Иммунный - Владимир Анатольевич Тимофеев
А ещё у меня имелось постоянно висящее перед носом облако маг-энергии. И ощущения практически те же самые, что и на «Лысом холме» недалеко от Бугуртия, и на перевале в Гиблом лесу. Странная магия, идущая словно бы из ниоткуда, через невидимые невооружённым глазом разломы в каменной тверди… Кто знает, может быть, эти возвышенности и есть те самые «Холм Познания» и «Пик Равновесия», про которые недавно упоминал Тур?.. Было б прикольно, если бы так всё и вышло…
Само восхождение заняло часа три. Пока лез наверх, надеялся, что вход внутрь горы отыщется где-нибудь по дороге, однако не повезло. Брести пришлось до са́мой вершины. Ну, в принципе, так и предполагалось. Ведь именно здесь, на оси «пирамиды» должно, по прикидкам, болтаться созвездие Око Демона. В смысле, точнёхонько над головой, в строгом зените. Поэтому, к слову, я и сказал своим спутникам, что проникнуть под гору смогу, когда появятся звёзды.
Это было что-то иррациональное, интуитивное… Как будто мне кто-то подсказывал, что эта фигурка — «пирамида с сияющим глазом», что стала невольной причиной моего попаданства — станет затем и моим пропуском куда-то ещё… то ли обратно домой, то ли в другие миры, то ли к какому-нибудь владычеству-всемогуществу, то ли, вот как сейчас, просто под гору…
С вершины Пустой горы я отлично видел, что происходит внизу: у подножия, на «мосту», в городе, за восточной стеной…
Мы не ошиблись. Нас и вправду преследовали. Целое войско пеших и конных выдвинулось из леса и направилось к Пустограду сразу по трём дорогам. Я наблюдал, как оно втягивается в городские ворота, как ползёт по центральной улице к площади, где мы прошли испытание, и после недолгой заминки движется по проходу на «мост» и к горе. Видел, как пара сотен стрелков, прикрытые магозащитным куполом, пытаются нахрапом преодолеть последний участок пути к «Пирамиде Желаний». Как наши встречают их файерболами, кольцами праха, ледовыми копьями, комками призрачных игл. Как передовой отряд, потеряв до трети убитыми, откатывается на дальнюю половину «моста». Как вражеские военачальники перегруппировывают силы для новой атаки…
Да, я всё это видел и ничем, абсолютно ничем не мог помочь своим спутникам. Ведь чтобы помочь им, мне требовалось спуститься. А спускаться сейчас было никак нельзя. В небесах уже загорались первые звёзды. К несчастью, на высоте темнеть начинало позднее. И это, увы, отнимало у меня драгоценные часы и минуты. Приступить к ритуалу я мог, только когда Око Демона проявится полностью, до самой последней звёздочки.
Что надо делать — об этом мне никто не рассказывал.
«В книгах об этом ничего не написано», — разводили руками Лика и Тур.
«Предания об этом умалчивают, — грустно вздыхала Рей. — Но я слышала, что надо как-то соединить небо и землю».
«Чтобы туда войти, надо стоять на вершине, и это единственное, что я знаю», — пожимал плечами Аршаф.
Все они были не в курсе, что значит для меня Око Демона. Они никогда не поднимались на Пирамиду Желаний, поэтому не могли знать наверняка, какая из звёзд расположена строго над центром горы, ведь ярких звёзд и созвездий на небе этого мира было великое множество, и не меньше десятка ярчайших из них висело как раз над Пустой горой.
Однако и Тур, и Лика, и Рейна, и даже Аршаф почему-то верили, что я всё сделаю правильно.
Наверное, из-за этого они и приняли сейчас бой у подножия. Сражение, в котором при любых обстоятельствах и раскладах они победить не могли.
Четверо против нескольких тысяч — такое и в мире Земли было невозможно, даже с учётом воинского и технического превосходства.
Здесь же само превосходство выглядело не более чем фантомом.
Магия против магии, лук против лука, меч против меча, арбалет против арбалета, и у врагов и того, и другого, и третьего во много раз больше. Единственное, что может помочь… нет, даже не победить, а лишь отсрочить развязку — это собрать всю волю в кулак и, несмотря ни на что, стоять до конца, до того мига, когда уже некому станет сражаться, когда грудь пробьёт вражья стрела, тело начнут кромсать чужие клинки, руки больше не смогут удерживать меч, а зубы будут просто не в силах вцепиться в чьё-нибудь ненавистное горло…
Странно, но я сейчас тоже не чувствовал в себе сил, ни физических, ни душевных, чтобы тупо отбросить все мысли о том, что происходит внизу. И это сбивало настрой.
Хотя, казалось бы, чего проще?
Ведь, по большому счёту, я никому из них ничем не обязан. Как и они мне. Просто так получилось, что именно здесь и сейчас наши интересы совпали и мы гребём в одну сторону. И что, например, запрещает мне закончить свои дела на этой… или, скорее, в этой горе чуть попозже? Не утром, а, скажем, днём.
Что, блин, изменится для меня лично, если они все погибнут? Свет клином на них, в конце концов, не сошёлся. Исчезли одни соратники, появятся новые… Их вон тут… практически целый город… Ведь если всё выгорит, сил у меня будет столько, что многие посчитают за честь послужить такому правителю. Ну, или не за честь, а из выгоды, что, в принципе, не так уж и важно… Да и вообще, я могу просто плюнуть на месть и возжелать другого — вернуться в свой мир, и тогда судьбы местных «революционеров-повстанцев» мне будут по барабану. Типа, как «помер Максим, и хрен с ним»…
Даже не знаю, почему в моей голове возникали сейчас подобные мысли — подленькие, но в то же время… разумные, прагматичные, выгодные… Может быть, это опять магия? Искушающая и иссушающая. Та, что идёт из горы, снизу, такая же, как на перевале?..
Когда в нужном созвездии зажглась последняя звёздочка, окутывающее меня облако маг-энергии вдруг закружилось, словно веретено, а затем, помимо вращения, стало растягиваться вверх и вниз. Что удивительно, плотность энергии при этом нисколько не уменьшалась. Я продолжал пребывать в густом, как кисель, магическом мареве, и меня вместе с ним тянуло то в быстро чернеющие небеса, то в скалу под ногами. А через десяток ударов сердца в сознании неожиданно зазвучал шипяще-посвистывающий и потому кажущийся болезненным голосок:
«Ты нашсш, нашсш, нашсш…»
«Чей… вашсш?» — поинтересовался я в той же манере.
Мне не ответили, а просто продолжили бормотать:
«…нашсш, нашсш, нашсш…»
Хвала Илутвару, с каждой секундой неприятно шипящий голос становился всё
