Столичный доктор - Линник Сергей
– А у того кадык ходит, – сообразил я, а потом догнал про опасную бритву. Нехилые тут забавы.
– Надо выпить так, чтобы не пораниться. Тогда орел, дружки в восторге. Только вот у Смолина-младшего все не задалось… – Доктор вздохнул. – Полстакана он выпил гладко, а на второй половине его товарищ вскрыл ему горло. Как я приехал, все было уже кончено. Держал бы лезвие прямо, получил порез. А этот… как раз по сонной артерии… И ума не приложу, как можно было так бритву держать? Будто специально… Ведь при запрокидывании головы ситуационно меняется анатомия шеи. Сосудистый пучок уходит далеко назад и кнутри, к позвоночнику. – Павел Тимофеевич увлекся, начал размахивать руками, будто лекцию студентам читал. – Вперёд выходит трахея и частично глотка. Поэтому при таком положении очень редко повреждаются сонные артерии. – Доктор наклонился ко мне, вполголоса добавил: – Я ведь помню случаи самоубийств, когда резали трахею и глотку, но артерии не были повреждены…
Тут меня конкретно так проняло. Вот она, кровушка, полилась.
– Такое горе! До генерал-губернатора дело дошло, его адъютант примчался. Полиция, конечно… Дружков под арест, мать отпаивал валерьянкой… Семью очень жалко. Молодые дурни, не ценят жизнь. – Павел Тимофеевич даже промокнул глаз платком. – Ладно, что-то я расклеился. Мне пора, на днях еще зайду к вам.
* * *Дальше потянулись тяжелые, унылые будни, наполненные болью. Уже через неделю я был готов взвыть от новой кровати и перебраться в старую. Дважды почти дошел до желания всё же уколоть морфий во время самых тяжелых ломок. Очень тяжко было. Пытался отвлечься чтением книг, газет. Проглатывал все подряд: медицинские справочники, учебники, заметки о похоронах царя.
Погребение Романову устроили торжественное, по высшему разряду. Как сообщали газеты, пять дней тело Александра III пролежало в Ливадийском дворце. Шестого ноября оно было перенесено в Большую Ливадийскую церковь, а оттуда через двое суток гроб императора отправили на борт крейсера «Память Меркурия», который после полудня доставил его в Севастополь, где уже ждал траурный поезд. Одиннадцатого ноября поезд подошел к Москве, и гроб с телом покойного императора под звон колоколов, мимо сотен стоящих на коленях москвичей привезли в Архангельский собор Кремля, а на следующий день, после непрерывных служб, снова доставили на вокзал и оттуда – в Петербург.
Вымоливший прощение после пьянки Кузьма ходил к Кремлю и был в числе видевших траурный кортеж. Москвичи искренне плакали: Александра в обществе любили и уважали. Не все, конечно, но общие настроения были понятны. Царь-миротворец, не начал ни одной войны, строил Транссиб, открывал музеи. Да, самодержец был реакционным товарищем, много чего запрещал и кучу народу отправил на каторгу, но когда у вас папу взрывают бомбой на глазах у всего Питера, трудно ожидать иного.
После Москвы траурный поезд прибыл на Николаевский вокзал. Точно так же, как и в старой столице, путь к Петропавловскому собору был переполнен коленопреклоненным народом. Как только вынесли гроб императора, погребальная процессия отправилась через Невский проспект. Двигались по заранее определенному церемониалу, причем министры шли парами вперед гроба, перед певчими и духовенством, а наследник Николай II – позади.
Больше недели газеты писали только о похоронах и ни о чем другом. Потом переключились на присягу, к которой приводили гвардейцев и прочие части, будущую коронацию. А я лежал на своей специальной кровати и думал о Ходынке. Мероприятие это закончится плохо – большое число людей пострадает в давке. С этого, собственно, и начнется несчастное воцарение Николая II. Что тут можно сделать? Как предостеречь? Вопрос.
К концу ноября появился эффект от иглоукалывания и массажей. Я смог пошевелить ступнями, слегка согнуть колени и даже немного подтянуть правую ногу к животу. Конечно, с помощью рук. Это открыло большие возможности по дополнительным упражнениям в кровати. Закачивать мышечный корсет вокруг спины стало легче. Да, сквозь боль и не могу, но тем не менее…
Прогресс отметил баней. Заставил Кузьму вновь арендовать пролетку, и мы поехали в Сандуны. Не поскупился на высший разряд, благо деньги от студентов еще были. Номерные кабинеты, бассейн, отличная парная. И чего я раньше сюда не заглядывал? Да и народа совсем нет, цены-то кусаются!
