в курсе, что вы идете в Бразилию?
— Да.
— Ты рад?
— А ты как думаешь?
Я решила продолжить с детьми разговор, начатый на улице.
— И часто учительница такое говорит? — расспрашивала я. — Ну, про атомную войну?
— Да почти каждый день!
— И нам рассказывали, — встрял Юрочка, — я даже знаю, что такое ядерная зима! Солнце исчезнет, и все время будет идти снег. А людям будет нечего есть, и они начнут умирать от голода и холода. И еще от болезней. А потом все умрут, и планета остановится.
Я только глазами хлопала. Вот и зачем такое знать детям, спрашивается? Чтобы они ночами не спали?
— А однажды, — рассказывала Ритка, — у нас объявили воздушную тревогу. Учительница сказала, что это штаты летят, и сейчас с самолетов начнут атомные бомбы сбрасывать. И мы все побежали прятаться в бомбоубежище.
Что?
— Вы сильно испугались?
— Очень, — призналась Ритка, — мы все смотрели друг на
