Мир и нир - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Настя подобралась.
– Муи? Покормила? Теперь прикрой грудь как я. Мужики внизу надрались в зюзю, сейчас захотят поразвлечься со знатными молодыми дамами. С нами. Да и с кухарками тоже. Помогайте мне все!
Стенки платяного шкафа, разломанные на доски, они использовали как засов, воткнув в промежуток между створками дверей и дверными ручками – мощными, коваными. Это тебе не Икея. Пришла очередь здоровенной трёх- или даже четырёхспальной кровати, рассчитанной, наверно, на слонов. Все вместе шаг за шагом придвинули её к двери, заставив трудиться даже старого труса.
Далее сколько-то часов не происходило практически ничего. Даже пьяные песни стали тише. Настя оценила возможность бежать, спустившись по простыням, когда, наконец, стемнеет, и ужравшаяся солдатня уснёт вповалку.
Одна – запросто. Но дочь не оставит. Без неё никак.
А всё Гош…
Из-за него она попала в этот странный мир. Пусть даже пришла своими ногами и, говорят, в компании любовника Артура, о котором не помнит.
Артура убил тоже Гоша. Спустил на него волкодава. Он же стёр ей память за семь лет. Не заблокировал, а уничтожил!
Человек – это его личность, его воспоминания. Гош убил главную часть её личности – взрослую.
Она хотела его застрелить и даже наставила пистолет? Значит – неспроста. А в свете сегодняшнего – очень жаль, что не успела нажать на спуск.
Что делать, пришлось приспосабливаться. Как-то искать своё место и положительные стороны от пребывания в Средневековье.
Клай? Ни в жизни не поверила бы, что у неё может быть такой муж – немолодой, рыжий, клыкастый, грубоватый и абсолютно неотёсанный. Долго не мог понять и согласиться, что перед супружеским ложем не мешает помыться. Прежняя жена-покойница, видимо, ничего подобного не требовала.
Совершенно неумелый в постели, брент даже в мыслях не держал, что женщина тоже хочет и имеет право получить удовольствие. О каких-либо ласках, кроме как стиснуть посильнее, он даже не догадывался. Настя, в отличие от супруга, многое разнообразное познала ещё до момента, когда оборвались воспоминания.
Стерпится-слюбится? Не слюбилось, но стерпелось. А ощущать себя кем-то вроде баронессы, теперь практически графини, с десятком слуг, даже немного прикольно.
Постепенно удалось наладить отношения с дочкой супруга. Вначале та дико пылала ревностью. И по поводу кого? Гоши! О котором Настя помнила только с момента, когда он отобрал у неё пистолет в роще Веруна и отвёз к Клаю.
А ещё у Гоши оказались замечательные родители. Особенно мама. Рождённая на Земле, пусть на десятилетия раньше, та утешала Настю как могла. Она же и раскрыла правду о случившемся в роще Веруна, что привело к вечному заточению здесь.
Затем всё изменило материнство. Маленькая Фаи перевернула её свет. Скорее даже – заслонила собой. Жизнь приобрела смысл и новые краски, но теперь разлетелась вдребезги.
Причина проблем та же – Гоша. С кем-то он повздорил. Не поделился. Кого-то убил. Взаимные счёты, разборки… И теперь женщины с детьми сидят взаперти за деревянной дверью, вздрагивая от каждого шума на коридоре, залитом кровью как скотобойня.
После временного затишья раздались крики. Потом кто-то, не сумев открыть дверь, начал бить в неё, сначала – безуспешно.
Грубый голос в коридоре доложил кому-то:
– Саюр! Они заперлись изнутри.
– Так что ты не телишься? Ломай!
Из верхней части двери полетели щепки. Появился пролом, расширился, через него в комнату полезли воины. Те мигом оттащили кровать с дороги.
Вошёл здоровенный мужик в медной кирасе и закрытом шлеме, скрывающем лицо.
– Глей Гош требует удостовериться, что его дети живы. Это его щенок?
Он указал на Настю, прижимающую к себе Фаи.
– Нет, Саюр, – подсказал зашедший вслед за ним хрым в одежде купца. – У Гоша двое. И жена – ант.
– Ты! – палец Саюра упёрся в Муи. – Давай любого.
Не обращая внимания на крики женщины, здоровяк ухватился за старшего и потянул к себе. А когда не удалось оторвать ребёнка от матери, с силой заехал кулаком ей в лицо.
– Оксана Ивановна! Подержите Фаи.
– Что ты задумала? Стой!
Но Настю она отговорить не смогла. От подсечки здоровяк потерял равновесие, затем смачно впечатался головой в стену.
На Настю навалились сразу трое. А потом жестокий удар по затылку «выключил свет».
Когда она пришла в себя, довольно быстро – хрым в купеческой одежде ещё только уходил, первое, что услышала, был дикий крик Мюи, у которой забрали сына. Впрочем, буквально через четверть часа какой-то воин зашёл в спальню и швырнул Моиса матери как тряпичную куклу. Малыш плакал, но был жив. Одна ножка неестественно вывернулась.
Ощупывая шишку, вспухающую на затылке, Настя напряжённо думала, что предпринять. Приёмы рукопашного боя хороши против одного, максимум – двух воинов, если первого она вырубит с ходу. Нужно оружие. Но где его взять?
Подтверждая опасения, в спальню через разломанную дверь ввалились сразу четверо. Поддатые, но крепкие. Явно – в поисках «любви», о чём свидетельствовал их разговор.
– Смотри, эта ничего такая. Берёшь?
– Не-не-не… Бешеная. Это она Саюра грохнула о стену.
– Ну, как знаешь. А вон, с дитями – настоящая антка. С клыками. Пробовал?
Воин, отказавшийся от Насти, загоготал:
– А если она своими клыками тебе дружка откусит? Да и рожа синяя, по ней хорошо съездили… Во! Смотри! Там в углу три нормальные тёлочки жмутся. Берём?
– Нас же четверо, – напомнил первый.
– По кругу пустим. Первый раз, что ли? Пацаны! Когда ещё придётся глейский замок брать? Отрываемся!
Служанки пошли за ними без сопротивления. Понимали, упираться – себе дороже. Шаги стихли в коридоре. Настя приступила к действиям.
– Оксана Ивановна! Подумайте. Мог ли в этой спальне Михаил Петрович или Гоша держать оружие?
– Настенька, не знаю! Гоша как вернулся из Дымков последний раз, ещё один пистолет принёс. Миша с ним ушёл…
– В кровати есть тайник, – отозвалась Мюи. – Правда, не знаю, что там.
С её подсказки Настя вытащила из-под боковой стенки коробочку. Увесистую – более двух килограммов. Увидев содержимое, не могла удержать радостного возгласа – два пистолета Макарова! И набор для чистки.
Радость поугасла, когда выщелкнула магазины. Лишь в одном оказалось четыре патрона. Мысль о том, как она с двух рук будет шмалять по всем встречным уродам, испарилась.
– Знаешь, что это? И как пользоваться? – спросила Мюи, успокоив, наконец, Моиса. – Мне Гош показывал, но я давно не упражнялась.
– Конечно – знаю. У меня же папа – полковник. Тысячник по-вашему. У других девочек с детства куклы были, у меня – пистолетики. Четыре патрона – четыре трупа. Только тратить надо с умом.
