Приграничное владение 4 (СИ) - Матюшенко Артем Юрьевич

— Спасибо, ми… Александр! — Димитр на мгновенье растерялся, но потом с чувством, крепко пожал протянутую Сашей руку. — У меня не так много настоящих друзей, но поверьте, я буду верен нашей дружбе, что бы не ожидало нас впереди.

Следующие несколько дней Саша был полностью занят проблемами внутренней отделки, как таверны на побережье, так и строительства новой деревни которую расположили на берегу реки, в трех милях от старого замка. Там уже было две дюжины домов-срубов и теперь решили поставить водяную мельницу, колесо и жернова которой будет крутить река.

Потом Вован пригласил его на помолвку с девушкой северянкой и хоть саму свадьбу они планировали сыграть в конце весны, но все же традицию с помолвкой нарушать не стали. Вова купил своей невесте красивое колечко, которое Ларс сделал амулетом здоровья, а Саша подумал про новый дом для своего друга. Куда ему жену вести, не в рыбацком же доме жить некоторое время пока дом строится? Значит вот еще одно из неотложных дел — взять на контроль строительство большого дома для Большого. Вот такой каламбур.

Потом он посетил заставу в далеком владении и проконтролировал завоз товаров в выстроенный торговый пост.

Потом решил расширить спортзал в подземелье, благо циркуляция воздуха там была продумана и сделана еще древними. Вместе с Вованом они купили теннисный стол, два боксерских мешка и полдюжины простых силовых станков с грузами и штангами на стойках-держателях.

Потом самолично забирал изготовленные приятелями-выпивохами небольшие зеркала в деревянных рамках. Не забыв проверить качество изготовленного товара и выдать работникам заработанные деньги.

Потом снова контролировал поставку множества ящиков с разнокалиберными гвоздями и скобами, стеклом и фанерой и снова отправлял груз до своего острова на плотах по Руду. Жаль, что заказанный им паровой корабль был еще не готов.

От рутины навалившихся дел, его отвлек пришедший через неделю корабль, с которого на берег сошла стройная кареглазая девушка в светлом платье.

Глава 25

Тара — столица Валашского княжества. Родовой замок князей Бакори.

Большая стрела с черно-серым оперением просвистела совсем рядом, оставив царапину на черненом наплечнике. А ведь шла точно в шею, сработал магический амулет ожегший холодом грудь под многослойным акетоном.

— Осторожнее, ваша светлость! Вас могут ранить. — Прикрыл его щитом один из воинов охранителей.

— Оставь, Имар. Сегодня все мы умрем, какая разница чуть раньше или чуть позже? — Усмехнулся старый князь и подтянул перевязь меча. — Да и на излете она. Далеко еще стоят.

— Умрем, милорд, — согласно кивнул опытный воин, — но вам раньше всех умирать нельзя. Это опечалит наших солдат и наоборот — вдохновит, если князь будет стоять с ними плечом к плечу при штурме.

— Да ты философ, Имар, я и не предполагал. Раньше ты все больше помалкивал, а тут нашел, что сказать. — Удивленно хмыкнул Болеслав.

— Так не по чину было, ваша светлость, солдату рот разевать, вот и помалкивал. Но вы же знаете, настоящему мужчине всегда есть что сказать. — охранник указал рукой в кожаной проклепанной железом перчатке. — Они вынесли лестницы в передние ряды, сейчас начнут.

— Лучникам изготовиться к стрельбе по секторам, арбалетчикам бить прицельно по всадникам и тем кто несет лестницы! — Секундой позже раздалась громкая команда командующего гарнизоном рыцаря Ольверта.

Вновь, пронзительно зазвучал сигнал горниста — «враг у стен». Глухо щелкнула тетива скорпиона и один из тяжелых всадников в двухцветном сюрко вылетел из седла пронзенный насквозь тяжелой стрелой. Тут же раздались выстрелы других башенных скорпионов и больших осадных арбалетов, прорежая именно конных хусариев. Одетые в цвета Фарнхельмского флага — черно-оранжевые сюрко с изображением вепря на груди, это были лучшие воины Казимеша, его тяжелая конница, его сила и его гордость.

— По крайней мере, они дорого заплатят за наши жизни, Имар. — глядя на лежащие под стенами замка, тела первых убитых фарнхеймцев, сказал князь.

