Красная дорама (СИ) - Денис Георгиевич Кащеев
— Почему не знаю? Знаю. Пак Су Бин. Она там у вас и по рангу старшая — из оставшихся в строю. И единственная из «черных поясов» — член партии…
Ну да, это, конечно, самое главное! «Во славу партии родной, я в голову пробью прямой!» — приблизительно так и надо написать на стене доджан! Даже странно, что до сих пор чего-то такого не сделано — упущеньице! Внести, что ли, рацпредложение?
— А Лим она в спарринге уступила! — заметил я.
— В этот раз уступила, а до того — три раза подряд побеждала, — продемонстрировал завидную осведомленность в делах нашей спортивной секции «Весельчак». Хотя чему удивляться — с травмами-то небось с доянг прямиком к нему идут! — Да и в принципе тренер не обязательно должен быть самым лучшим бойцом. А вот хорошим организатором, чутким педагогом — непременно! Такого бардака, что допустил в вверенном ему хозяйстве Но, при Пак точно не будет!
Ну, может быть… В конце концов, кого попало в партию здесь все же не берут — Чона, вон, завернули…
* * *В кассе, куда я отправился сразу от «Весельчака» (найти ее было несложно: мимо соответствующей таблички с указателем я уже не раз проходил), мне выдали тысячу восемьсот вон наличными. По «курсу товарища Джу» это получалось чуть больше полутора юаней! Может, ну на фиг этот их Пэктусан, пойду лучше в частные репетиторы деньгу зашибать?
Впрочем, не все так просто: как я уже понял, по собственной инициативе уволиться «в никуда» здесь было бы нельзя: каждый гражданин обязан упорно трудиться на благо Родины! Исключения составляют разве что женщины-домохозяйки — это почему-то разрешалось, и даже будто бы приветствовалось, но тут, ясное дело, совсем не мой случай.
Нет, наверняка можно найти какие-то варианты фиктивного или полуфиктивного трудоустройства — но зачем, если надолго задерживаться в стране я по-прежнему не собираюсь?
Ну и кроме того, скудность курьерского оклада в какой-то мере компенсировалась многочисленными карточками и талонами, которыми меня одарили из окошка кассы вместе со стопкой денежных купюр. Правда, несколько таких — на кукурузу и пшено — уже валялись у меня дома неотоваренные. Но тут были еще на пиво, на сигареты, на средства личной гигиены — прошлые такие Чон, видимо, благополучно использовал по назначению.
Все это добро — ну, кроме денег как таковых — я сразу же решил отдать Паку. Рассудил, что так будет справедливо — он же из-за меня пострадал! А сам не пропаду: у меня, вон, в загашнике теперь четыреста юаней есть! Вернее, уже триста девяносто, но по-любому: целое состояние! На пиво уж точно хватит! А курить я все равно не курю.
Кстати, прежний-то Чон вроде бы курил — несмотря ни на какое тхэквондо… Что ж, если станут приставать с расспросами — скажу, что после сотрясения бросил!
Возвращаясь к теме юаней — транжирить их попусту, конечно, не следовало: рано или поздно я рассчитывал найти канал покупки разрешений на поездку к границе — это если не выйдет заполучить таковое легально. По словам Кати Кан, бумага «с синей полосой» могла бы мне обойтись в сорок тысяч вон — сумму, совершенно не подъемную для простого курьера, но нынче для меня уже вполне посильную. Также нужно будет что-то отстегнуть контрабандистам на месте — и здесь масштаб затрат был пока мне не ясен вовсе…
Но еще ведь меня ждала премия в случае успешной сдачи Хи Рен экзамена — и были все основания полагать, что девочка справится!
Интересно, как она там, кстати? Выспалась хоть? Уже, наверное, поехала в эту свою Первую школу… Удачи ей!
С этими мыслями я вернулся к комнатке курьеров — и в дверях ее столкнулся с уже объявившемся на работе Паком.
— Ты! — процедил тот, яростно сверкнув глазами — и невольно я даже попятился, решив, что коллега сейчас набросится на меня с кулаками.
Но Пак лишь скривился и шагнул мимо меня в коридор, куда-то явно спеша.
— Постой! — окликнул его я — и когда старший курьер нехотя обернулся, протянул ему охапку своих карточек. — Вот, держи!
— Что это? — нахмурился мой коллега.
— Всякие талоны. Тебя же их лишили — так возьми мои! Мне не нужно! Курить я бросил, а без пива как-нибудь обойдусь!
— Ты бросил курить? — высунулся тут из каморки Ан. — Ничего себе новости! А ты — правда забирай, раз дает! — кивнул он Паку. — Это честно! А Чону на посту второго секретаря ячейки наверняка еще какой-нибудь доппаек будет положен! Гу, кажется, что-то такое получал…
— Мне жаль, что так вышло на собрании, — заручившись этой, своего рода, поддержкой, с новым пылом заговорил я. — Хотел сразу извиниться — но ты куда-то делся. Поэтому — вот теперь. Прости, я правда не хотел ничего плохого! И возьми карточки!
Кажется, рука Пака слегка дернулась, но в итоге за предложенным ему он все же так и не потянулся.
— Ты даже не понял, — покачав головой, выговорил старший курьер — скорее грустно, нежели зло. — Дело не в долбаных талонах! Обойдусь без них!
— А в чем же тогда? — на автомате спросил я.
— В том, что я считал тебя своим другом! А ты… А ты — вот так… И теперь решил талонами откупиться! — и, смачно сплюнув на пол, он отвернулся и пошел прочь.
Я шагнул было следом, но остановился. И, зайдя в каморку, сложил всю свою бумажную ношу на стул Пака.
— Оставлю здесь, — пояснил Ану. — Может, передумает.
— Попробую его убедить, — одобрительно кивнул мне коллега. — Обида обидой, а без сигарет он полмесяца никак не протянет! А ты когда бросил, говоришь?
Ответить ему я не успел — зазвонил в кармане телефон. Я достал трубку: на экране светился номер Джу Мун Хи.
30. У меня зазвонил телефон…
— Слушаю, товарищ Джу! — проговорил я в трубку — и неожиданно услышал в ответ захлебывавшийся от восторга детский голосок:
— Чон- сонсэнним, это Нам Хи Рен! Я прошла! Представляете⁈ Прошла! По английскому — восемьдесят девять процентов, по другим предметам — тоже
