Первый Романов (СИ) - Борис Владимирович Романовский
— Надо, — хмуро отрезает Аркадий, но решает пояснить. — Кто знает, чья душа сидит в пацане. Да и Морожовы вам могут попасться. Лучше иметь бойцов, чтоб отбиться.
— А что с Моржовыми? Они же покинули Калач?
— Должны были. Уже ночь прошла, как староста звонил и просил помощи. После этого тишина. Но Моржовы не будет оставаться в деревне. Позабирали девок и смылись. Эти сволочи, скорее всего, прикинуться, что их там не было. И жалобы в Совет не помогут: у нас нет доказательств — ни языка, ни видеосъемок. А потом снова устроят туда же рейд в конце сентября — уже отбирать урожай винограда и чая.
— И мы это простим? — сжимает здоровый кулак Павел.
— Дурак! Моржовы только и ждут чтоб мы цапнули их! Тогда такое в отместку устроят! Все поляжем! — хлопает по столу глава. — Так, хватит злить меня, иди за мальчишкой! Надеюсь, он живехонек и не попался Моржовым.
* * *
Просыпаюсь от солнца, светившего прямо в окно. Фух, духота. Климат здесь очень жаркий. В целом мне привычны субтропики. Раньше я в такие места устраивал походы: там хазар бил да греков осаждал, и «командировки» эти длились по полгода минимум.
Под боком у меня посапывает Люба. Хе. Вот же соня. Обхватила меня руками и ногами и прижалась голой грудью, чмокая во сне пухлыми губами, будто соску сосет. А вот Фроси рядышком нет. Но судя по вкусному аромату, доносящемуся с кухни, девушка изо всех сил старается угодить своему царю. Похвально-похвально.
Вскоре и она приходит — счастливо улыбающаяся, в фартуке на голое тело, с подносом в руках. А над ее головой парит Варяг. Маленький прожора уже щелкает чем-то в клюве.
Я тут же сажусь, не обращая внимания на недовольно застонавшую внучку старосты, и накидываюсь на угощение. Пирожки с фруктовой и сырной начинкой уходят на раз. Ох, вкуснота! Запиваю козьим молоком прямо из кувшина. Фрося с умилением смотрит, как я опустошаю поднос. Мне только в радость. Ведь обязанность царя — осчастливливать своих подданных, хе.
В дверь стучат, а потом с разрешения входят двое — Ерник с рыжей девушкой в шортиках и футболке. За спиной у девушки висит двустволка, на поясе прикручен тесак. Боевая особа, однако.
— Господин…кхе…кмх… — Староста давится словами, увидев разбуженную голую внучку, что села и прикрыла свои пышности простыней. Но старик берет себя в руки и продолжает: — Прибыли Лазаревы. Сам наследник с семью гвардейцами. Дозорная увидела, — кивает он на рыжую. — Думаю, приедут к моему дому, будут требовать тебя.
Наконец явились. Долго они что-то. Встаю, одеваюсь. Параллельно спрашиваю:
— Трупы Моржовых закопали?
— Да, Лазаревы их не увидят, — понял к чему вопрос старик. — Машины Моржовых тоже отвезли с площади.
Значит, Павлуша не узнает о моих навыках. А то, что «пустышка» ему морду набил и пальцы сломал, спишет, на неудачный день. Гвардейцев же, наверняка, отец к нему приставил, глава-то будет поумнее.
— Веди к гостям, подданный, — приказываю одевшись. — Фрося, Варяг на тебе.
— Поняла, — кивает девушка.
Ерник послушно шагает к своему дому, я за ним. Рыжая тоже увязалась с нами, то и дело поглядывает на меня. Но я свой мужской голод на сегодня утолил, так что к ней не присматриваюсь.
У крыльца мы ждем недолго. С ревом подъезжают два черных «тигра», мощные армейские внедорожники. Наружу выскакивают гвардейцы в черной экипировке и бронешлемах. Но без автоматов — оставляют оружие в машинах. Только двое держат сеткометы. Значит, будут брать живым. Мило.
