Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса I - Ваня Мордорский
На краю долины нас ждали небольшие настилы для сна под открытым небом. Там была разложена на подставках скудная еда и вода, но лично мне есть не хотелось — у меня внутри переваривалось более чем достаточно духовного риса.
— Показывайте! — холодным голосом говорил молодой мастер, который сопровождал нас на Испытании.
Каждый парень, каждая девушка, показывали ему свои ковши, и я был уверен, что он точно запомнил, сколько в каждом из них риса, и что обмануть его даже не стоит пытаться.
Я честно показал свой пустой ковш, и словил очень странный взгляд этого мастера. Он смотрел на меня как на какое-то диковинное животное, но по итогу ничего не сказал, кроме:
— Такими темпами сбора риса в школу ты не поступишь. Возможно, тебе стоит поискать другое место — Школа Небесных Наставников не место для бездарей.
У меня, правда, было свое мнение на сей счет, поэтому я лишь кивнул, чуть поклонился и прошел к настилам. Отдохнуть было надо однозначно хорошо, потому что завтра я собирался покончить с Первым Меридианом, и заняться следующим.
Вжух!
Словно метеор ко мне рванула лиса, которая, как и я, уже порядочно нажралась риса, и раздувшееся пузо явно об этом говорило. Ну а еще она, видимо, за день соскучилась и запрыгнула прямо на меня. А потом в горшок, радостно заурурукав.
— Как мило…
— Какая хорошенькая лиса…
— Она ручная?
— Можно потрогать?
— А она кусается?
— А это не духовный зверь? Такая классная!
— Хочу себе такую же!
Женские голоса раздавались наперебой, один за другим. Главное — чтоб этим девицам не пришла в голову мысль пустить лису на меха. Тогда я за их жизнь и ломаного гроша не дам — Хурли их всех порвет.
Некоторым пришлось дать потискать лису. Она была вроде не против.
«О боги, они что, лис не видели? Деревенщины какие…» — фыркнул Бессмертный, — «Но красивые деревенщины», — добавил он следом, наверняка засмотревшись на их влажные халатики, облепившие ягодицы'.
«Знаешь, Ван, вот той девице дай лису, хочу поближе ее рассмотреть, интересные у нее…формы. Нет, вот той, у нее грудь попышнее… О! Вот это задница, будь у меня руки, я бы не прекращал ее тискать даже во сне».
Да хватит уже! Всё! Ты кувшин, не можешь ты никого тискать, смирись!
«Хам! Ладно…молчу-молчу, но у той глазки просто огонь, посмотри как на тебя смотрит. Предложи потрогать не лису, а что-то другое — она точно не откажется».
— Ван? — раздался справа от меня знакомый голос.
Это был Хань, пришедший едва ли не последним.
Он стоял мокрый, уставший, весь в грязи с ног до головы, но довольный, прямо аж светился от счастья. В руке его был ковш, и с удивлением я там заметил не менее двух десятков стебельков духовного риса.
Удивило это, похоже, не только меня, но и молодого наставника. Но он зафиксировал в своем мозгу количество и пустил Ханя к настилам.
— Ну как ты? — дружески подхватил я толстяка, который чуть не рухнул прямо где стоял от усталости.
— Я смог… Я смог… — прохрипел он.
«Он только потолстеть смог. На большее он не способен».
— Ты про рис?
Он закивал.
— Было трудно…но я справился…
«С таким весом ему всю жизнь трудно будет».
Ли Бо! — мысленно повысил я голос.
«Что Ли Бо? Я уже тысячи лет Ли Бо. Что хочу, то и говорю, толстякам не место на пути к Бессмертию».
Помолчи! И хватит уже дразнить Ханя.
«Сам-то, небось, называешь его про себя „толстяком“, „жирдяем“, „свиньей“ или „боровом“, нет? Давай, соври!»
Бывает, — отмахнулся я. Знает же, гад, что врать мне нельзя.
«А еще меня чему-то учит. Лицемер Праведный. Все вы такие. Все такие прям аж светитесь от святости, а душе не лучше чем у нас, небось сам украдкой поглядываешь на девиц, а?»
Я ничего не ответил, потому что уже слушал Ханя.
Тот изливал мне свою душу, рассказывая о том, как ему сегодня было тяжело, как он упахался, бедолага, и как прыток духовный рис, который невозможно поймать.
«Конечно, невозможно поймать, с его-то тушей!»
За разговором я не сразу заметил, что лиса ведет себя…странно. Она всячески выставляла, показывала свой хвост, чуть ли не в лицо мне им тыкая. Говорить она не могла, поэтому приходилось угадывать, что она хочет или имеет в виду.
Чего это она? — не понял я.
«А ты к хвосту присмотрись, слепыш».
Уже было темновато, но молодой мастер позволил развести костры и греться. Так что кое-какой свет все же был.
Белые волоски? — удивился я, — С чего это вдруг?
«Она ест много духовных растений и тем самым повышает идет вперед. Такое своеобразное животное Возвышение к следующей ступени.».
То есть, когда она станет полностью белой, то ее ступень…
«Верно, это будет шаг на новую ступень».
Она белой и останется?
«По-разному бывает. Кто-то остается белым, кто-то возвращает при линьке свой старый цвет. Это вообще неважно».
Я погладил ее хвост, и Хрули аж разомлела от удовольствия.
Видно было, что рот ее аж чесался, так не терпелось ей поговорить, но было нельзя. Нельзя раскрывать, что она духовный зверь. Ну а белые волоски… Скорее всего, кроме молодого мастера, эти детали другим и неизвестны, а он и так знает, что она духовный зверь, благодаря старику с метлой.
Довольная обновлением расцветки хвоста, она позволила себя погладить еще и Ханю, что обычно делала очень неохотно.
Наевшись, поступающие уснули практически мгновенно — слишком уж они вымотались сначала подъемом к Школе, потом дорогой к долине, а потом беготней за духовным рисом.
Ну а я? — Я сидел и медитировал, восстанавливая потраченную на очищение меридиан Ци.
Через пару часов я, правда, тоже лег спать.
Спалось спокойно. На груди лежала Хрули, а под боком — кувшин, который тихо бормотал какие-то стихи.
Разбудил меня, как и остальных поступавших, крик. И не петуха, а визгливых баб. Иначе их не назвать.
— Рис убежал! — вопили они. — Рис убежал!
— Мой тоже!
— И мой!
— Это нечестно! Мы же стебли оторвали!
— Как так?..
— Что теперь делать? Полдня работы насмарку… — вздыхал какой-то парень.
«Конечно, убежал, идиотки», — хмыкнул Бессмертный. — «Его ж накрывать надо было. Это ж духовный рис».