— То так, милорд, но хотелось бы взять подороже. — Ответил воин и напоказ потрогал большим пальцем отточенное лезвие своего боевого топора.

— Кто мешает? — хмыкнул князь.

Он глянул на башню над которой развевался флаг Валашии — белый сокол на фоне лазурного неба. С башни ему помахал его сын Димитр. Он отдал короткую команду, одновременно махнув рукой и тут же прозвучал еще один не стройный залп осадных арбалетов и двух скорпионов стоявших на центральной башне, собирая кровавую жатву среди тяжелых всадников и стоявших в первых рядах воинов неприятеля. Нет, свою жизнь сегодня они продадут по хорошей цене. Князь тяжело вздохнул.

«Вот только, я совершил большую глупость. Так опростоволоситься на старости лет, а ведь считал себя умудренным жизнью и убеленным сединами мужем.»

Он вызвал сюда своего единственного сына — княжича Димитра. Вызвал на неминуемую гибель, сам своим собственным решением прервав сегодня старинный род Бакория.»

Не предполагал он, что Казимеш решится на захват Валашии и события понесутся галопом словно взбесившийся жеребец. Всего пару седмиц назад, разграбили большой торговый караван вышедший из Тары и направлявшийся в северные территории королевства. Тогда Болеслав и предположить не мог, что через две недели армия под предводительством одного из фаворитов великого князя Казимеша пана Каховецкого будет штурмовать его родовой замок. Он и вызвал сына с частью дружины, для того чтобы сопроводить несколько других обозов с товаром. Думал, что первый караван был разграблен дезертирами или бежавшими наемниками из армии Казимеша. Еще, князь хотел отправить своего сына уладить возникшее недопонимание с королем Остии, ведь именно тот был дальним родственником по матери и духовным родителем Димитра, первым прочтя молитву и осенившим святым знаком младенца.

Но на деле, все обстояло гораздо хуже. Два часа назад, как только на взмыленной лошади из приграничного форта прискакал посыльный и объявил, что от Большого Лирнейского перевала к Таре приближается огромная армия Фарнхельмцев, он наедине переговорил с сыном. Почти час, он убеждал княжича, пока не поздно покинуть замок и вместе с сестрой отплыть на остров Риген. Он приводил все разумные аргументы, просил и даже умолял, но тот остался тверд в своем решении.

Димитр не пожелал в опасности оставлять отца и покидать земли княжества, сбегая от предстоящего побоища. Тогда Болеслав смирился. В конце концов его сын давно стал мужчиной и воином и это его, и только его выбор. Зато, сын поддержал его когда Болеслав выбрал пятьдесят самых опытных воинов и велел спасти княжну и княжеские регалии — государственный флаг, княжескую печать, небольшой позолоченный церемониальный щит с нанесенным эмалью изображением белого сокола на лазурном фоне и княжеский венец. Жаль его сын никогда не наденет корону, ну что же он сам сделал свой выбор. Если сегодня спасется его дочь, то в ее детях все одно будет течь кровь рода Бакория, а ее будущий муж и их дети наследуют титул князей Валашских.

Именно Димитр убедил его отправить Агату не в Северные королевства, а на Риген, с правителем которого он сдружился. Охарактеризовав маркграфа Александра как очень богатого, но в то же время благородного и справедливого человека. То, что владетель Ригена был очень состоятельным, князь и так понял увидев его подарок сыну — большую серебряную сигулу с восхитительным золотистым алмазом в центре семиконечной звезды. Один только столь искусно ограненный камень, тянул на полтора десятка золотых солидов — огромное состояние для небольшого княжества.

Когда на дороге ведущей с перевала показались первые конные отряды, а со стороны приграничного форта и монастыря братии святого Альвертиса потянулись дымы, наверняка стало ясно, что и на благословенные земли старого княжества пришла война. Болеслав крякнул рассматривая поднимающийся к небу толстый столб дыма от горной обители. А ведь две дюжины монахов проживающих там вполне могли откупиться от пана Каховецкого, открыв тому ворота и отдав бочки с выдержанным бренди, что варила братия на монастырской винокурне из местного винограда. Но куда там — их настоятель слишком своенравен и ревностен святым догматам, чтобы поклониться вторгшимся в родные края чужакам.