Три Африки для Миши и Лизы (СИ) - Вагнер Идалия
— Ай-ай! Ноги кусай! Как моя ходить?
— Меня тоже кусали. Я чуть груз не уронила. Меня точно убили бы за это!
Узома, который тоже слышал этот разговор, вдруг напряженно проговорил:
— Миш, давай повернемся, чтобы поговорить с женщинами.
Едва мужчины осторожно развернулись, стараясь не вызывать внимания охраны, как раздался почти одновременный тихий крик:
— Акоко!
— Узома!
Произошла удивительная встреча двух жителей одной деревни! Но подступила и новая проблема. Для белого человека все темнокожие кажутся на одно лицо. Во всяком случае, регулярно попадавших в отделение полиции одних и тех же африканцев Миша так и не научился различать. Ему еще повезло, что единственный в данных реалиях лично знакомый негр был связан с ним рогатиной. Точно ни с кем не перепутаешь. А тут еще две женщины, практически на одно лицо!
Проблема распознавания встала во весь рост. Такие же сложности испытывают с белыми людьми негры, они для них тоже все на одно лицо. Конечно, была надежда, что затруднения вскоре пройдут, и ориентироваться среди местного населения станет гораздо проще.
Правда, с женщинами в данном случае оказалось всё просто: на Акоко было сильно порванное подобие платья блекло-синего цвета, на ее напарнице — грязно-серого. Все же наряды у них оказались чуть менее скудные, чем у мужчин. Вторую женщину звали Яа.
Как оказалось, Акоко ходила за водой на речку, и там ее поймали мужчины из соседнего племени. Поймали не просто так, а на продажу. Слушая напряженный тихий шепот Акоко, Миша понял, что такие случаи не единичны.
Мозг жителя двадцать первого века не мог постичь, как это можно, сидеть за кустом и ждать, когда на речку за водой придет какой-то несчастный, которого можно поймать и продать заезжему торговцу. Конечно, это гораздо проще, чем выращивать маис, а торговец сразу дает и огненную воду, и дешевые ткани женам на наряды, и оловянную посуду, и железные браслеты, и европейское оружие, и ракушки каури, которые использовались в качестве денежной единицы. Зато и их жен, нарядившихся в новые одеяния и идущих на речку за водой, тоже могут захватить. Цель будет та же — украсть и продать.
Под шапкой непонятно как приобретенных кучерявых волос бурно кипело негодование, до какой степени обыденными были эти разговоры для несчастных аборигенов. Парой-тройкой ненавязчивых вопросов удалось выяснить, что это не самая дикая возможность попасть в рабство.
* * *Справка для Миши (историческая).
Не все Михаил мог узнать у своих новых знакомых.
Работорговля в Африке за многие годы стала образом жизни. В некоторых племенах даже старые законы менялись под нужды работорговли. Если прежде существовала некая шкала, по которой оценивался проступок соплеменника, а затем назначалось наказание (вплоть до смертной казни), то сейчас за любой проступок было одно наказание: продажа в рабство. Когда у местного царька или князька были определенные обязательства перед работорговцами и надо было как можно больше живого товара, то вместе с провинившимся в рабство могли быть проданы члены его семьи. Имущество проданных переходило к вождю или судье. Очень выгодно было продавать соплеменников.
Есть информация о том, что в разное время существовали шаманы, колдуны и оракулы, которые изображали гнев духов за любые проступки людей и требовали жертвы для продажи в рабство. Известен оракул Аро-Чуку, который обитал в дельте Нигера. К нему в пещеру приводили для обряда или на суд человека, который из пещеры назад не выходил. Это называлось «пожирание неугодных». Жертву выводили через другой выход и везли продавать.
Можно было наткнуться на охотника за рабами и рядом с сельскохозяйственными полями, и возле источников воды, и рядом с местами, куда любят ходить рыбаки. Нередко такие ловцы людей прятались просто в высокой траве рядом с тропинками, по которым ходили несчастные жертвы. Они набрасывались на одиноких путников и уводили к местам, где дожидались скупщики рабов. Когда в селении, находящемся недалеко от берега океана, замечали стоявший на якоре невольничий корабль, то люди сами просто не выходили из домов, и не выпускали детей. Слишком велик был соблазн у их соседей или недругов.
