Я – злодейка в дораме - Екатерина Вострова
Казнь была медленной, безжалостной. Она должна была принести Вэй Луну удовлетворение. Но теперь, когда кровь остыла, воспоминания нахлынули с новой силой.
Вэй Лун поднял кувшин, направляя поток вина себе в рот.
«Как такой милый мальчик мог остаться один? Такие утонченные черты. Если тебя хорошенько отмыть, нарядить, ты будешь точно как маленький принц», – сквозь года слышал он ее лживый голос.
Сегодня, когда она кричала от боли и ужаса, этот голос был совсем иным.
«Ах, Мин, ты привела нового мальчика! Какой красавец!» – чужие слова раз за разом воскресали в памяти.
«Ты будешь развлекать наших гостей. Подносить еду, напитки, танцевать, петь, делать все, что они скажут. Будь послушным».
Словно он снова стал перепуганным мальчишкой, которого обманом затащили в ужасное место. Сердце неровно билось, спина покрывалась липким потом.
«Не переживай, ты хорошенький, заплатят много…»
Как же тогда он ненавидел собственную внешность! Хотел даже порезать себя, изуродовать лицо шрамами, чтобы только никто больше не смел называть его хорошеньким.
Старая Мин получила по заслугам. Сегодня он воздал ей сполна за то, что она обманула его.
Вэй Лун снова потянулся к кувшину, но густое и темное, как ночное небо, вино не приносило облегчения, только бередило старые раны. Ничего не изменилось. Его память волшебным образом не очистилась от сотворенной мести, ведь в тот день он не смог за себя постоять.
«Не переживай, ты хорошенький, заплатят много…»
После того выброса силы, из-за которого мать выгнала его из дома, Вэй Лун так сильно желал избавиться от собственной магии, что в миг, когда она ему понадобилась больше всего на свете, та не откликнулась. А возможно, он просто считал, что заслужил произошедшее? Ничтожество, которое даже родная мать выгнала и предал единственный, как он тогда думал, хорошо отнесшийся к нему человек.
Воспоминания о боли и унижении разъедали душу.
Рука дрогнула, и вино пролилось на грудь, оставляя багровые пятна на рубахе. Вэй Лун с раздражением стянул ее через голову и бросил на пол, оставшись в широких штанах. Снова поднес кувшин к губам и жадно выпил. Горький вкус мешался с горечью воспоминаний.
«Ты будешь развлекать наших гостей… танцевать, петь, делать все, что они скажут…»
Из-за своей слабости, из-за неспособности за себя постоять он застрял там, куда его отвела Мин на какое-то время. Сбежать сумел только через три или четыре недели. Смог добраться до дома матери, смог отыскать его, но не смог заставить себя показаться ей на глаза. Вэй Лун воровал и приносил еду к ее порогу, стучался и убегал, ночуя на улице.
Он чувствовал себя сломленным, сломанным.
А вот дом, где жила сама Мин, так и не нашел, хотя позднее порыв найти ее и поквитаться всплывал в его душе не раз. Сегодняшняя встреча просто подарок небес, знак, что Вэй Лун все делает правильно. Так почему же он не рад этому подарку? Почему ему так плохо, словно он снова бесполезный, никчемный оборванец, которого приманили горячей едой и теплой постелью, а затем жестоко обманули?
Легкий сквозняк и тихий шорох ворвались в его мысли. Рука инстинктивно потянулась к мечу.
Вэй Лун поднял глаза и увидел силуэт в проеме.
– Кто посмел войти без разрешения? – Голос его был тихим, но в нем звучала угроза.
Силуэт шагнул вперед, занавеска опустилась, ограждая их двоих от остального лагеря. Вэй Лун наконец разглядел бледное лицо Лю Луань, в руках которой был поднос с чаем.
Генерал медленно поставил кувшин на стол, встал и, чуть покачиваясь, подошел к ней.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он. Голос был хриплым от вина и чувств, что рвались наружу.
– Принесла вам чай, генерал Вэй.
Приличная служанка должна была опустить взгляд и поклониться, но Лю Луань смотрела прямо на него, словно видела насквозь. Она, наверное, пришла высказать ему, какое он ужасное чудовище. Что ж, это было предсказуемо и привычно. И, пожалуй, было бы весьма кстати. Лучше быть чудовищем, чем испуганным обманутым ребенком, который не может себя защитить.
– Мне не нужен чай. Проваливай! – грубо велел он. Но не отвернулся – продолжал стоять и смотреть на нее, ожидая таких же грубых слов в ответ.
Ну же, принцесса! Где твоя хваленая доброта и сострадательность? Что же ты не пришла уговорить его отменить казнь? Это бы ничего не изменило, но Вэй Луну было бы за что зацепиться, чтобы не вспоминать.
Лю Луань сделала пару шагов и поставила поднос на низкий столик рядом с кувшином.
– Я оставлю здесь на всякий случай, генерал Вэй, – произнесла она.
И направилась к выходу.
От такой наглости Вэй Лун перехватил ее руку, резко разворачивая к себе, отчего принцесса чуть не упала. Пришлось ухватить ее и за талию.
– Кто разрешал тебе уйти? – почему-то теперь, когда она оказалась в его руках, стало немного спокойнее. Он прикрыл глаза, вдыхая запах ее волос.
– Вы сами. – Лю Луань попыталась отстраниться. – Вы сказали: «Проваливай».
– Мало ли что я сказал… – пробормотал он, но принцесса все же выскользнула из его объятий.
– Я запомню это на будущее, генерал Вэй, – голос ее оставался все таким же убийственно спокойным, и это бесило. Не меньше, чем колкий ответ. – Я пришла, потому что Гоушэн переживал за вас и просил проверить, как вы.
Она презрительно уставилась на кувшин с вином.
– И как я? – Вэй Лун скрипнул зубами.
Он что – ребенок, чтобы с ним так возиться? С чего они решили, что ему нужно их беспокойство?
Лю Луань снова подняла на него глаза. Глаза, которые гипнотизировали, не давая оторваться от них.
– Плохо. Вы из-за чего-то очень переживаете. – Она закусила нижнюю губу и осторожно шагнула ему навстречу, коснулась его плеча ладонью. – Может быть, расскажете мне? Кем была эта женщина? Почему вы казнили ее?
Генерал презрительно скривился, хотя внутри все похолодело, а состояние приблизилось к паническому – будто Лю Луань оказалась в шаге от того, чтобы узнать о нем постыдную, мерзкую правду, которая никогда не должна была выйти наружу.
– Она посмела наступить мне на ногу. Разве этого не достаточно? Со мной все в порядке! – резко ответил он, стряхнув ее ладонь. Однако при этом чувствовал себя словно актер на театральной площадке. Если он сам себе не верит, как ему могут поверить зрители?
– Мне кажется, вы лжете, – не уступала Лю Луань.
– Так, может, это моя природа – лгать? – С губ сорвался колючий смех. – Ты ведь знаешь, кто я.
Демоническая часть
