Три Африки для Миши и Лизы (СИ) - Вагнер Идалия
— Эх, друг Миш, оба раза мне сначала повезло, а потом не повезло. В первый раз караван был маленький, а навстречу попался большой и сильный караван. Хозяева двух караванов при встрече выпили слишком много огненной воды, начали драться, охрана тоже ввязалась. Даже собаки бросили охрану рабов, и начали грызню с собаками другого каравана. Мы с моим напарником быстро решили бежать. Тогда еще сильные были, не успели ослабеть. Поэтому бросили ношу хозяйскую и побежали в ближайший лес. Было уже довольно темно, и мы надеялись, что успеем убежать далеко даже с кандалами и цепями. Было много шума, поэтому никто не слышал звон наших цепей.
Только за нами побежали все остальные пленники, а это увидели собаки. Когда начали лаять собаки, спохватилась охрана. В общем, далеко убежать не удалось. Всех быстро нашли, вернули в караван и высекли. И если раньше только на ногах цепи были, то потом стали и руки сковывать по несколько рабов. А так вместе уже и не убежишь большой группой! Совсем тяжело стало, потому что еще и цепи пришлось нести, кроме груза.
Потом уже в другом караване, в который нас продали, получилось бежать. Там тоже все случайно получилось. Новые хозяева, может, и не знали, что мы раньше пытались бежать, поэтому все только с рогатинами на шее и цепями на ногах были. Груз был большой и ценный — слоновьи бивни, а идти пришлось по узкой тропинке, которая шла вниз в овраг. Вокруг было много кустов. Шли почти везде по одному, для двоих ширины тропинки не хватало.
Когда охрана с собаками прошла немного вперед, мы увидели, как двое впереди нас бросили свой груз и ринулись в кусты. Тут мой напарник тихонько скомандовал: «Узома, бежим!» и бросил свой груз. У меня другого выбора не было, пришлось бежать, ведь я был с ним скован. За нами еще кто-то побежал. Ну, а дальше были собаки, которые нас чуть не загрызли, а потом и охрана ребра кнутами пересчитала.
В общем, несчастливый я, так рабом на всю жизнь останусь! — Узома с силой потянул свою густую шапку волос. — Даже не знаю, где помру. Не видать мне больше родной деревни и старушки-матери.
Акоко чуть слышно печально завыла:
— Не говори так, Узома. Ты большой и сильный. Ты домой придешь. А мне как жить теперь?
Глядя на Акоко, принялась плакать Яа, хотя вряд ли многое поняла из сказанного.
— Прекратите, женщины, плакать! Надо думать, как отсюда выбраться, а не слезы лить.
— Ах, Миш, Узома ведь рассказал, что сбежать не получится.
— Акоко, ты плохо слушала рассказ. Теперь послушай меня. И вы, Узома и Яа, слушайте. Узома рассказал, что без подготовки бежали. Все всё поняли? Даже без подготовки сбежать можно. Потом беглецов ловили, потому что собаки находили. Значит, надо хорошо продумать, как собак обмануть. Думайте, чего собаки не любят? Может, здесь какие-то травы особые растут, которые нюх отбивают? Думайте все! От этого зависит, сможем ли скрыться от торговцев. А я вам еще пару хитростей расскажу, как в наших краях, — тут Миша помялся, — как в наших краях собак обманывают.
Тут же послышался неожиданный ответ от молчаливого соседа справа.
— Нет, парень. Здесь таких трав нет. Не растет в этих краях баклути, из которой делают в Магрибе свои острые соусы. Нет перца чили, который при сушке становится совсем черным. И даже перец ата иджоси растет намного дальше. И осе нкири — тоже. Мы все знаем. И что собаки нюх теряют от острых перцев, тоже знаем. Торговцы тоже знают, потому не водят караваны теми путями, где можно найти такие растения.
Ему тотчас же ответил находившийся в паре второй негр:
— Уважаемый Абубакар, чтобы сделать эти перцы оружием против собачьего нюха, их все равно надо сушить. А кто же нам это позволит делать?
— Это тоже верно. Правильно говоришь, Бомани. Так что, парень, думали мы об этом, — мужественный, глубокий голос слегка дрогнул, — обо все думали. Слышали мы ваши разговоры. Раз ты сам издалека, может, что-то другое сможешь придумать. Наверно, ты из тех, кто был свободнорожденным. Только такие, как ты и я, да вот Бомани, еще пытаемся думать на шаг вперед и не любим быть рабами.