Однако не в деньгах счастье. Попарился хорошо, банщики были услужливыми, помогали везде перемещаться, позвали цирюльника – тот наконец сбрил ужасную бороду, укоротил усы и волосы на голове. Из зеркала на меня глянул молодой элегантный мужчина с усиками а-ля доктор Ватсон в исполнении Соломина. Парикмахер пытался оставить мне длинные баки, но я попросил сделать стандартные прямые виски и окантовку сзади. Под левый пробор получилось очень по-передовому: местные купцы предпочитают бороды-лопаты в стиле почившего царя, аристократия – роскошные усы, бакенбарды. Так что стал выделяться на фоне как первых, так и вторых.
В последний заход в парную ко мне все приглядывались, качали головами, кроме одного молодого красавчика прямо с усами, как у меня, небольшими, аккуратными… Он все просил поддать и поддать. Пока один старичок не пожурил любителя пара:
– Вы, господин Бунин, жар обожаете. А про нас на верхних полках все забываете. Поднимайтесь повыше, и будет вам полное удовлетворение.
Я присмотрелся к «поддавальщику». Неужели этот тот самый поэт, прозаик и будущий лауреат Нобелевки? Худенький, глаза печальные – прямо вся скорбь русской литературы.
– Господа, я в Москве проездом, – пояснил Иван Алексеевич сандуновским гуру. – Когда еще удастся попариться? Да еще с хренком…
Тут-то меня и проняло. Нет, не паром и не хреном, а возможностью познакомиться с Чеховым, Толстым, Тургеневым… Хотя стоп. Последний уже, наверное, умер. Зато живы академик Павлов, Склифосовский… Я ведь столько всего знаю в медицине, а умею еще больше! От перспектив у меня закружилась голова. В буквальном смысле. В глазах появились черные точки, и я рухнул на дощатый пол парной.
– Господа! Держите его, держите…
Очнулся уже в общем зале, мне на голову положили холодную мокрую тряпку, кто-то даже обмахивал газетой.
– Сударь мой! Ну нельзя же так! – Тот самый седой старичок, что лежал на верхней полке, укоризненно взглянул. – Ежели болеете, в парную ни ногой. Лучше мыльней ограничьтесь.
Я оглянулся. Бунина уже не было, завсегдатаи Сандунов постепенно разбредались по кабинетам.
– А вы… – Я посмотрел на старичка.
– Статский советник Блинов Андрей Георгиевич. В отставке уже как пять лет.
– Очень приятно. Баталов Евгений Александрович, доцент Московского университета.
– Если позволите совет…
– Буду благодарен.
– Диета по Бантингу! Творит чудеса. Поставит вас на ноги за месяц. Крайний срок – за два. Хотите, расскажу, в чем суть диеты?
– Немного позже. С вашего позволения, я сначала приду в себя.
Кажется, старичок обиделся. Думал, что я буду сразу погружаться в метод этого Бантинга. Что-то про безуглеводную диету, точно не помню… Может, ожидал большего внимания? Он чиновник пятого вроде класса, высокородие. А я, наверное, восьмого, хоть и высокоблагородие. Впрочем, в бане генералов не бывает. А увижу его еще раз, поблагодарю, он ведь искренне помочь хотел. Или письмо напишу.
Когда на улице Кузьма вывозил меня к пролетке, к нам быстрым шагом подошла низенькая женщина в пуховом платке, старой шубейке, произнесла:
– Хотите, я за вас помолюсь?
Да что сегодня за день такой? Все горят желанием мне помочь. Даже не дожидаясь моего ответа, женщина бесцеремонно положила мне руку на лоб, завела:
– Господи, Иисусе Христе, видишь Ты его болезнь. Ты знаешь, как он грешен и немощен… Господи, сотвори, чтобы болезнь эта была в очищение его многих грехов. Помилуй его по воле Твоей и исцели…
– А ну-ка иди прочь! – прикрикнул на женщину Кузьма. – Ежели захотим святой молитвы, в церкву пойдем, к попу, а не к бабе-молоканке!
