Балканы (СИ) - Дорин Михаил
Казанов вышел, а я собрал фотографии и положил их на стол. Валера вытер пот со лба, уставившись на меня.
— Осуждаешь? — спросил он.
— Нет. Презираю.
— Ну-ну. Тебе ведь теперь можно говорить. Видел тебя по телевизору на авиасалоне во Франции. Герой Советского Союза! Лётчик-испытатель! Ты когда ногой топаешь, золото не летит? — усмехнулся Гаврюк.
— Интересное сравнение с антилопой. Садись и рассказывай, чем занимался все эти годы.
Валера поднял стул и снова оказался напротив меня. Я толкнул ему ключ, чтобы он снял наручники.
— Летал. На всём, что было возможно и где никого не интересует твоя история. На всяких «кукурузниках», само собой.
— Африка?
— Не только. Мой связной в Пакистане обещал обеспечить работой в Израиле. Но ограничился только тем, что свёл меня с наёмниками и фанатиками Ближнего Востока. Деньги платили, и этого было достаточно. Большинство домой отправлял.
Мда, как в этом человеке сочетается его сущность предателя и желание помочь семье. Судя по рассказу Виталика, Валера переводил домой достаточное количество средств.
— А почему про сына никто не знал?
— Тебе это зачем? Вообще, удивляюсь, что я тебя встретил. Думал, что ты где-то в Кремле уже местечко нашёл. На тебя же надень костюм и можешь в телевизоре всей стране мозги пудрить.
— Судя по всему, вирус диссидентства на тебя тоже повлиял. Чего же тогда не перевёз родных в тот же Израиль? Сейчас границы открыты.
Валера замолчал, отвернув голову в сторону.
— Пробовал пару лет назад, когда «перестройка» началась. Никому это не надо. Родину они любят. Я уж думал, когда Горбачёв затеял все эти реформы и у родных в головах наведётся порядок.
Гаврюк отложил в сторону наручники и продолжил восхвалять новые процессы в стране.
— Перестройка остановила поток лжи, льющийся с экранов телевизоров и через все средства массовой информации. Она дала возможность свободного выезда. Теперь не нужно бегать в райком партии за разрешением на туристическую путёвку. И главное, создала политическую активность, гражданское достоинство людей. Теперь их голоса, волеизъявление действительно имеют значение.
— Про Макдональдс забыл и джинсы на каждом шагу, — заметил я. — А также сокращение армии, промышленности, обнищание населения и, возможный распад СССР.
Валера умолк. Услышав мои слова, он стал серьёзным. Похоже, за всеми сладкими речами об изменениях в стране, он забыл о возможности эту страну потерять.
— Этого не будет. Советский Союз не может рухнуть.
— Ты даже себе не представляешь, насколько он к этому близок, — ответил я, встал и пошёл к двери.
— Подожди, — остановил меня Валера.
Я повернулся к нему и посмотрел в глаза. Похоже, есть ещё у нас что-то общее. Но не могу я не помнить людей, погибших от его руки.
— Ты должен меня понять…
— Не могу. Ты людей убил, которые с нами делили один бетон. Отправляли и ждали тебя из полёта. Наши братья по крылу. Их нет, а ты теперь сидишь и рассуждаешь о политике.
— Я никого не убивал. О чём ты говоришь?
Открыл дверь и позвал Тадича с его бойцами. Достаточно на сегодня слушать бредни.
Виталик ждал меня в конце коридора. Стоял и смотрел на плакат с конструкцией МиГ-29 на сербском языке.
— А закончил бы я с тобой училище, летал бы на таком. Знал бы каждую заклёпку. Каково это вообще каждый раз подниматься в небо?
— Ты чего делаешь, Виталь? Зачем он нам? Лётчиков не нашёл во всём Союзе?
— Таких, которые являются мёртвыми для всех, нет. Ты зря так про смерть тех людей ему высказал…
Ну ещё бы Казанов прослушку не поставил. Я снял куртку и осмотрел карманы.
— Куда микрофон зашил?
— В куртке ничего нет. В той комнате местная прослушка стоит.
— Само собой. И почему же зря?
— Не от его руки погибли.
Виталик объяснил, что в Баграме гибель людей была следствием обстрела, произошедшего после стрельбы Гаврюка. Всем было легче всё свалить на него. Тем более что Валера считался погибшим.
— Не сильно это его оправдывает.
