Ревизор: возвращение в СССР 4 - Серж Винтеркей
После школы в итоге сначала побежал не на завод, а в магазин «Школьник», а то после работы он уже закрыт. Купил себе блокнотик с алфавитом и присмотрел шариковую ручку. Они уже есть. Только стоят два рубля. Продавщица посмотрела на меня, как на умалишённого, когда на неё показал.
— А если стержень закончится или вытечет? — спросила она меня в недоумении.
Я растерялся от такого вопроса. Оказывается, стержни отдельно не продаются. А заправки у нас в городе нет, в Брянск надо ехать.
В Брянск надо ехать, чтобы заправить стержень шариковой ручки!?
К такому моя прошлая жизнь меня не готовила.
Купил химический карандаш и побежал на завод.
На проходной опять дежурил Вася-негр. Я обрадовался ему, как старинному другу. Он вышел со мной «покурить».
— Сегодня после пяти часов зайди к директору, — велел мне он. — Лучше попозже, в половине шестого.
— К Шанцеву? — удивлённо взглянул я на него.
— А у нас ещё какой-то директор есть? — усмехнулся Вася.
Ошарашенно на автомате пожал ему руку, как будто прощаясь и пошёл к себе.
Подойдя к своему рабочему месту, увидел, что у меня на столе уже стоит моя кружка, полная воды. Кипятильник уже опущен в воду, оставалось только включить его в розетку. Оглянулся на Изольду. Она улыбаясь сделала вид, что не поняла значения моего взгляда. И как это понимать? Настораживает этот сервис…
Я молча воткнул кипятильник в розетку.
Выглянула главбух.
— О, Паша, привет!
— Добрый день.
— Хорошо, что ты вчера мне про Вырина сказал!
— Кто это?
— Васька из второго цеха. Что к сестре твоей домогался, — пояснила главбух.
Так это и был второй цех! У которого я вчера мудаку этому в челюсть съездил. Игнат, получается, тоже во втором цеху работает. Это интересная информация, надо обязательно с ней поработать.
— Я в лицо уже многих знаю, а по фамилиям… — развёл я руками. — И что хорошего? — предложил я главбуху продолжать.
— Его хотели ещё на две недели оставить! — возмущённо объяснила главбух. — Если б не я, его вчера не уволили бы.
— Да. Хорошо, что вы до отдела кадров дошли.
Довольная собой главбух ушла к себе, оставив открытой дверь.
Вода в чашке как раз закипела. Заварил чай, достал пирожки. Жизнь, определённо, уже удалась… Перекусив, убрал лишнее со стола в нижний ящик.
— Я в комитет комсомола, — сказал я Изольде, строго взглянув на неё.
Она тут же подтянулась и серьёзно, с готовностью принять на себя обязанности моего секретаря, кивнула головой. Поспешно выскочил в коридор, чтобы она не слышала моего смеха.
Галю на месте не застал, Сатчан уже был в отпуске. Оба кабинета были пусты и не заперты. Прикинул, где она может быть. Ничего, кроме музея не придумал.
По дороге думал, почему они кабинеты тут не запирают? Наверное, такой сигнал окружающим: пока кабинет не заперт, значит, сотрудники где-то на территории. А если заперт, значит, всё, никого нет и уже не будет сегодня. В этом есть, конечно, смысл: можно записку, если что срочное, оставить, не под запертую же дверь подсовывать.
В музее застал кипучую деятельность. Целая рота уборщиц чистила, драила, вытирала пыль, вывешивала почищенные шторы. Тут же какие-то мужики в спецовках под бдительным присмотром Маргариты Викторовны и Гали переставляли мебель и двигали какие-то экспонаты. Подготовка к визиту иностранных гостей шла полным ходом.
Я поздоровался с дамами, одобрительно поглядывая вокруг. Галя тут же радостно подскочила ко мне, а директор музея сразу же стала докладывать результаты проделанной работы. Оказалось, что она уже успела не только организовать приведение в порядок вверенного ей музея, которое уже подходило к концу, и к вечеру все должно быть полностью готово, но и согласовала все вопросы со столовой по обслуживанию делегации в течение визита, а также по вечернему банкету в день прибытия. Для себя отметил, что из обихода Маргариты Викторовны бесследно исчезло слово «чаепитие», уступив место «банкету». Это означало, что она явно плотно пообщалась с начальником профсоюза, который внятно донес до нее суть грядущих мероприятий. Вот и чудненько!
Выразив горячее одобрение по поводу проделанной работы и пообещав заглянуть проинспектировать окончательный результат, поблагодарил директора музея и направился в профсоюз. Надо было разузнать, как там обстоят дела с нашей «культурной программой» и понадобится ли План Б. Галя, перебросившись со мной буквально парой слов, осталась с Маргаритой Викторовной, сказав, что им там еще надо окончательно утрясти меню и определиться, как ставить столы в первом зале. Ладно, несколько обескуражила, но, как говорится «первым делом самолеты…»
Михаила Ивановича застал в кабинете. Встретил он меня радушно, без суеты, предложил чаю. В итоге обсуждали дела мы в лучших традициях какой-нибудь английской аристократии, неспешно попивая чай с конфетами и печенюшками, что составляло разительный контраст с бурной деятельностью в музее, которую я наблюдал буквально несколько минут назад.
Выяснилось, что у Михаила Ивановича все схвачено. С коллективом хлебозавода он уже договорился. Они приедут на завод к 15.00. Транспорт для их доставки туда-обратно тоже уже согласован. Охотхозяйство подтвердило возможность приема делегации из дружественной соцстраны.
— Единственное, что нужно будет обязательно проконтролировать, — сказал Михаил Иванович озабоченным тоном, — это график сна и отдыха наших гостей. В охотхозяйство заезд очень рано утром, в 4.00 автобус отходит от гостиницы. Важно, чтобы гости накануне освободились пораньше и вовремя легли спать, иначе не растолкаем.
Я согласно кивнул, сделав пометку в блокноте. Раз уж купил его, надо начинать использовать.
— А уже известно, будут ли сопровождающие у делегации? — поинтересовался я.
— Точно будет переводчик, — ответил Михаил Иванович, — могут еще кого-то из министерства прислать, но это не точно.