Слегка обескураженный тем, что их все же подслушивали, Миша проговорил:
— Не страшно, раз не враги, а друзья слышали разговоры. Зато теперь мы все поняли, что на перец нет надежды. Давайте тогда знакомиться. Меня зовут Миш, мой друг — Узома. Девушки — Акоко и Яа.
— Бомани, говори.
— Мы — уважаемый Абубакар, наследный принц…
— Не надо, Бомани.
— Слушаюсь. Абубакар и его ничтожный слуга Бомани, который не смог…
— Бомани, прекрати.
— Да, господин.
В голове представителя двадцать первого века крутился бесенок и пищал в самое ухо:
— Мишаня! В какое ты общество попал: тут тебе и рабы, и знойные негритяночки в эротично разодранных одеяниях, и принцы-рабы! Веселенькая история в невеселеньких обстоятельствах. Как, интересно, тут принцы рабами становятся?
— Бомани, давай немного развернемся к нашим новым друзьям.
— Слушаюсь, господин.
— Бомани, когда мы освободимся, я скормлю тебя собакам за слишком длинный язык.
— Да, господин. Только сейчас мы в караване работорговцев, я иду первым в паре рогатин, а местные собаки вряд ли вас послушают. Но, когда мы освободимся, обязательно скормите меня собакам. Или львам. Давайте уже скорее освобождаться, а то меня невеста ждет. И собаки некормленые.
— Этот Бомани неисправим. Замолчи.
Довольно нелюдимые соседи по каравану вдруг оказались бывалыми и компанейскими парнями. Было очевидно, что они оба сильно отличаются по развитию от остальных несчастных невольников. Судя по свежим шрамам на коже, бывалые ребята сильно сопротивлялись, прежде чем стать рабами.
Когда печальная процессия тронулась в путь, все постарались встать так, чтобы можно было перебрасываться фразами во время движения. У женщин были только цепи на ногах, но они еще были соединены между собой ножными цепями, потому у них была немного большая маневренность. А вот мужчины постарались встать так, чтобы идти почти вровень, но с небольшим отставанием.
Михаилу было проще разговаривать с Абубакаром, который шел теперь почти рядом. Было видно, что Узома и Бомани тоже перебрасываются фразами.
— Абубакар, ты понимаешь, где мы находимся?
— Я бывал неподалеку раньше. Во всяком случае, мне так кажется. Конечно, не невольником.
— Как думаешь, куда нас ведут?
— Хороший и важный вопрос задал, уважаемый Миш. Я сначала думал, нас хотели вести на рынок в факторию на берегу бухты Биафра. Но сейчас мы идем так, что видим заходящее солнце, поэтому почти точно направляемся дальше бухты. Если будем переходить нашу великую реку Нигер, то в планах хозяев могут быть рынки Золотого берега. А могут где-то и на этом берегу в любой фактории продать, если есть знакомые покупатели.
Миша снова покопался в тех крохах знаний, которые у него были по географии Африки. Даже конкретные названия бухты Биафра и Золотого берега ни о чем ему не говорили. Где это? Север, юг, запад, восток материка? Некстати всплыло в воспоминаниях словосочетание Берег Слоновой Кости. А это что и это где? Это современное название, или придуманное позже? Хотелось схватить себя за кудрявые волосы и постучать непутевой головушкой о ближайшее дерево: «Зачем плохо учил географию? Зачем плохо учил? Двоечник, балбес, недоросль».
Прослушав эту информацию на русском языке в своей голове и пообещав себе выучить все учебники географии за все школьные годы, если вернется в свое время, Миша обратился к Абубакару:
— Значит, Абубакар, ты не очень хорошо знаешь эти места?
— Да, Миш. Не очень хорошо. Моя мать, возможно, была отсюда. Конечно, я могу только предполагать, где мы сейчас, потому что некоторое время был почти в бессознательном состоянии, плохо отслеживал перемещение. Могу только предположить, что был здесь один раз, вон, еще с отцом Бомани. А он старый воин, и много знал о старых походах.
Увлекшись разговором, ни Миша, ни Абубакар не заметили приближения всадника — одного из хозяев каравана, но проигнорировать удар бича невозможно. Едва не выронив от неожиданности свой груз, Миша пережил еще один удар. Следом досталось Абубакару.