— Будь он повинен в смерти людей, я бы его сюда не притащил. Но он работал с тобой, когда вы летали на МиГ-21–81. Не доверяешь ему МиГ-29, так пускай помогает сербам с «весёлыми».
Я покачал головой и задумался. Почти 30 лет уже воюет МиГ-21. Столько войн, сколько пришлось на этот самолёт, пожалуй, ещё никому не приходилось пройти. И вот ещё одна.
— Можешь пихать его куда угодно. Для меня он как был предателем, так таким и останется.
— Намёк понял. Он тебе не помешает. Будет летать с сербами. Просто передай им свой опыт.
— Виталь, ты понимаешь, что каждый вылет на МиГ-21 для этих ребят будет билетом в один конец? На Гаврюка мне всё равно.
— Дружище, тебе удалось сбить МиГ-29 на МиГ-21. Причём не самый плохой лётчик сидел в кабине 29го. Я уверен, что какая-нибудь стратегия использования 21х у тебя есть на уме.
Мне кажется, он от меня требует почти невозможного. Но это почти. Шанс есть всегда.
— Давай закончим этот длинный вечер. Где предлагаешь остановиться? — уточнил я.
— С жильём вопрос решён. Давай я тебе ещё кое-кого представлю.
— Хватит. Достаточно на сегодня встреч.
— Да ладно тебе, — похлопал меня по плечу Виталик и повёл в сторону самолётов.
Рядом с МиГами стояли три человека, одетые в серо-зелёные комбинезоны американского образца. Нашивки были с эмблемами красного щита с белым крестом и шлемом рыцаря. На щите была изображена цифра 172 и название подразделения «Ратници». В переводе на русский — ратники.
За спиной послышались шаги. К самолётам подошёл и Гаврюк в сопровождении Предрага Тадича. Кажется, для себя Валера решил, что лучше он погибнет в бою с американцами.
— Знакомься, это твои подчинённые на время всей операции. Сколько она будет идти, трудно сказать. Надеюсь, что я не зря рвал задницу за каждого, — сказал Виталя и протянул мне список этих ребят.
Двоим меньше 30 лет, а ещё один выглядел старше меня более чем на 10 лет.
Все выглядят весьма растрёпано. Лица небритые и очень уставшие. Ощущение, что их также привели через допрос у Казанова.
— Сначала посмотри информацию о каждом, — предложил Виталик.
— Потом, — ответил я и свернул листок.
— Лучше посмотри.
— Ты думаешь, я не понял, что здесь люди не с самым законным прошлым? Если честно, мы сейчас все здесь наёмники, а это статья.
— Только у нас контракт другой. Со страной.
— Поэтому я здесь, с тобой. А не пробираюсь домой, — ответил я и повернулся к остальным. — Меня зовут Сергей Родин. Имя настоящее, можете уточнить потом у старшего нашей команды, — указал я на Казанова.
— Ты первым сел на палубу? — спросил у меня один из парней.
— И звезду Героя получил вроде.
— А ещё во Францию ездил. Ты же вообще в шоколаде должен жить, — подошёл ко мне ближе самый шустрый из мужиков.
Заглянув в листок, я обнаружил напротив каждого цифру. У первого же в списке рядом стояла надпись 064 КССР. Ещё у одного стояла цифра 147 РСФСР. Похоже, это статьи Уголовных кодексов республик Союза.
— Рустам Токаев.
— Это я, — поднял руку парень, который по национальности смахивал на казаха.
— Статья 64 — контрабанда? — уточнил я.
— Да. Три года заключения.
— На чём летал? — спросил я.
— Су-15 и МиГ-29. Пока срок не получил.
— Что ж ты такое перевозил?
Токаев вздохнул, но молчать не стал.
— Из Афгана таскал всякие штуки в промышленных масштабах.
Следующим был Вася Долгов. Невысокий, шустрый, с писклявым голосом паренёк. Фамилия почти говорящая — получил срок за мошенничество по статье 147.
А вот третий товарищ был самым молчаливым.
— Пётр Вдовин, бывший командир истребительного полка, полковник, — тихо сказал грузного вида мужик.
Номер статьи указывал на то, что он самый провинившийся из троих моих подопечных.
— Что с вами произошло, товарищ полковник?
— Статья 108.
— Да, я прочитал. Кому вы нанесли столь тяжкое телесное повреждение?