Павлуша тоже здесь. Рука забинтована, рожа злая.
— Ну что, наотдыхался, выродок? — шипит наследник. — Всех сельских девчонок облапал? — бросает он яростный взгляд на стоящую в сторонке рыжую, которая вообще как бы ни причём. — Но теперь тебе должно быть страшно? Будешь просить пощады?
— Пощады? — из меня вырывается смешок. — Ты до сих пор не понял, с кем связался, ничтожество, — презрительно усмехаюсь и сплевываю. — Я свергал римских императоров и уничтожал восточные каганаты. В мою честь сложили тысячи сказаний о сражениях. Мне незнаком страх. Особенно перед жалким насильником, что не способен покорить сердце женщины словами. Ты не воин, ты жалкое истеричное примыкающее…
— Да он свихнулся! — Павла чуть не разрывает от желчи. — Тысячи сказаний! Вы слышали⁈ Поймайте его и сломайте щенку обе ноги…!
Он не успевает, договорить — я резво срываюсь с места. Подскок к первому гвардейцу, удар левой в печень, совмещенный с биокинетикой. Бойца сваливает, будто ураганом, и он катится под ноги товарищу с сеткометом. Тот спускает курок, прежде чем упасть.
Я резким пируэтом ухожу назад, еще в полете выстрелив тремя картами. Треск сломанных костей. А приземлившись, слышу первые вопли боли. Трое гвардейцев схватились за пронзенные руки. Червовые «двойка», «тройка» и «четверка» насквозь пробили ладони.
— Что⁈ Как, твою мать⁈ Хватайте этого щенка! — орет Павел и выпускает зигзаг пляшущей молнии. — Поджарься, выродок!
Уйти от его шальной бесприцельной атаки — раз плюнуть. Тут еще один сеткомет подоспел, но я как раз оказываюсь напротив Павла. Уклон, и наследника скручивает сеткой. А горе-стрелку дарю в благодарность бубновую шестерку — аккурат в плечо, чтобы пушку не смог держать.
Рывок к следующему, быстрая отработка связки в плечо и в челюсть. А пока он падает, швыряю две карты двум подбежавшим с разных сторону. Те ловят карты в колени и тут же приседают на одну ногу. А я резко пинаю одного в зубы, другому кидаю «короля» в бронешлем — плашмя. Будто булыжник метнул. Звонкий удар, и гвардейца вырубает.
Да, убивать никого не спешу. Ведь совсем скоро эти салаги будут служить мне. Когда их выпишут из лазарета.
Еще пара бросков, а также несколько подскоков и шустрых «двоек» — сейчас это про удары, а не про карты — весь отряд лежит в бессознанке. Кроме Павла. Порвав наконец сеть, он метнулся к «тигру». Спрятался за капот, выхватил пистолет. Но я метким броском крестового «туза» срубаю наследнику пальцы.
— А-а-а-а! — орет Павел, выронив пистолет.
На всякий случай, огибаю машину с другой стороны. А то еще шмальнет молнией. Но Павел как раз пытается беспалой рукой открыть дверцу, наверняка, чтобы запрыгнуть за руль и слинять. Не за автоматом же тянется. Куда он ему, пальцев нет, курок не спустить.
— Эй! — говорю сзади, и наследник подскакивает как ужаленный.
— Не трогай меня! — рычит он, кровоточащая рука пытается покрыться синим разрядом, но не выходит — болевой шок мешает. — Мой отец не простит! За меня он тебе…
— Ой, да кому ты нужен, — хватаю его за волосы и бью головой об капот, мигом вырубив. В металле остается вмятина, хе, а нормально приложил. Это же бронированный кузов, утолщенный лист стали.
Оглядываю штабеля витязей в бессознанке. Хотя какие они
