Первый среди равных. Книга IX - Жорж Бор
В этот момент старик встрепенулся и внутри него окончательно пробудилась странная аномальная сущность, которая веками оберегала покой рода Разумовских.
— Главный вопрос вот в чём, Антип, — произнёс я и протянул собеседнику правую ладонь для рукопожатия. — Действительно ли ты сможешь ответить на мои вопросы, или старший твоего вида ошибся?
Тверская аномалия
Глубинные территории
Барон Егор Алексеевич Бестужев был потомственным дворянином. Род Бестужевых насчитывал сотни лет истории, вот только история эта была, в большинстве своем, абсолютно обычной, если бы не одно «но». При родовом даре аспекта Воды, раз в несколько поколений рождался ребенок с аспектом Смерти.
Это была одна из главных загадок рода, поначалу считавшаяся проклятием. Ровно до того момента, как прапрапрадед Егора Алексеевича не придумал как эффективно объединить эти два аспекта, став настоящей машиной для убийства. Ведь Вселенная, ну или Природа, так распорядилась, что имея «по умолчанию» аспект Воды, родовой дар Бестужевых заключался именно в улучшенной синергии двух аспектов.
Забавная получилась шутка мироздания, позволившая получать невиданные силы одному родичу, причем далеко не каждое поколение, при этом остальные довольствовались лишь скромным титулом и ограниченными возможностями.
Но, когда рождался ребенок с двойным аспектом, уж тогда род разворачивался по-полной! Ну, в том случае, если этот счастливчик скоропостижно не умирал, как обычно и случалось.
Однако, Егор Алексеевич имел правильный склад характера для того, чтобы добиться успеха. Практически полное отсутствие импульсивности, холодный разум и трезвый расчет дали ему возможность изучить родовые техники и развить их. Сначала под руководством преподавателей МАМИ — которые тоже прекрасно знали на что способны «двух-аспектные» Бестужевы, а затем уже в корпусе егерей, в который его взяли как лучшего на своем курсе.
Прямо сейчас, многие в Империи считали Бестужева сильнейшим боевым одаренным в Империи. Сам Егор Алексеевич так не считал. Он не любил мерять свои силы с чьими-то другими силами, единственное сравнение, которое он считал правильным — это сравнение себя с собой вчерашним. Вот такая у него была задача на жизнь — каждый день становиться немного сильнее, чем вчера. И он с этим неизменно справлялся. День за днем, год за годом, и вот он — юридически второй Егерь Империи, а по-факту — первый.
Относился к этому факту Бестужев, как и ко всему другому — с полнейшим равнодушием. Ему нужны силы, чтобы выполнять приказы Императора во благо Империи? Они у него есть. Чего еще желать-то?
Другой вопрос заключался в том, что в свои сорок девять лет у Бестужева не было ни жены, ни детей. И это постепенно превращалось в проблему. Не его конечно, а его отца — Алексея Петровича, который всё еще здравствовал и чрезвычайно волновался за судьбу рода. Да, в истории рода не было ни разу случая, чтобы дети у носителя двух аспектов в роду унаследовали оба аспекта, но ведь в роду никогда не было такого сильного одаренного, как Егор Алексеевич! Отец и мать сильно рассчитывали на подобное чудо, особенно учитывая то, что многочисленные братья и сестры Егора Алексеевича так и не получили потомства «соответствующего качества».
На всё это Бестужеву было откровенно плевать. Заводить семью в его положении означало относиться к этому делу безответственно, а это было против самой сути барона. Он мог не вернуться из любого, да-да, именно — любого выхода в аномальную зону. Так зачем усложнять?
Честно говоря, прошлый рейд в середину аномалии во время гона девятого ранга, мог стать тем самым, последним рейдом Белого Волка. Причем, сразу несколько раз. Если бы только не этот невероятный Разумовский и его дружинники. Да, «невероятный» — это отличный термин, который как нельзя лучше описывает молодого князя.
Бестужев прожил долгую и насыщенную жизнь. Боевые выходы его группы много раз происходили за пределами Империи. Барон много раз видел других одаренных, сильнейших одаренных своих государств. Это не говоря о том, что он был лично знаком с сильнейшими магами Российской Империи. Его работой было знать их потенциал. Знать с вполне определенной целью. Чтобы знать, как с ними взаимодействовать, либо же — как их нейтрализовать. Да-да, работа Егерей подразумевала и такие операции.
Так вот то, что он видел в исполнении молодого Разумовского — Бестужев не видел нигде и никогда. После гона было о чем поразмыслить, однако его мысли постоянно возвращались к тому самому рейду и всякий раз его практичный совершенный разум буквально отказывался анализировать происшедшее. Раз за разом, усилием воли Бестужев продирался сквозь барьеры «невозможно» в процессе анализа. Но ведь многое из того, что исполнял юный князь, почти мальчишка — было действительно невозможно!
Конечно, эпитет «мальчишка» к молодому князю абсолютно не подходил. Несмотря на его юный возраст, его действия в боевой обстановке были поистине гениальными. Хотя даже «гений» — недостаточный эпитет. Гением считали самого Бестужева и он знал еще пару десятков таких, но такого, как Разумовский — больше не было. И это было странно… Очень странно.
Что было еще странным, так это его нынешний… гхм… сопровождающий. Ближайший человек Императора — Иван. Бестужев просто не знал, как определить его статус. Этот странный человек просто появился из ниоткуда и сказал что идет с ними. А спустя мгновение, на телефон Бестужева пришел личный приказ Императора.
И всё закрутилось. Начиная от режима невероятной секретности, заканчивая сумасшедшей перестраховкой. Да, очевидно что в разработке плана участвовал сам командир Егерей, князь Потемкин, ведь он знал все возможности своих бойцов. Но приказ, тем не менее пришел лично от Императора, подчеркивая его важность.
Количество ценнейших ресурсов, потраченных еще до начала операции на телепортацию людей и техники явно довело бы министра финансов небольшой страны до инфаркта, но Империя могла себе такое позволить, когда возникала необходимость. К хорошему быстро привыкаешь, и Бестужев давно привык к тому, что в его распоряжении безграничный ресурс всего огромного государства.
Первая странность произошла в самом начале похода. Иван, который переоделся в странное облачение — напоминающее кимоно чёрное свободное одеяние, разительно преобразился, как только попал внутрь аномалии. Ну, странностью было уже то, что кроме этого тонкого кимоно на нем ничего не было, даже обуви. Но самым странным было другое.
Худой и нескладный, в обычно жизни, человек внезапно изменился. Нескладность сменилось изяществом и быстротой движений, вечно сгорбленная поза