* * *Самое ужасное, это то, что несчастные люди просто не представляют себе другую жизнь. Так жили их деды и отцы, так живут и они. Ни у кого из них нет мысли, что бывает общество, где люди не продают друг друга. И это потрясло Мишу больше всего.
Да, им в настоящее время не повезло. Не повезло деду и отцу Узомы. Но Миша не исключал, что если бы чуть по-другому сложилась жизнь его новых знакомых, то они бы не отказались от того, чтобы продать кого-то в рабство. Сформировался определенный менталитет людей, которые привыкли жить в условиях рабства.
Но они уже попали в сферу интересов российской полиции (тут Миша тяжело вздохнул от сознания возложенной на него ответственности), и у них не будет иного выбора, кроме как перевоспитаться и следовать на свободу с чистой совестью. Но только после того, как Миш разберется, что к чему, сбежит, накажет всех врагов и наладит свою жизнь.
Последний пункт пока был самым туманным, потому что налаживать свою жизнь Михаил хотел только в своем родном городе, с любимыми женщинами рядом. Любимых женщин двое: мама и Лиза. Неведомой силе, которая занесла его с какой-то целью в этот мир, придется это учесть.
С этой мыслью голодный, но несломленный невольник Миш из каравана таинственного дона Диего крепко заснул, подложив руку под щеку. Так было не настолько тяжко лежать на деревяшке. В те минуты, когда во сне несчастного невольника фигурировала капитан Лиза Чернова, иногда в форме, иногда без нее, а иногда вообще без ничего, по лицу лейтенанта Миши Белова бродила счастливая детская улыбка.
* * *Наутро у Миши была задача расспросить у Узомы, как он сбегал, и что после побега делал.
Все! Период нахождения в состоянии ступора торжественно объявлялся завершенным. Определенные дружеские взаимоотношения с местным контингентом заведены, пора приступать к проведению следственных мероприятий.
На этот период ответственный дежурный районного отделения полиции лейтенант Белов назначался исполняющим обязанности начальника следственного отдела с окладом… окладом в виде трех кусочков чего-то жилистого, трех кусочков лепешки, трех горстей чего-то мучнистого, трех кружек отвратительной воды ежедневно. Оклад — так себе.
Потому задача: следствие не затягивать, разобраться быстро, назначить всем виновным наказание в виде… ну, посмотрим в виде чего, и удалиться с чистой совестью на заслуженную свободу.
Офицер российской полиции не падает на землю, он просто ищет камешек побольше!
Перейдя на привычную терминология и получив приказ от самого себя, исполнительный Миша взялся за дело:
— Расскажи, Узома, зачем ты сбегал из плена?
— Били, Миш. А я очень не люблю, когда бьют по старым ранам. Они же болят!
— Вот ведь! Не домой собрался, не отомстить обидчику захотел, а просто из-за того, что по старым ранам били! Хотя… хотя, да. По незажившим ранам — это больно, — хмыкнул про себя дознаватель Михаил Белов , — кстати, я еще и дознаватель! Надо бы оклад увеличить!
Но скудный завтрак уже давно исчез, перемолотый здоровыми зубами. Что зубы здоровые, это Миша уже понял. Никто пока не несет добавок за получение новой должности.
— Узома, а как ты это делал? Как сбегал?
— Ш-ш-ш! — вдруг испугался Узома, — не говори так громко!
— А ты речь наших соседей понимаешь? Я не всех, даже женщину Яа.
— Конечно, я тоже не все разбираю. Здесь же люди из разных племен. Наверно, они из народов ари или эфик. Зато они могут подслушать наши разговоры.
Но соседи сидели также безучастно, как и прежде.
Глава 5
Незамысловатый рассказ был очень печален.
