Никогда не было, но вот опять. Попал 4 - Константин Богачёв

Георгий с интересом наблюдавший, моё с господами гвардейцами общение, увидев это, вдруг холодно и отчётливо произнёс:

— Голицын! Успокойся!

Появившийся откуда-то Прудников хотел было сунуться к офицерам для моей защиты, но после слов Георгия тихо и незаметно отвалил в сторону. Царевич, оглядев мажоров, сказал:

— Голицын, Зубов идите к лошадям. Я подойду через минуту.

Голицын, бросив на меня яростный взгляд, развернулся и быстро двинулся за ограждение. Следом пошёл и Зубов.

— Алексей, зачем ты их провоцируешь? — неожиданно обратился ко мне царевич. — Полоснул бы тебя Голицын саблей и что тогда?

— Ну это вряд ли. Неужели, Ваше Высочество, вы думаете, что я стал бы дожидаться, когда он меня саблей достанет?

— Голицын, как и все гвардейские офицеры, саблей владеет основательно, а ты безоружен.

— Это не совсем так, Ваше Высочество, — сказал я и показал Георгию револьвер. — Если бы поручик вытащил саблю из ножен, я бы прострелил ему руку. — добавил я и засунул револьвер назад в кобуру.

— Так у тебя револьвер? Ты пришёл с револьвером на встречу с императором? — удивился Георгий.

— Дело в том Ваше Высочество, что последние три года меня довольно часто пытаются убить. Поэтому с револьвером я не расстаюсь и даже когда ложусь спать, то кладу его под подушку.

— Вот как? — неопределённо произнёс Георгий и добавил:

— До свидания, господа! До свидания, мадмуазель инструктор! — попрощался он с порозовевшей Катькой.

Император Российской империи Александр III Миротворец с семьёй. Крым, Ливадия. Май 1893 год.

Александр Александрович Романов с супругой и со свитой на охоте в усадьбе «Спала». Осень 1894 год.

Глава 23

— Неужели вы и вправду стали бы стрелять в Голицына? — спросил меня Прудников, когда мажоры с царевичем отбыли восвояси.

— А вы сомневаетесь? — с усмешкой, вопросом на вопрос, ответил я.

— Да как сказать…? — внимательно меня оглядывая, протянул тот.

— Всё-таки сомневаетесь, — заметил я. — И правильно делаете. Не стал бы я в этого вспыльчивого мажорчика стрелять.

— А если бы он саблей на вас замахнулся? — продолжал допытываться Прудников.

— Ударить меня саблей я бы ему не позволил, — уверенно сказал я.

— Это как? — недоверчиво спросил Прудников.

Я не стал объяснять, что в прошлой жизни видел в интернете ролик, где Кадочников показывает, как можно защититься от сабельного удара. Мы с Архипкой этот приём учили, и потому я не слишком боялся сабли Голицына. А если учесть, что я двигаюсь чуть быстрее хроноаборигенов, то шансов достать меня своей железкой у мажора было не много.

Вместо объяснения я предложил Прудникову попытаться рубануть меня саблей. Правда, сабли у Прудникова не было, он был одет, так сказать, в «партикулярное платье», но с неизменной тростью в руках. Вот и я и предложил использовать вместо сабли трость. Прудников сначала отказался, но я его убедил. Тогда он нерешительно поднял для удара трость.

— Иван Николаевич! — сказал я. — Так не пойдет! Бейте по настоящему.

Тот кивнул и размахнулся. Я, чуть пригнувшись, скользнул к нему вплотную, перехватив руку с тростью, отобрал палку и, оттолкнув от себя, не ожидавшего такого оборота Прудникова, легонько ткнул тростью ему в бок.

— Ловко! — вымолвил он, обескураженный быстрой потерей «сабли». — Научите?

Я отдал ему «саблю» и повторил приём медленно, отталкивать не стал, а обозначил удар тяжёлым набалдашником трости снизу в подбородок.

— Если так ударить сабельным эфесом, то ваш противник ляжет и делайте с ним, что хотите, только делать всё нужно быстро.

— Повторите! — попросил он.

— Повторять не буду. Приём за два раза не усвоите. Лучше попросим Архипа Назарова, он вас потренирует. Архипка обучи господина Прудникова этому приёму.

— Ладно! — легко согласился тот, и подошёл, чтобы немедленно заняться этим делом. Пришлось их обломать.

— Не сейчас. Договоритесь когда и где. А сейчас нам нужно всё здесь собрать и везти на склад.

— Один вопрос, господин Щербаков! — остановил меня Прудников.

— Вопрос? — удивился я, — ну задавайте свой вопрос.

— Если вы могли просто отобрать саблю у Голицына, то зачем вы сказали Его Высочеству, что готовы были прострелить ему руку.

— Я, в глазах этих господ, низкородный хам и неблагородный шпак, которому можно и в рыло заехать. А Его Высочество наверняка доведёт до господ гвардейцев, что я ещё тот отморозок и готов стрельбой ответить на попытки ударить меня. Не думаю, что это сильно мне поможет, но если удастся охладить кое-кого из этих высокородных бездельников и то хлеб, — ответил я, не слишком заботясь о том, поймёт ли мой собеседник некоторые мои слова.

— Я так и подумал, — усмехнулся тот. — Но что вы имеете ввиду под словом «отморозок»?

Я засмеялся и решил ещё больше усугубить недоумение господина Прудникова по поводу этого нелепого понятия.

— Отморозок это такой бычара, которому всё пофиг. Он не признаёт ни чинов ни авторитетов и всегда готов или морду кому либо набить или стрельбу устроить, как в моём случае, — поведал я любопытствующему полицейскому.

— Но вы же господин Щербаков не такой! — усомнился во мне Прудников.

— Не такой! — согласился я. — Я гораздо хуже. Они ребята большей частью примитивные, а я как вы знаете изобретатель.

— Вы шутите! — наконец догадался наш полицейский куратор.

— Шучу, конечно! Но как говорится, в каждой шутке есть доля шутки! — изрёк я сомнительную истину.

Тот, покачав головой, заявил:

— Вижу, что с вами мне скучать не придётся. Надеюсь, что на сегодня ваш лимит приключений исчерпан и в моей помощи вы не нуждаетесь. Так что до завтра господа! — попрощался с нами куратор и отбыл. Сильно подозреваю, что господин Прудников поспешил доложиться начальству о проведённом с нами дне.

На следующей день с утра, Прудников снова предстал передо мной, получивший новые инструкции, отдохнувший и готовый продолжать опекать нас.

— С добрым утром, господин Щербаков, — не имея